Гвардия Судоплатова. Организация диверсий в тылу противника спецподразделениями НКВД - Валентин Константинович Мзареулов Страница 20

проходит полдня, кто-то успел подремать, но всех постепенно одолевает одно желание – согреться! Костер, однако, не разведешь и надо терпеть до наступления темноты. Вдруг вспушивается снег вперемежку с землей и слышится дальний выстрел! На Богом проклятом возвышении расположились два полицая и, неторопливо целясь, бьют по нам из винтовок. Наш ответ бессмыслен: прицельный огонь из автоматов эффективен на расстоянии тридцати-сорока метров, что и учли сообразительные русские люди, добровольно пошедшие на службу к немцам (их называли немецкими пособниками). Полицаи, конечно, получили извещение о наших диверсиях и возможных путях отхода, выследили, запросили, несомненно, подмогу, а пока наслаждаются своей безнаказанностью. Только налетевшая невесть откуда вечерняя мгла спасла нас от своеобразного расстрела, да и стрелки из полицаев были паршивыми. Они, правда, ранили одного нашего бойца, а выпустили пуль много. Это был уже второй раненый в нашей группе. Первый получил осколочное ранение, когда группа при переходе линии фронта в тыл немцев нарвалась на минное поле. Видимо, армейская разведка дала неточные сведения о месте безопасного перехода или поле было заминировано недавно. Как бы то ни было, а пришлось задержаться на три дня, пока связывались по рации с Центром и ждали указания о месте нового перехода и где нам оставить раненого.

Остановились мы все скопом в избе покладистого русского крестьянина, который охотно выделил солонину для щей и каши в обмен на наши солдатские пайки, в которых особенно ценились папиросы и махорка. Я – паренек любопытный – заинтересовался способом приготовления солонины, довольно вкусного и питательного продукта. Крестьянин повел меня в холодную прихожую, в которой стояла бочка с солониной. Готовилась солонина предельно просто – туша свиньи разрубалась на крупные куски, которые пересыпались солью. И все!..

Чтобы закончить этот раздел, расскажу, как мы с Сашей Трушиным после освобождения Орла ходили на место, с которого должны были произвести выстрелы по немецкому генералу.

Улица в выемке вдоль откоса спускалась к Оке. Одна сторона улицы была выше метров на пять, если не больше, и тротуар, отдельно от нее, проходил на этом уровне. Значительно ниже уровня верхнего тротуара, через дорогу находился одноэтажный, из красного кирпича особняк, в котором жил Гудериан. С тротуара хорошо просматривалась значительная часть двора, где Гудериан каждое утро совершал пятнадцатиминутный моцион, методично появляясь из-за пространства, прикрытого зданием особняка. Мы с Сашей должны были в строго определенное время идти друг за другом на расстоянии пятнадцати-двадцати метров и в подходящий момент произвести выстрелы. Стреляет тот, у кого Гудериан будет в пределах видимости, а может получиться так, что такая возможность появится и у нас обоих. Далее – рывок к Оке, спуск по крутому откосу на лед и бегом на другой берег. У ближайшей к реке улицы нас должна ждать подвода с партизанской базы. На ней мы уходим как можно дальше от города и скрываемся в лесном массиве.

Это – теоретически. На практике все выглядело несколько иначе. Когда мы пришли на точку и оценили обстановку, стало ясно, что в лучшем случае мы, возможно, успели бы добежать по льду до середины реки. Охрана Гудериана, стреляя с высокого берега по цели на совершенно открытой местности, успела бы сделать из нас решето. Я не думаю, что этого не понимали наши руководители. Но, в принципе, они считали трезво и теоретически правильно: для террориста психологически важно уйти с места совершения террористического акта, а там уж как Бог пошлет! Может, и спасется…

* * *

В Орел я попал в начале августа 1943 года вслед за боевыми частями Красной армии, являясь к этому времени оперативным уполномоченным 4-го Отдела УНКВД Орловской области, который номинально входил в состав областного управления, но оперативно подчинялся 4-му Управлению НКВД СССР (я упоминал о нем выше).

Первое мое служебное поручение заключалось в подготовке агентурной группы «Подруги» к выброске в город Орел под соответствующим прикрытием. В состав группы входили две девушки – Наташа и Мария, разведчица и радистка. Каждый день мы занимались по заранее составленной программе подготовки, изучали карту Орла, оперативную обстановку в городе, заучивали на память нужные адреса, условия связи и кодовые обозначения штабов и мест дислокации немецких разведорганов, частей СС и жандармерии. Наташа должна была вести целевую разведку, поддерживать связь с нашими агентами в Орле, а Мария – передавать собранную информацию в центр.

Я выступал в роли наставника, но фактически был репетитором. Девушки, несмотря на мою молодость и неопытность, уважительно относились ко мне, охотно занимались и любили перерывы в занятиях, когда мы отвлекались на «молодежные» разговоры о театре, кино, литературе и живописи. Здесь первенство было за мной, и я старался вовсю, даже пел в порядке иллюстрации арии из опер и оперетт. Особенно большим успехом пользовались песни Петра Лещенко, которого я слушал еще до войны по приемнику «6Н». Песни Лещенко на СССР передавало румынское радио.

«Подруги» вскоре были засланы в Орел, удачно легализовались и регулярно выходили на связь. Их работой начальство было довольно, а часть славы перепадала и мне, хотя я работал с ними только на окончательной стадии подготовки; нашел «Подруг» и определил их пригодность к разведывательной работе другой оперативный сотрудник, я даже не знал кто именно.

Незадолго до освобождения Орла «Подруги» передали сигнал тревоги и им был отдан приказ в эфир временно не выходить. Вот почему я рвался в Орел и бурно обрадовался, когда увидел их живыми и здоровыми. Судя по всему, рацию «Подруг» запеленговала армейская разведка немцев. Девушки заметили неподалеку от их жилища две подозрительные автомашины с направленными антеннами и правильно сделали, что предупредили центр о подстерегающей их опасности.

Маленький успех с «Подругами» окрылил и обратил на меня внимание начальства. Началась моя подготовка как оперативного работника к самостоятельным действиям в тылу противника. Главное было, однако, в том, что я почувствовал уверенность в себе, более-менее точно оценил свои возможности в новом деле, в котором доминировало творческое начало и нестандартные решения.

* * *

Оперативной группе НКГБ УССР «Радуга», действовавшей на территории Польши под командованием Барановского, было предписано передислоцироваться под Краков, в котором находились резиденция генерал-губернатора Польши Франка, а также важные учреждения оккупационных войск Германии, но она не трогалась со своей базы в глухом селе Воля Верещинская, обрастала «лишними» людьми, превращалась в рядовой партизанский отряд.

По сообщениям Барановского, как только группа снималась с места, так на ее пути возникали мощные немецкие заслоны, через которые «пробиться невозможно». Барановский делал вывод, что это результат деятельности немецкой агентуры в селе, а возможно, и