Клим Дегтярев - Супермены Сталина. Диверсанты Страны Советов Страница 21

Вот как это произошло. У гауляйтера до Елены Мазаник работала другая горничная — Татьяна Калита. До войны она окончила мединститут и училась в аспирантуре. Когда фашисты оккупировали Минск, то она пыталась вместе со знакомым аспирантом Рыдневским уйти в партизаны, но была очень ослаблена после болезни и осталась в городе. А врач стал одним из командиров партизанской бригады «Штурмовая». Он пытался установить связь с Татьяной Калитой, но безрезультатно. Женщина не поверила связной, опасаясь провокации гестапо. Она потребовала, чтобы приславший ее человек назвал лекарство, которая она передала ему в начале войны. Больше человек из бригады «Штурмовая» не приходил. После войны Рыдневский признался, что забыл название препарата и больше не посылал к ней связную.

Надежде Троян она сначала тоже не поверила. Думала, что это очередная связная от Рыдневского, но выяснилось, что визитерша пришла из другого партизанского отряда. Лед недоверия растаял, когда гостья напомнила, что муж хозяйки квартиры до войны преподавал у них в институте. Татьяна Калита и сама вспомнила эту студентку. После непродолжительной беседы она поверила гостье и предложила познакомить со своей подругой Еленой Мазаник.[211]

Была и третья женщина, кто принимал активное участие в подготовке операции и установил связь с Еленой Мазаник.[212] Так получилось, что одновременно с Надеждой Троян подходы к ней искала Мария Осипова.

«Черная» для этого использовала одного из членов группы — «Чиля», который хорошо знал сестру горничной Вильгельма Коха — Валентину. Именно директор кинотеатра Николай Похлебаев организовал встречу Марии Осиповой и Елены Мазаник. Она произошла в конце августа 1943 года на участке улицы между центральным сквером и парком имени Горького и набережной реки Свислочь.

Елена не поверила Марии и потребовала организовать встречу с кем-нибудь из руководства партизанского отряда.[213] Причина странного требования — она опасалась провокации со стороны немцев. Так звучит официальная версия. Странное заявление. Если бы она подозревала провокацию, то ее реакция должна быть совершенно другой — сообщить куда следует или просто не реагировать на это предложение, как она поступила при визите Николая Хохлова. А она зачем-то требует встречи с руководством отряда.

Можно назвать две распространенные причины, когда агент требует такой встречи. Во-первых, когда хочет убедиться в серьезности предложения или когда нужно получить гарантии собственной безопасности. Вспомним — на дворе сентябрь 1943 года. Красная Армия выиграла Курскую битву. Началось наступление. Судьба тех, кто сотрудничал с оккупантами, была ей известна. Нужны гарантии того, что в обмен на участие в ликвидации Вильгельма Кубе она получит индульгенцию от советской власти. Сама Елена не смогла сходить в отряд, так как не могла больше чем на два дня уйти с работы. Вместо нее эту миссию выполнила Валентина.

По утверждению отдельных авторов, члены ее подпольной группы поддерживали связь сразу с тремя партизанскими соединениями, которые мы также назвали выше. Это привело к тому, что журналисты до сих пор спорят, командиру какого партизанского соединения отдать лавры «ликвидатора» Вильгельма Кубе. При этом они «забывают» о членах самой группы «Черной», сыгравших ключевую роль в этой операции. Например, директор минского кинотеатра Николай Похлебаев («Чиль»). Бывший политрук, которого Мария Осипова вытащила из лагеря для военнопленных и оформила ему фальшивые документы. Он организовал ей две встречи с Еленой Мазаник.

Кто знает, что произошло, если бы не было этого человека. Его судьба сложилась трагически. Во время покушения он был в командировке в Варшаве. Когда вернулся, то его арестовали на вокзале в Минске. Умер в застенках гестапо.[214] Другая малоизвестная деталь. Из города Елену Мазаник, ее сестру Валентину и Марию Осипову вывез другой член группы «Черной» шофер Михаил Фурц.[215]

Из всех непосредственных участников покушения только Елена Мазаник написала книгу воспоминаний под красноречивым названием «Возмездие». Книга вышла в 1988 году, и в ней нет ничего сенсационного. Подробно изложена официальная хроника подготовки покушения.[216] Зато есть множество интересных деталей, которые по-новому заставляют взглянуть на «иконописный» образ этой женщины.

В отличие от Марии Осиповой и Надежды Троян Елена Мазаник не особо рьяно стремилась участвовать в движении Сопротивления. Да, она помогала военнопленным (подкармливала их и передавала сводки Совинформбюро), но единственный человек, способный подтвердить это, — повар Михаил Филимонов погиб в 1944 году, когда спрятал в своем огороде переданные из леса мины. Другие советские люди, работающие в офицерской столовой-казино, где трудилась и она, пока не попала в дом к Вильгельму Кубе, тоже были связаны с партизанами, но они почему-то не пытались привлечь ее к своей тайной деятельности. Почему? Может, она сама избегала их (опасаясь провокации) и хотела выжить, решив не рисковать понапрасну. Это не значит, что она не была патриоткой. Просто она смотрела на ситуацию реально и знала, что контрразведка противника работает профессионально. Зачем тогда рисковать по мелочам, когда есть шанс сыграть по-крупному?

А может быть, все дело в ее желании выслужиться перед немцами для того, чтобы войти к ним в доверие, а потом нанести внезапный удар. Она и сама об этом пишет в книге, мотивируя это подготовкой к будущему покушению (когда на нее выйдут подпольщики, то…). Хотя ее стремление установить дружеские отношения с супругой Вильгельма Кубе (а о них будет рассказано ниже) — элементарная попытка выжить. Мы не вправе осуждать ее за это стремление. Просто повседневные подвиги многих подпольщиков остались забытыми, а однодневный героизм других становился известен всей стране. Хотя славу заслужили те и другие.

Другой малоизвестный эпизод. Мария Осипова вместе с Марией Григорьевной Грибовской[217] (женщина в качестве попутчицы «Черной» оказалась случайно), а не одна, как часто пишут в литературе, доставили мину из леса в Минск. Мы не будем подробно описывать сцену, когда на очередном посту полицай начал тыкать штыком в корзину с брусникой, на дне которой была спрятана мина.

Согласно официальной версии мина была выбрана из-за того, что этот вид оружия гарантировал, что не погибнут случайные люди. На самом деле подрыв был единственным способом ликвидации палача. Первоначально предполагалось использовать две мины — заминировав места его и супруги, но потом от второго заряда отказались. Дело не в том, что партизаны пожалели женщину, которая была на седьмом месяце беременности, при необходимости Елена Мазаник уничтожила бы и ее, а в технической особенности взрывателей. Саперы из партизанского отряда честно признались, что разница срабатывания двух взрывателей при их установке на суточную задержку может превысить 10 минут. И тогда решили использовать одну мину.

Еще одна малоизвестная подробность. Елена Мазаник и Анита Кубе, несмотря на то что первая убила мужа второй, сохранили на долгие годы дружеские чувства друг к другу. Они расстались в 10 утра 21 сентября 1943 года. Уходя в сопровождении телохранителей в парикмахерскую, Анита Кубе пожелала прислуге, которая жаловалась на сильную зубную боль, всего хорошего. Елена Мазаник попрощалась: «Завтра увидимся в полном здравии снова». Хотя знала наверняка, что после взрыва мин, которые она собиралась подложить в кровать гауляйтера Кубе, им с хозяйкой не суждено уже встретиться никогда. «Мне было жаль, — признается через много лет Елена, — но так должно было случиться».

Историю их взаимоотношений в середине восьмидесятых годов прошлого века выяснил журналист радиостанции «Свободный Берлин» Пауль Коль. Он встречался с обеими женщинами и утверждает, что в рассказанной им истории все достоверно.

Приезд в Минск жены Вильгельма Кубе с тремя детьми был связан не с желанием супругов жить вместе, а… приказом руководства Третьего рейха. Пятидесятилетний гауляйтер был неравнодушен к женскому полу, да и спиртным он иногда злоупотреблял. В Берлине опасались, и не без оснований, что в пьяном виде он выболтает секреты очередной подруге. И действительно, Елена Мазаник спустя много лет призналась, что периодически наливала немцу водку, чтобы выведать секреты. А ее «собеседник» всячески демонстрировал знаки внимания к горничной, которые, по ее словам, были ей очень неприятны. Мы так и не узнаем, где и при каких обстоятельствах они дегустировали этот спиртной напиток.

Хотя ее привилегированное положение могло объясняться симпатиями со стороны Аниты. Ведь Елена — единственная из прислуги, кто хорошо владел немецким языком и была незаменимой при любых делах за пределами особняка. Она быстро нашла подход к детям. Отводила их в школу и детский сад, играла, ходила с ними в кино. Иногда она приносила им маленького щенка или бродячего котенка. Знание языка помогло Елене стать почти членом семьи. Можно, конечно, предположить, что был такой приказ: войти в семью, чтобы завершить запланированную операцию по уничтожению Кубе. И все же их симпатия возникла сама по себе. Хотя Елена ненавидела врагов: «Фрау Анита не раз говорила мне: «Когда закончится война, папа получит всю Беларусь. (Папой она называла своего мужа.) Но если нам придется по велению Божьему вернуться в Германию, мы возьмем тебя с собой. Из всей прислуги я возьму только тебя одну». Вот такое розовое будущее сулили мне. Этого только не хватало! Как мы ненавидели фашистов!»