Петр Букейханов - Как Пётр Первый усмирил Европу и Украину, или Швед под Полтавой Страница 2

Вследствие авторитета автора, награжденного тремя Орденами Ленина и трижды лауреата Сталинской премии, в дальнейшем почти все советские и некоторые российские авторы в целом придерживались схожего подхода к проблеме и все той же традиционной системы взглядов и суждений, за исключением того, что в их работах еще и почти все командиры шведских частей и соединений оставались безликими и безымянными фигурантами. Эта тенденция к обезличиванию противника, вообще превалирующая в советской военной истории, существенно снижает адекватность реконструкции и анализа происходивших военных событий.

С другой стороны, касаясь царской армии, значительный вклад в исследование ее организации, вооружения, тактики и оперативного искусства в период Северной войны внесли Л. Г. Бескровный, Е. Е. Колосов, В. В. Мавродин, Н. И. Павленко, Е. И. Порфирьев, М. Д. Рабинович, Б. С. Тельпуховский, В. Е. Шутой. Кроме этого, на заключительном этапе развития советской историографии появилась определенная тенденция и к более детальному и объективному изучению шведских вооруженных сил и оценке их боевой работы, что нашло отражение в трудах А. А. Васильева, В. А. Артамонова, П. А. Кротова. Тем не менее при обращении к изучению и анализу непосредственно боевых действий русских против шведов, указанные авторы также не свободны от типичного для советской историографии субъективизма, что наглядно показывают работы В. Артамонова, посвященные 300-летию событий под Лесной и под Полтавой. Более объективен П. А. Кротов, также подготовивший фундаментальный труд к 300-летней годовщине Полтавской битвы.

В шведских исследованиях, по-видимому, имеют место аналогичные тенденции, хотя судить об этом затруднительно, поскольку подавляющее большинство работ и сегодня остается неизвестным российскому читателю. Тем не менее, такой признанный специалист по военной истории стран Восточной Европы и военно-политическим отношениям России со Швецией, Польшей и Турцией в XVII – первой половине XIX вв., как В. Артамонов, констатирует, что у шведских исследователей также наблюдается редкое единодушие в небеспристрастной оценке событий Северной войны[6]. Наиболее фундаментальное специальное военное исследование, на которое опираются современные шведские авторы – «Карл XII на полях битв», было подготовлено в 1918–1919 гг. силами шведского Генерального штаба (Generalstaben: Karl XII på slägfaltet), но оно также плохо известно в России, как и последующие работы, где данное исследование подвергалось переоценке и корректировке со стороны Г. Артеуса (G. Arteus), Ф. Вернштедта (F. Wernstedt), Г. Петри (G. Petri), Э. Тенгберга (E. Tengberg).

При этом, с точки зрения М. Рыженкова, шведские историки предпочитали умалчивать о самой битве и ее значении и говорили о других обстоятельствах – о том, что это была катастрофа для шведских пленных, а поражение для шведского народа в смысле физических и материальных потерь, как поражение повлияло на внутреннюю политику, и, не в последнюю очередь, как повлияло на Карла XII то, что он перестал быть победителем и оказался наголову разбитым военачальником.

Таким образом, взгляды российской стороны на причины и объективные обстоятельства поражения шведов под Полтавой довольно существенно отличаются от мнения и подхода к проблеме шведских исследователей.

Вместе с тем в последнее время было издано несколько трудов шведских и российских историков, которые восполняют для российского исследователя и читателя пробелы в объективном изучении Северной войны с оперативно-стратегической и оперативно-тактической стороны военных действий в период, непосредственно предшествовавший Полтавской битве (дополтавский период), а также в ходе самой битвы, в частности, работы П. Энглунда (P. Englund) и А. В. Беспалова (характерно, что в библиографии к одному из исследований А. Беспалова перечислено более пятидесяти иностранных работ, никогда не публиковавшихся в России, тогда как П. Энглунд в своей работе «Полтава. Рассказ о гибели одной армии», ограничился использованием всего четырех российских источников – работы Н. И. Костомарова, И. Ф. Павловского, Е. И. Порфирьева, Е. В. Тарле). В сравнении с этими исследованиями, отдельные интересные биографические произведения, посвященные личности царя Петра или короля Карла (например, исследования Б. Н. Григорьева и С. Э. Цветкова), являются или вторичными, или поверхностными по отношению к собственно военным вопросам.

По оценке М. Рыженкова, единственным шведским исследованием, целиком посвященным Полтавской битве во всем многообразии исторического явления от предпосылок до последствий, является работа Петера Энглунда, опубликованная в Стокгольме в 1988 году, переведенная на русский язык и изданная в 1995 году.

Кроме этого, особого внимания заслуживает вышедший к 300-летней годовщине битвы под Полтавой труд В. А. Молтусова «Полтавская битва: Уроки военной истории. 1709–2009», подготовленный по результатам диссертационного исследования этого же автора на тему: «Полтавская битва. Новые факты и интерпретация». Данное исследование выгодно отличается новизной предлагаемых идей и выводов, что, однако, относится лишь к узкоспециальным вопросам, таким как точное месторасположение русских редутов на поле боя или исчерпывающая характеристика ситуации с дефицитом отдельных предметов снабжения в шведской армии. По основным вопросам военного характера на оперативном и стратегическом уровне автор остается в рамках российской и советской исторической традиции, хотя в некоторых случая опровергает данную позицию собственными сведениями и фактическими материалами. Так, например, не вписываются в устоявшуюся историческую концепцию сведения и выводы по поводу оценки значимости возведения системы редутов в предполье лагеря русской армии и боевых действий вокруг этих редутов на начальном этапе битвы; о характере действий русской кавалерии в районе редутов и степени организованности ее отступления оттуда; об участии в битве на ее заключительном этапе второй линии боевого порядка русской армии; о значении субъективного фактора – ранения короля Карла XII, для оценки решений и действий русского командования, а также его влиянии на ход и исход Полтавской битвы.

С другой стороны, своей главной целью мы выбрали не дополнение и уточнение предшествующих исследований, а синтез имеющейся информации в новое, более качественное целое, поскольку мудрые учат, что лучше увеличивать свою линию, чем укорачивать чужие. Как указывал автору один из его начальников при обсуждении каких-либо инновационных идей и рационализаторских предложений: «Главная цель офицера – это не оптимизировать свою деятельность, а решать поставленные задачи, для чего, если понадобится, копать от забора и до обеда». Тем не менее, большинство социальных задач все-таки имеет несколько решений, отличающихся по оптимальности. Поскольку война – это разновидность социальной деятельности, то боевые задачи также решаются разными способами, и критерием оптимальности здесь тоже является соотношение между достигнутыми результатами и понесенными при этом затратами, только затратами в данном случае выступают не столько материальные средства, сколько людские потери сторон (то есть человеческие жизни).

Исходя из этого, основной целью исследования являлось хотя бы приблизительно оценить оптимальность оперативных и тактических решений русского и шведского военного командования, учитывая ставившиеся ими задачи и понесенные потери. При этом в качестве главных объектов изучения были выбраны главнокомандующие противоборствующими армиями – король Карл XII и царь Петр I, а также ответственные военачальники с обеих сторон, а предмет исследования – их оперативные и тактические решения в различных боевых ситуациях. Соответственно, оперативные и тактические решения прослеживаются не только за сравнительно короткое время, охватывающее подготовку к Полтавской битве, саму битву и последующую капитуляцию шведской армии под Переволочной, но и за другие периоды Северной войны, когда военные действия позволяют характеризовать «почерк» того или иного военачальника. В данной работе, по аналогии с «почерком» преступника, «почерк» полководца определяется как система взаимосвязанных, детерминированных условиями внешней среды и психофизическими свойствами личности, повторяющихся решений и действий по организации боевых действий, осуществляемых в определенном порядке и направленных на достижение победы в бою или операции. Как следствие, автор придерживается феноменологического подхода к изучению исторического процесса, при котором большое внимание уделяется анализу так называемых субъективных, личностно-психологических факторов – тех или иных индивидуальных свойств и качеств людей – участников исследуемых событий, оказавших влияние на принятие и реализацию значимых решений.