Резидент разведки. Часть 1. Строго по своему курсу - Виктор Державин Страница 21

главную идеологическую деталь (неприемлемую для меня) — важность жить полной жизнью, позволяя человеку испытать всё, что он может. Не хочу раскрывать очень глубокий смысл этой теоретической (идеологической) установки, но именно она лежит в философской основе разрушения традиционной семьи и вообще всего традиционного, консервативного. Именно эта идея всё портит (на мой взгляд неспециалиста). В любом случае именно она для меня враждебна и неприемлема.

И ещё кое-что. На самом деле уже тогда многие и многие, особенно такие, как Ричард, начали подмечать неистовость этих шизиков (либералов) при отстаивании своих идей. То есть нетерпимость к другому мнению и отличному от их и им подобных поведению. Именно тогда я понял, что их движение и идеология обречены. Мне это кое-что напоминало из моего советского прошлого, а на ум приходили Павки Корчагины и Павлики Морозовы. В общем, я категорически не принял это всё (особенно неистовость) и тихо начал их ненавидеть, однако ничего не демонстрируя никому, скрывая свои истинные чувства.

Ресторан, в который я спустя время пригласил Лауру, был стилизован под времена романа американской писательницы Маргарет Митчелл «Унесённые ветром». С очень сильной и уже по тем временам вызывающей изюминкой.

Вся обслуга из числа женщин — негритянки, одетые в красочные платья того времени. Обслуга из числа мужчин — не просто негры, а негры с фиолетовым отливом, одетые в белые пиджаки, белые рубашки и чёрные бабочки. Джазовый оркестр стилизован под 20–30 годы двадцатого века, тоже негры в белых костюмах.

Мне нравилось это место. Очень здорово было окунуться в ту Америку, когда было так, как было.

Самое интересное, что владел этим рестораном негр, тоже, кстати, с фиолетовым отливом. На появившиеся уже обвинения в расизме в местной прессе он очень агрессивно отвечал, что для него важно «жить полной жизнью, позволяя человеку испытать всё, что он может». То есть тем же — постулатом из теории настоящих неистовых либеральных шизиков.

Мне было важно заговорить с Лаурой об антиамериканизме в подобном месте. Мне важно было понять, на чём конкретно основан её личный антиамериканизм, насколько далеко она может зайти со своими убеждениями. Нужно всё это выяснить и далее уже думать о дальнейших действиях.

На сей раз разговор был тягучим, и мне никак не удавалось подвести Лауру к тому, что меня интересует. Я предпринял отчаянный шаг и заговорил о… России, точнее, о русском антиамериканизме.

— Знаешь, Лаура, я продолжаю время от времени смотреть за происходящим в России и замечаю, что там очень сильно начал опять проявляться антиамериканизм.

— Россия имеет на это право. Весь мир ждёт с надеждой возрождения России.

— Не замечал что-то.

— Это потому, что ты не очень интересуешься политикой. Мировое социалистическое движение очень нуждается в точке опоры.

— При чём тут социалистическое движение? Я его там особенно не вижу. А вот антиамериканизм заметил.

— Замечательно! У России будет много сочувствующих и союзников.

— Почему? Не понимаю.

— А на чём основан антиамериканизм в России, Виктор?

— Не уверен, что я правильно разобрался, но думаю, что он основан на ошибках элиты.

— Не поняла тебя.

— Объясню. Вместо формирования нового общенационального консенсуса в пользу мощного и динамичного развития страны, о чём говорил президент России Владимир Путин ещё месяц назад в Сочи, на первый план выходят даже не «охранители», а мракобесы. Мракобесы, объединённые стремлением сохранить сложившуюся систему отношений и в политике, и в экономике, подведшие эту страну к порогу глубокого системного кризиса. От сползания в кризис — с вполне ясными последствиями — спасаются тем, что русские чиновники всё больше говорят об американских врагах и всё меньше — о программах развития.

— Виктор, русские правы. Это наша с тобой страна не даёт России развиваться.

— Не замечал.

— Сейчас, когда русские в упадке, они столкнулись с настоящей политикой США, с которой страны Латинской Америки жили всю жизнь. Антиамериканизм весьма распространён в странах Латинской Америки, что связано с историей этого региона. Почти каждая администрация США проводила политику по увеличению своего влияния в Латинской Америке. Начиная с доктрины Монро 1823 года, США делали всё, чтобы внести раскол между молодыми республиками этого региона и не позволить им сблизиться. Многие из них оказались в прямой зависимости от США. В начале двадцатого века администрация Теодора Рузвельта осуществляла «политику большой дубинки», которая предусматривала жёсткие, иной раз прямые военные действия (оккупация Никарагуа, Доминиканской Республики, Кубы, Гаити, Панамы), задачей которых было установление порядка и стабильности в регионе в интересах США. В 1930-е годы Франклин Рузвельт сменил политику «большой дубинки» на политику «доброго соседа», перейдя от военных инструментов воздействия к экономическим. Во второй половине XX века, опасаясь прихода к власти коммунистов, а нередко и просто для того, чтобы обеспечить надёжную прибыль американским компаниям, власти США поддерживали целый ряд жестоких латиноамериканских диктаторов. Латинская Америка уже всё это прошла и привыкла, по большей части смирилась с этой безысходностью, а русские вообще к такому не привыкли, поэтому антиамериканизм там очень естественен.

— Лаура, а мне нравится политика нашей с тобой страны. Вижу только хорошее в том, если Россия будет в абсолютно подчинённом положении у нашей страны.

— Я с тобой не согласна. Кто-то должен положить этому конец. Так не должно быть.

— Интересно. Но не понимаю тебя. Ты не любишь Соединённые Штаты? Я прав? Только честно.

— Я не люблю элиты. Народ я люблю и уважаю. Я хочу, чтобы в нашей стране сменились элиты.

— Как это возможно?

— А как у Ленина это получилось?

— Революция! Полная национализация, то есть полная смена собственности. Элиты лишились всего.

— В точку! Молодец.

— Но к этому привело фактическое поражение в первой мировой войне, выход России из неё. Фактически русские коммунисты начали с предательства своей страны, армии и народа. Национальные интересы сменили на идеи мировой революции.

— Да! Ну и что? Иного пути нет и не будет. У великого Ленина получилось, и у нас должно получиться. Это государство должно быть переучреждено.

— Это нереально.

— Ты ошибаешься, Виктор.

— Давай-ка, объясни мне, пожалуйста, где я не понимаю. Как же с тобой, Лаура, интересно! Извини, конечно, за такой наивный комплимент, но это правда.

— Меня не проведёшь, я сразу заметила твой интерес ко мне. И мне с тобой жутко интересно. Так что я не воспринимаю твои слова как примитивный комплимент.

— Но тогда встаёт вопрос, что практически нужно делать, чтобы двигаться к намеченной цели.

— Ты видишь, кто обслуга в этом ресторане? Сейчас это уже просто театр, а ещё совсем недавно это была реальность. Я ненавижу США и эту позорную рабовладельческую политику