Борис Костин - Генерал Георгий Шпак Страница 2

Отец мой много лет назад строго-настрого наказывал нам, братьям: «Нельзя драться друг с другом». У нас в детстве, разумеется, то тут, то там случались стычки между собой. Отец постоянно приводил в пример хрестоматийный веник, который, если разъять на прутики, легко можно сломать, но в связке эти прутья не переломить никому.

Судьба разбросала братьев Георгия, Николая и Валерия по разным уголкам великой страны. Николай пошел по стопам отца, стал начальником Барановичского отдела железной дороги.

Валерий после окончания Минского суворовского училища и Московского общевойскового училища имени Верховного Совета СССР долгое время служил на Дальнем Востоке. Генерал-майор. Командовал дивизией на Чукотке, воевал в Чечне. Службу закончил военным комиссаром Ростовской области.

Воспоминания, которыми делится со мной Георгий Иванович, словно волшебный посох, уводят в его далекое детство. От того послевоенного городка, по которому дважды прошлась злосчастная война, осталось немногое.

…Жили, как и почти все в то время, частенько и голодно, и холодно, но даже в эти тяжелые годы отец сумел заработать и скопить деньги на дом. Собрал родню, друзей и начал строить. Маму помню постоянно в заботах. Родители все время пытались свести концы с концами, зарплаты были маленькими, а детей – трое. Жили дружно. Одно из ярких воспоминаний детства – поездки на лето в деревню к бабушке. Звали бабушку Федора Трофимовна. Она была хозяйственная, суровая. Бывало и шумела, и ругала нас за проказы, но очень любила. С тех пор знаком я с крестьянской жизнью. Зарабатывали за бабушку трудодни, ездили на лошадях в ночное, заготавливали сено, пахали, боронили, сажали, косили. Все делали! У бабушки была корова, так мы и подпасками ходили. В том числе и в колхозное стадо, была такая обязанность. Деревня воспитала привычку рано вставать, много работать, дала хорошую физическую закалку. Уже заморозки на земле, а мы все еще бегали босиком.

Перед отъездом из Осиповичей мы снова зашли в храм. Я исподволь наблюдал за моим собеседником, когда он ставил свечи перед образами Господа, Божьей матери, православных святых, и отмечал, сколь непритворным было его моление. «Чти отца своего и матерь свою и благословенны будут твои дни на земле», – гласит одна из библейских заповедей, которой, как оказалось, Георгий Иванович следовал всегда. А ведь ему, как и его сверстникам, выросшим во времена воинствующего материализма, познавшим на курсантской и академической скамьях схоластику оторванных от земного бытия всевозможных «измов», чудом удалось сохранить в душе многие идеалы, которые пытались вытравить из народа безбожники.

Вспоминает Георгий Иванович Шпак.

Моя двоюродная сестра Анна попросила, чтобы я был крестным у ее дочери Ольги. К тому времени я был уже коммунистом. Отвечаю ей: «Как я могу, я же коммунист!» И тогда встал отец и сказал: «Не дури! Ты сам крещеный. Это большая честь для человека – быть крестным, нести за человека духовную ответственность. Или ты ответственности боишься?»

Оля – моя первая крестница, сейчас их число у меня за двадцать перевалило.

А в 1997 году произошло событие, которое отныне стало для меня в ряд важнейших вех всей моей жизни. Дело в том, что я имел высокую честь быть знакомым с Патриархом Московским и всея Руси Алексием Вторым. Все церковные награды вручал мне лично Патриарх, он являлся для меня непререкаемым авторитетом, я благодарен ему за доверие и поддержку во время губернаторских выборов: «Шпаку Георгию Ивановичу, выдвинутому кандидатом в губернаторы Рязанской области. Даю свое согласие на использование моих фотографий в агитационных материалах, для предоставления в избирательную комиссию… Патриарх Московский и Всея Руси Алексий».

Дело в том, что нынешний избирательный закон требует письменного согласия на то, что кандидат явит себя избирателю на совместном фото. И вот благодаря этой бюрократической, но на самом деле нужной формальности мне довелось узнать степень доверия ко мне нашего Владыки.

Я – русский, питерец; Георгий Иванович – белорус, могилевчанин. Из моих двадцати семи календарей армейской службы более половины приходится на Белорусскую Советскую Социалистическую республику, и все, что связано с ней, я бережно храню. По традиции в памятный для каждого ленинградца день 27 января, в день окончательного снятия блокады, мы с боевыми товарищами, памятуя о том, что «никто не забыт и ничто не забыто», возлагаем венки к могилам солдат, в том числе и белорусских полков, сложивших головы на Ленинградском фронте. Как выяснилось, и две родные тетки Георгия Ивановича сполна познали тяжести жизни в городе на Неве во время блокады.

Работая над книгой «Маргелов», которая вышла в серии «ЖЗЛ», я посетил Костюковичи, родину легендарного командующего ВДВ. Каково же было мое удивление, когда, подъезжая к небольшому пригорку, я увидел памятник. Венчал его символ моего родного города – бронзовый кораблик, миниатюрная копия того, что красуется на шпиле Адмиралтейства. Оказалось, что в июле 1941 года здесь в жестоких боях с фашистами пал смертью храбрых I Коммунистический Ленинградский батальон. Это ли не подлинный образец нашего боевого братства!

Слово Г. И. Шпаку.

В нашей еще совсем недавно существовавшей единой стране не принято было искать принципиальных различий между русскими, белорусами, украинцами и людьми других национальностей, слишком свежи были воспоминания об общей беде – Великой Отечественной войне, о том, как всем миром победили врага.

В судьбе каждого из нас командующий ВДВ Василий Филиппович сыграл едва ли не решающую роль. Меня, солдата 244 учебного полка ВДВ, который располагался в Черехе, близ Пскова, он «соблазнил» предложением поступить в училище. К судьбе Георгия Ивановича Шпака командующий ВДВ также приложил свою руку.

В 1931 году В. Ф. Маргелов, отличник боевой и политической подготовки, после успешного окончания Объединенной Белорусской военной школы имени ЦИК БССР[1] был назначен командиром курсантского взвода, затем ротным и преподавателем тактики. Простое совпадение это или нет, рассудило время. Однако привередливый читатель может ядовито заметить, что в назначении лейтенанта Шпака на должность командира курсантского взвода сыграл не столько красный диплом выпускника, сколько землячество – В. Ф. Маргелов и Г. И. Шпак родом с Могилевщины.

И все же здесь случай иной. И свидетельствует он об особой прозорливости командующего ВДВ, который сумел разглядеть в молодом офицере особую струнку, трудолюбие и целеустремленность, которая в конечном итоге позволила Г. И. Шпаку встать вровень по должности с «батей».

От Осиповичей до Костюковичей, родины Героя Советского Союза генерала армии Василия Филипповича Маргелова, можно сказать, рукой подать. Мы ехали по ухоженной дороге и с горечью вспоминали злосчастный апрель 1986 года, когда над Белоруссией прошелся смертельный вихрь Чернобыля. Я в ту пору служил в Новополоцком горвоенкомате, отвечал за комплектование офицерами запаса частей и подразделений, которые принимали участие в ликвидации последствий аварии на ЧАЭС на территории Могилевской области. На моих глазах творилось невообразимое. Яркая зелень леса словно лишаем покрывалась грязно-коричневыми пятнами, нещадно «фонили» дороги, на слуху появилось изрядно подзабытое со времен войны слово «беженец», невидимая, но жестокая коса радиоактивной смерти уносила безвременно сотни жизней.

Беду, навалившуюся тогда на Белоруссию, я по сей день воспринимаю как личную боль. Такая же боль прочно поселилась и в душе Георгия Ивановича.

Но вот и Костюковичи, можно сказать, окраина Беларуси. Небольшой городок, в котором чувствуется рука хозяина и памятливость горожан. В краеведческом музее целый раздел посвящен Василию Филипповичу Маргелову, а на Аллее Героев – бюст человеку, который более четверти века возглавлял Воздушно-десантные войска СССР. Возлагаем венок, цветы, и каждый из нас остается наедине со своими воспоминаниями.

Ими с читателями делится земляк Маргелова генерал-полковник Георгий Шпак.

«Дядя Вася», часто приезжал как с плановыми, так и с неожиданными проверками в наше Рязанское училище. Сегодня кросс устроит, завтра – рукопашный бой, послезавтра – подтягивание. Раз приехал и говорит: «Всех офицеров на стрельбище!»

Решил генерал проверить, как офицеры училища стреляют из пистолета, и сам встал на огневой рубеж. Меня, как мастера спорта по пулевой стрельбе, выставили на рубеж рядом с командующим. Следом поставили еще двух более или менее приличных стрелков, но разрядом ниже. Для меня пистолет Макарова стал настолько за эти годы родным и привычным, что, казалось, можно с закрытыми глазами в мишень попасть. Зрение великолепное, рука никогда не дрожала. Я спокойно поднял руку, прицелился и, не опуская руки, сделал подряд три выстрела. Вдруг слышу кашель, а потом и знаменитый фирменный маргеловский мат: «Ты чего… сопляк, тут выкобениваешься?!» Я стою, не могу ничего понять. Думаю: что я нарушил? Все стоят, не стреляют и смотрят, как генерал отчитывает лейтенанта. Стою навытяжку, молчу – а что ему скажешь? Не могу понять, в чем дело. Потом только понял, что в тот момент мою чрезмерно спокойную, как показалось тогда генералу, манеру стрельбы «дядя Вася» принял за пижонство. Кричал он, кричал и вдруг решительным шагом пошел к мишеням. Очки снимает и глазам не верит. А в мишени внутри «десятки» еще одна поменьше, очерчена пунктирной линией, и все мои пулевые отверстия внутри этого самого пунктира. Поворачивается ко мне Маргелов: «Ну, ты даешь!». И пошел вдоль мишеней, а там результат намного хуже – ни одной десятки. Слышу, опять кричит, но теперь уже не на меня, а обо мне: «Учитесь стрелять у лейтенанта». Тут же построили все училище, всех офицеров, вывели меня из строя, он часы мне подарил, пожал руку, обнял.