Операция «Пилот» - Ирина Владимировна Дегтярева Страница 20

На следующий день узнал, что большинство наемников, которые чудом уцелели после российской бомбежки, взяли ноги в руки и умотали из страны. Их никто не останавливал. Никаких последствий для их карьеры наемника не наступило.

Часть вторая

Весна 2022 года, г. Москва

Полковник юстиции Олег Ермилов поливал заросли алоэ в своем кабинете на Лубянке. Это действо его умиротворяло, особенно если в кабинете появлялся дерзкий майор Вася Егоров вместе с назойливым запахом оружейной смазки и провинциального одеколона, к которому пристрастился в Ижевске.

Олег сам выпросил у начальства перевод Егорова сюда, в Центральный аппарат ФСБ в ДВКР[11]. Вокруг майора всегда стояла воображаемая Олегом пыль — Василий Стефанович постоянно бил копытом от неуемной энергии. Последнее время он одолевал Ермилова, порываясь умчаться на Украину. Генерировал идеи по захвату шпионов, пытающихся похитить военные секреты уже на территориях ДНР и ЛНР.

По мере сил Олег усмирял его, убеждая, что им и тут работы хватает. Сажал Егорова за бумажки, но тот упорствовал и искал приключения на свою голову. Напоминал скуластый, блондинистый Вася древнерусского богатыря. Иногда Олегу хотелось выглянуть в коридор, когда приходил майор, не переминается ли на ковровой дорожке оставленный за дверью богатырский гривастый конь в ожидании хозяина…

Ермилов в начале своей карьеры в ФСБ успел поработать под началом полковника Сорокина, возглавлявшего английский отдел в начале двухтысячных. Затем возникла необходимость перевода Ермилова в Департамент военной контрразведки. Нестандартное решение, если учесть, что в Департаменте работают только военные, а Ермилов юрист по профессии. И тем не менее уже несколько лет полковник Ермилов руководил отделом в ДВКР. Вряд ли у него имелась перспектива получить повышение (возраст уже солидный), но он и не рвался, довольствуясь достигнутым.

Склонный к вечному самокопательству, Ермилов переходил от одной крайности к другой. То он считал, что незаслуженно недооценен, то наоборот — начинал мучиться, что столь же незаслуженно чрезмерно преуспел в карабканье по карьерной лестнице.

А сейчас, когда началась спецоперация на Украине, пришлось забыть обо всех терзаниях. Работы непочатый край. Никаких отпусков — суточные дежурства, чередующиеся таким же суточным отдыхом дома. Ермилов проводил отгулы в дреме, готовке еды и уроков с младшей дочерью Наташкой. Домашние занятия прерывались звонками с работы. Выдергивали даже с выходных.

Несколько раз он выезжал в командировки на Донбасс, к вящему неудовольствию Люськи. Жена даже не могла работать в эти дни в адвокатской конторе и перепоручала дела своему ассистенту. «Молодому на побегушках», как она его называла, и к которому Олег слегка ревновал. Сидя дома, она изводила себя богатым воображением, предполагая самое худшее, что может случиться с ее уже немолодым драгоценным Ермиловым.

За годы совместной жизни, начавшейся еще с юридического института, она привыкла, что Олег, спокойный, рефлексирующий «тютя», как Люська метко его охарактеризовала, тем не менее может запросто сунуться в командировку в горячую точку, коих хватало в девяностые на постсоветском пространстве, потому что, кроме него, некому. Может поддаться искушению своего друга — коварного полковника Петра Горюнова из УБТ[12], который, находясь вместе с ним в командировке на Кавказе, подбил его без предварительной разведки сунуться в квартиру к боевику, открывшему стрельбу через дверь. Ермилов тогда получил ранение, к счастью, только по касательной, в руку. А также может в Сирии, опять же с подачи вездесущего Горюнова, прокатиться практически по тылам игиловцев, чтобы добраться до сирийских курдов и, попав по дороге в переплет с перестрелкой, очутиться в госпитале с контузией, вывихнутым плечом и небольшим осколком под лопаткой. И все это тихий, скромный юрист, нафантазировавший себе, что он жаждет участвовать в острых контрразведывательных операциях. Причем не просто нафантазировавший, а воплотивший в жизнь замысел, мнившийся всем нереальным.

Так что он недалеко ушел от своего подчиненного Егорова, бредившего о лихих буднях военной контрразведки. Кое-что Василию удавалось провернуть: только недавно благодаря его бдительности и упертости взяли предателя, давно окопавшегося в одном НИИ Минобороны и работавшего на англичан.

Все чаще вокруг российских военных секретов клубился лондонский туман, хотя хватало охотников и из других спецслужб. И все же англичане в последнее время переплюнули всех. «Химичили» в прямом и переносном смысле.

Сегодня Ермилов сам вызвал к себе Егорова, но все равно взялся за лейку и ринулся поливать алоэ, рискуя перелить невлаголюбивое растение. От окна полковник сказал ядовито:

— Ты, Василий, как Архимед. Dos moipu sto, kai tan gan kinaso[13].

— Не знаю, шеф, о чем вы, но чувствую, что-то мудрое изрекли, — подхалимски сказал Егоров, скосив голубые глаза на письменный стол полковника. Верная примета, если стол пуст, то Ермилов готовится начать разрабатывать что-нибудь новенькое. Он всегда расчищает плацдарм, чтобы освободить окружающее пространство, не отвлекаться и с головой погрузиться в аналитические материалы — в этой сфере он абсолютный дока. — Я не полиглот, как наш общий знакомый Горюнов. — Он преданно уставился на высокую фигуру полковника на фоне огромного окна.

— Не перегружай свои слабые мозги, — посоветовал Ермилов. — Это я к тому, что, дай тебе волю, ты и землю перевернешь.

— А-а, — припомнил Егоров. — Что-то там… «Дайте мне рычаг, и я сверну горы»?

— Приблизительно, — вздохнул Ермилов, возвращаясь за письменный стол. — Я тебе дам рычаг, вернее, рычагом. У меня нет до сих пор доклада по Свенсону. Что он там высматривал около этой воинской части? Где информация из подчиненного отдела? Что ты рот открыл? Муха влетит.

— Доклад будет вечером, — вздохнул Василий.

— Ты ведь в курсе, что многих наших военных окучивают украинские спецслужбы через мессенджеры? Забрасывают письмами. Особенно взялись за летчиков, — начал Ермилов излагать суть дела, ради которого вызвал Егорова.

— Мы, естественно, отслеживаем всю эту бурную деятельность в интернете. Кроме того, пачки рапортов поступают от летного состава, от наших сотрудников, обеспечивающих безопасность объектов, где расположены военные аэродромы, — пожал плечами Егоров.

— Летному составу надо дать по шапке, — проворчал Ермилов, приглаживая редкие светлые волосы. Его серые глаза глядели сердито. — Фотографируются где ни попадя, в форме, ухитряются и на летном поле себя запечатлеть. Ни в какие ворота! Но в большинстве своем эти послания от СБУ или ГУР Украины носили провокационный характер: угрозы, оскорбления. Сейчас тон изменился. Они жаждут конкретного взаимодействия с нашими летчиками. Надо бы смотаться в Липецк. Чуть меньше семи часов на поезде — и ты там. Ты, кажется, с Ильей Старостиным работал