Дмитрий Зубов - Стратегические операции люфтваффе. От Варшавы до Москвы. 1939-1941 Страница 21

Советские зенитчики умели стрелять в основном методом заградительного огня, то есть не целясь в конкретный освещенный самолет, а попросту беспорядочно палили в тот или иной сектор неба. Тем не менее огромное количество разрывов на разных высотах производило сильное впечатление, особенно на малоопытных пилотов.

Низ фюзеляжа и плоскостей у Не-111 «А1+АВ» Хауга, как и все у всех самолетов группы, специально перед налетом на Москву был окрашен в черный цвет. Пролетая между лучами прожекторов, пилот не раз мысленно поблагодарил гауптмана Будера, который инициировал подобную окраску. Хауг считал, что именно благодаря ей прожектористы не могли поймать его. Сбросив бомбы на цель, пилот перевел «Хейнкель» в пологое пикирование. Скорость при этом возросла до 500 км/ч, а двигатели начали буквально «скулить». Снизившись до 300 м бомбардировщик, пролетая прямо над крышами домов, вскоре вышел из зоны зенитного огня. После пяти минут подобных виражей опытный Хауг развернул машину и вскоре лег на западный курс.

Фельдфебель Хавигхорст вспоминал: «Скоро мы увидели 10–20 прожекторов, создававших световое поле. Попытки обойти его не удались: прожекторов оказалось много слева и справа. Я приказал поднять высоту полета до 4500 м и экипажу надеть кислородные маски. Внезапно по нашему самолету открыла огонь русская зенитная артиллерия. К счастью, она стреляла неточно, но плотность разрывов была высокой.

Когда наш самолет вплотную подлетал к Москве, мы увидели под собой Ju-88 из другого соединения – он готовился пикировать на город. Собирались освободиться от своего бомбового груза и мы. В это время раздался взволнованный голос радиста:

– Внимание, аэростаты!

Я приказал сбросить бомбы, и, как только мы повернули обратно, радист сообщил о приближении вражеского истребителя. Русский ночной истребитель (у них вообще не должно было существовать подобных) атаковал нас сверху слева. Радист открыл огонь, и к нему тотчас присоединился бортмеханик. Тогда истребитель был подбит и, загоревшись, перешел в пикирование. Это был первый истребитель, сбитый нашим экипажем» [98] .

Однако, несмотря на то что налет пошел не совсем по плану, многие экипажи все же выполнили поставленную задачу. При этом «Юнкерсы-88», невзирая на зенитный огонь, даже атаковали цели с пикирования. В ходе бомбардировки в Москве возникло 1166 пожаров, в том числе на оборонных объектах – 36, на объектах военных ведомств – 70, на объектах железнодорожного транспорта – 8, на хозяйственных объектах – 241 и в жилом секторе – 660. Пострадали и такие важные заводы, как авиационный № 1, на территорию которого упали 4 крупные фугасные бомбы и 173 зажигалки.

II./KG55, невзирая на сильный зенитный огонь, все же смогла поразить Кремль. Ее командир Эрнст Кюль лично контролировал работу экипажей, описывая на высоте 1500 м круги над центром города. При этом летчики отчетливо видели, как по ним с земли стреляют четырехствольные пулеметы «Максим», не причинявшие, впрочем, никакого вреда «Хейнкелям». Одна бомба SC500, сброшенная с Не-111 из II./KG55, попала в Большой Кремлевский дворец, пробила перекрытие в Георгиевском зале, воткнулась в пол и не взорвалась. В 30 м от здания, в Тайницком саду, взорвалась вторая бомба. Кроме того, в разных частях Кремля попадали термитные зажигалки типа В1. Фугасная бомба крупного калибра попала в дом № 10 на улице Моховой, недалеко от Кремля. В результате один подъезд полностью обрушился, в подвале были завалены несколько десятков людей.

Во многих местах города были выведены из строя водопровод, газопровод и линии электросети. Бомба, сброшенная «Хейнкелем» из KG53, разрушила водопровод большого диаметра на площади Белорусского вокзала. Вода мощным потоком устремилась к станции метро, где укрывалось несколько тысяч женщин и детей. Люди вынуждены были в панике выбегать на улицу и искать другие укрытия. На самом вокзале и прилегающих железнодорожных путях возникли огромные очаги пожаров, полыхавшие до утра. На всю столицу разносился ужасающий грохот взрывающихся вагонов с боеприпасами и цистерн с горючим.

Всего в ходе первого налета на Москву были сброшены 104 т фугасных бомб, в том числе несколько SC2500, а также 46 тысяч килограммовых зажигалок. По официальным данным, пострадали 792 человека, из них 130–150 погибли. Противовоздушная оборона столицы оказалась более или менее эффективной. Зенитная артиллерия выпустила 29 тысяч снарядов всех калибров, а ночные истребители совершили 173 самолето-вылета. В итоге были сбиты, по разным данным, от пяти до семи немецких бомбардировщиков, один из которых не смог дотянуть до линии фронта и совершил вынужденную посадку в районе Витебска.

Но большинство самолетов благополучно вернулись на свои базы. Вилли Хауг заканчивал свой рассказ о первом рейде на советскую столицу: «Мы вздыхаем с облегчением, когда пересекаем линию фронта. После почти пяти часов полета мы в конечном итоге безопасно приземляемся обратно в Минске – Дубинской » [99] .

Потери люфтваффе составили три бомбардировщика, еще несколько получили повреждения, но все же смогли дотянуть до своей территории. Ночными истребителями был сбит Не-111 командира 4-й эскадрильи KG55 обер-лейтенанта Хармса. Do-17Z «5К+ЕТ» лейтенанта К. Кухна из 9-й эскадрильи KG3 был подбит летчиком-испытателем Марком Галлаем из 2-й отдельной истребительной авиаэскадрильи ПВО Москвы. Он несколько раз атаковал в ночном небе «Дорнье», после чего противник с резким креном вывалился из лучей прожекторов и устремился к земле. Кухну удалось дотянуть до Витебска, однако до линии фронта бомбардировщик все же не долетел и совершил вынужденную посадку на советской территории. Летчик попал в плен. На допросах Кухн сделал все возможное, чтобы скрыть выполнявшееся им задание, заявив, что в задачу экипажа входила только разведка. Пилот также заявил, будто в их отряде настолько все засекречено, что он не знает даже, кто командует группой [100] . Еще один Не-111, сбитый зенитками, рухнул на Красную Пресню.

Готовясь к следующему удару, немцы быстро изменили тактику. Высота полета была увеличена настолько, чтобы бомбардировщики проходили над поднятыми над столицей аэростатами и на максимальной дальности действия прожекторов, что должно было непременно снизить эффективность последних.

В ночь на 23 июля люфтваффе совершили второй массированный налет на Москву, в котором участвовали 115 бомбардировщиков. На город были сброшены 98 т фугасных бомб и 34 тысячи килограммовых зажигалок. На сей раз зенитная артиллерия и ночные истребители сбили пять самолетов, что составило 4,3 % от участвовавших в налете. Однако помешать удару они не смогли, все бомбардировщики прошли над целью в боевом порядке и поразили большинство из намеченных объектов. От взрывов и возникших пожаров пострадали 63 предприятия и 96 жилых домов. Сильные разрушения получили фабрика имени Свердлова, Пресненский машиностроительный завод, завод газоаппаратуры и др. Сильные пожары полыхали в столице до самого утра. Одна фугасная бомба пробила перекрытие тоннеля на перегоне «Смоленская» – «Арбат», другая попала в эстакаду метромоста неподалеку, а третья разорвалась у входа в вестибюль у Арбатской площади. Наибольшие жертвы вызвала паника, возникшая на лестнице эскалатора. II./KG55 снова наносила удар по Кремлю и Красной площади. На сей раз цель поразили 76 бомб различного типа, загорелся один из корпусов больницы имени Боткина.

В ночь на 24 июля немцы произвели третий и последний массированный налет. 125 самолетов сбросили около 140 т фугасных и зажигательных бомб. На этот раз пострадали такие важные промышленные объекты, как авиационный завод № 1 имени Авиахима, машиностроительный завод № 4, завод № 28 и др. Прямыми попаданиями фугасок были разрушены Театр имени Вахтангова и фабрика «Мосфильм». Бомбы попали даже в расположенный на Красной площади ГУМ, а также в Кремлевскую больницу. При этом, несмотря на сильный заградительный огонь и многочисленные вылеты ночных истребителей, все «Хейнкели», «Юнкерсы» и «Дорнье» вернулись на свои аэродромы.

Командование люфтваффе не испытывало особого энтузиазма от налетов на советскую столицу. Армейские части, рвавшиеся в глубь страны, буквально заваливали штабы воздушных флотов заявками на уничтожение тех или иных целей. Бомбардировщики требовались повсюду, а в то же время атаки Москвы не приносили никакой ощутимой пользы, кроме пропагандистского эффекта. Поэтому собранная с большим трудом авиационная группировка стала постепенно растаскиваться, а предназначенные для нее экипажи часто отвлекались для других целей.

Иногда вылеты выполнялись, по сути, одиночными машинами. Так, в ночь на 25 июля три Не-111 из I./KG28 сбросили на Москву семь фугасных бомб. В результате был разрушен дом № 24 на Большой Коммунистической улице. При этом летчики 6-го иак ПВО доложили о трех сбитых самолетах, а зенитчики еще о двух. Получалось, что немцы потеряли больше машин, чем участвовало в налете! Однако на самом деле все «Хейнкели» благополучно вернулись на свои базы.