Дмитрий Жуков - РННА. Враг в советской форме Страница 2

В. В. Бискупский. В 1930–1940-е гг. руководитель Управления делами русских беженцев в Германии

В период после поражения мюнхенского путча 1923 г. сотрудничество между НСДАП и русскими беженцами постепенно сошло на нет. После прихода нацистов к власти германская политика в отношении эмигрантов из России отличалась противоречивостью и непоследовательностью. С одной стороны, Германия дала приют радикальным противникам большевизма, таким, как Антон Васильевич Туркул, Виктор Александрович Ларионов и Иван Лукьянович Солоневич (первые два были высланы в апреле 1938 г. из Франции как «нежелательные лица», последний, опасаясь за свою жизнь, перебрался в Рейх из Болгарии после убийства его жены в результате террористического акта)[12]. С другой стороны, немецкие власти с некоторым подозрением относились к деятельности ряда профашистских эмигрантских организаций, пытавшихся пропагандировать и распространять идеи НСДАП в среде беженцев. К концу 1930-х гг. деятельность ряда русских эмигрантских организаций была запрещена или существенно ограничена.

Однако в Рейхе была сила, которая стремилась планомерно использовать политические убеждения радикально настроенных русских эмигрантов. Речь идет об абвере — военной разведке, представители которой задолго до начала войны Германии против Советского Союза начали пристально присматриваться к российским беженцам. После 1933 г. к мечте о возрождении Германской колониальной империи присовокупился идеологический тезис о неизбежности в обозримом будущем военного конфликта с «еврейским большевизмом» и его «плацдармом» — СССР. Конечно, руководство абвера с его извечным аристократизмом, лишь маскировало свое презрительное отношение к «плебейской» идеологии коричневого движения. Зато праворадикальные круги русской диаспоры воспринимали сентенции о необходимости покончить с евреями и диктатурой пролетариата почти восторженно. Эти настроения и были использованы абвером. Исследователь Л. Соцков отмечает, что «многие эмигрантские организации связывали надежды на свое политическое будущее именно с этими странами (Германией и Японией. — Примеч. авт.), как неизбежными противниками СССР в будущей войне. Совпадение интересов не могло не привести к обоюдному желанию установления более тесных контактов»[13].

Как вспоминал бывший помощник главы абвера, Оскар Райле, «сотрудники абвера, работавшие против Советского Союза, постоянно использовали эмигрантов», руководствуясь тем соображением, что «среди них… находились люди, знавшие Россию и в совершенстве владевшие русским языком»[14]. Заместитель начальника отдела «Абвер II», полковник Эрвин Штольце также свидетельствует, что подчиненные Канариса активно вербовали агентов «в среде белогвардейской эмиграции». Более того, «русские политэмигранты сами искали контакты с представителями разведок европейских стран»[15].

Немецкая разведка стала активно использовать эмигрантов в своих мероприятиях по обеспечению военно-политических интересов Рейха приблизительно с начала 1930-х гг. В ряде случаев контакты эмигрантов с немецкой разведкой имели место еще ранее. Так, еще с середины 1920-х гг. с абвером начал сотрудничать Борис Алексеевич Смысловский. В 1928 г. он при посредничестве другого российского эмигранта, будущего адъютанта адмирала В. Канариса, барона Владимира Александровича Каульбарса поступил на разведывательные курсы при войсковом управлении рейхсвера. В годы Второй мировой войны Смысловский возглавил специальный разведывательно-диверсионный орган абвера — Особый штаб «Россия», на основе которого в 1945 г. была сформирована Первая русская национальная армия[16].

После 1935 г., когда начальником абвера стал упомянутый Фридрих Вильгельм Канарис, относительно небольшой отдел контрразведки рейхсвера начал быстро превращаться в разветвленный и действенный аппарат секретной службы германских вооруженных сил. Руководствуясь целью превращения абвера в важнейшую разведслужбу Германии, Канарис реорганизовал агентурную сеть за рубежом и предпринял ряд мер по координации сотрудничества с коллегами из СС — представителями гестапо и СД. К началу Второй мировой войны абвер состоял из центрального отдела, отделов «Абвер I» (разведка и сбор информации), «Абвер II» (организация диверсий и саботажа) и «Абвер III» (контрразведывательные мероприятия), а также управленческой группы «Заграница».

Глава абвера В. Канарис

В июне 1941 г. при управленческой группе абвера «Заграница» был создан особый орган для руководства всеми видами разведывательной и диверсионной деятельности на Восточном фронте — так называемый штаб «Валли», при котором были сконцентрированы многие белоэмигранты.

Органы управления «Валли» дислоцировались в городе Сувалки (Сулевюек), в Генерал-губернаторстве (оккупированной Польше)[17]. Отдел «Валли I» отвечал за военную и экономическую разведку. «Валли II» занимался подготовкой и проведением диверсионных операций и террористических актов в тылу Красной армии, организацией пропагандистских кампаний, направленных на разложение и деморализацию войск противника. Отдел «Валли III» руководил контрразведывательной работой, включавшей в себя борьбу с советской разведкой, партизанским движением и антифашистским подпольем[18]. Специализированное подразделение штаба вело экономическую разведку, и в его подчинении находился ряд команд и групп экономической разведки.

До лета 1942 г. на советско-германском фронте действовали три группы армий («Север», «Центр», «Юг»), которым были приданы разведывательные абверкоманды. Диверсионные абверкоманды имели аналогиячные наименования с добавлением цифры 2, а контрразведывательные — цифры 3. В составе каждой из команд находилось от трех до шести абвергрупп и целая сеть разведывательных и диверсионных школ. В начале 1942 г. наименование команд и групп было изменено, а их число — увеличено. Разведывательные получили нумерацию от 101 и выше, диверсионные — от 201 и выше, контрразведывательные — от 301 и выше, экономической разведки — от 150 и выше[19].

Все команды и группы абвера взаимодействовали с разведотделами (по германской военной терминологии — I С), которые действовали при штабах дивизий, корпусов, армий и групп армий. Отделы I С поддерживали связь с территориальными органами абвера — абверштелле и абвернебенштелле, — которые располагались в крупных городах и в стратегически важных районах. Кроме этого, отделы I С — по линии контрразведки — тесно сотрудничали с группами тайной полевой полиции (ГФП), а также полицией безопасности и СД[20].

Историк С. Чуев пишет, что «сотрудничество русских белоэмигрантов с абвером до начала военных действий против СССР проходило, в основном, на уровне абверштелле и подчиненных им абвернебештелле — региональных звеньев немецкой военной спецслужбы, а также так называемых Кригсорганизацьон — военных представительств, действовавших под прикрытием дипломатических представительств Германии за рубежом… Основной средой для вербовки агентуры были русские эмигрантские колонии и особенно участники различных антисоветских организаций… Кроме использования отдельных эмигрантов, абвер при необходимости объединял таких лиц в резидентуры»[21].

Помимо абвера, вопрос привлечения русских эмигрантов к войне против СССР серьезно рассматривался и эсэсовскими разведчиками из Главного управления имперской безопасности (РСХА). За ведение закордонной разведки отвечало Шестое управление РСХА (AMT VI; SD/Ausland, СД/Заграница). Разведывательной деятельностью в зоне влияния СССР, а также на Ближнем и Дальнем Востоке руководил отдел VI С. Как известно, ведомство Генриха Гиммлера активно стремилось к расширению своего влияния. После начала войны с Советским Союзом эсэсовские разведчики медленно, но верно продолжали теснить своих коллег из вермахта и, в конечном итоге, добились своего: 12 февраля 1944 г. было объявлено об учреждении единой разведывательной службы во главе с рейхсфюрером СС. При этом «Абвер I» и «Абвер II» были включены в состав РСХА.

Начальник VI управления РСХА (внешней разведки) В. Шелленберг

К началу войны с СССР руководство РСХА в лице Рейнхарда Гейдриха вполне отдавало себе отчет в том, что военный успех и колонизация «восточных пространств» во многом зависят от умелого использования на оккупированных территориях эмигрантских и местных национальных кадров. Бывший начальник VI управления РСХА Вальтер Шелленберг вспоминал: «Теория Гейдриха… заключалась в следующем. Военное поражение настолько ослабит советскую систему, что последующая засылка политических агентов в Россию довершит ее гибель»[22].