Евгений Попов - «Венгерская рапсодия» ГРУ Страница 25

Барца информировал премьер-министра Каллаи о содержании состоявшейся беседы. «Каллаи ответил, — вспоминает Барца, — что ничего иного, кроме постепенного, медленного отхода от Германии, правительство сделать не в состоянии, поскольку не может подвергнуть страну опасности — вызвать жестокую месть со стороны немцев, которые за это “предательство” непременно оккупируют страну, разграбят ее и разрушат».

На очередной встрече с английским представителем Барца постарался убедить его, что в существующей обстановке наиболее эффективным было бы пассивное сопротивление. Его собеседник помедлил и задал неожиданный вопрос: «Следует ли вообще рассчитывать на то, что регент Хорти будет играть какую-либо роль в будущем с точки зрения поддержания внутреннего порядка страны? Хватит ли у Хорти энергии и политического реализма, чтобы оказать сопротивление, а если потребуется, то и смело выступить против немцев?» «На этот вопрос мне нелегко было дать ответ, — пишет Барца, — поскольку я знал, что в действительности Хорти был не тем человеком, каким казался. Он не слушал своих политических советников, находился полностью под влиянием своего военного окружения и в политическом отношении был настолько ограниченным человеком, что я действительно не мог представить, как он поведет себя в критической ситуации. Естественно, я этого не мог сказать г-ну Н. и поэтому ответил, что как всякий честный венгерский патриот я жду от регента, что он выступит против немцев, если они посмеют посягнуть на честь и суверенитет Венгрии… Я помнил, — писал Барца, — что Хорти в течение беседы со мной несколько раз ударял кулаком по столу, заявляя, что он не “подчинится никому, в том числе и немцам, что он покажет, кто хозяин в этой стране”».

В ходе беседы г-н Н. снова выразил пожелание, чтобы венгерские войска были отозваны с Восточного фронта. Английское правительство будет рассматривать это как проявление решимости и доброй воли.

Каллаи в ответ на донесение посла сообщил, что это пожелание невыполнимо. Он заверял англичан в своей собственной доброй воле. «Каллаи был полон доброжелательства, — пишет Барца, — но в политике добрые намерения не имеют никакой ценности, если они не подкрепляются конкретными делами».

Английское дипломатическое ведомство сообщило через г-на Н., что оно ждет, когда наконец Венгрия даст какое-нибудь конкретное подтверждение своей решимости порвать с немцами.

Барца получил ответ из Будапешта. В Швейцарию в качестве связного прибыл его младший брат. Он рассказал, что перед отъездом был принят премьер-министром Каллаи в присутствии заместителя министра иностранных дел Сентмиклоши. Глава правительства конфиденциально сообщил, что в связи с неблагоприятным ходом войны и быстрым продвижением советских войск, Хорти на Совете Короны (Совет Короны — заседание правительства с участием регента и высокопоставленных приглашенных лиц — представителей церкви и др.) принял решение отозвать венгерские войска из России. Он намерен немедленно отдать приказ на этот счет и поставить немцев перед свершившимся фактом. Премьер-министр просил сообщить об этом через г-на Н. в Лондон как о конкретном действии в ответ на призыв английской стороны. Это сообщение сопровождалось оговоркой, что транспортные пути находятся под контролем немцев, и правительство не может дать гарантию, что венгерские войска будут действительно переброшены в Венгрию с фронта.

«Я немедленно пригласил к себе г-на Н., — вспоминает Барца, — передал ему на словах полученное сообщение, хотя сам не верил, что такое решение будет осуществлено. Поэтому я проявил осторожность, представив решение лишь как серьезный план… Проходили дни и недели, но никаких конкретных действий со стороны венгерских властей не предпринималось. Английская сторона убедилась в бессилии регента, а может быть, восприняла это как недобросовестность».

У англичан и американцев все больше складывалось впечатление, что венгры пытаются сохранить хорошую мину при плохой игре.

Убедившись в нерешительности и робости венгерского правительства, американцы решили, что от слов надо переходить к делу. Так был дан старт операции «Миссия Воробей».

«Миссия Воробей»

29 февраля 1944 г. в Италии на авиабазе Бари приземлился американский военный самолет. По трапу на бетонную полосу спустились три американских офицера: полковник Флоримонд Дюк, майор Альфред М. Суарес и капитан Гай Нан. На их прилет никто, кроме встречающего представителя штаба, не обратил внимания. Здесь шла напряженная работа, подготовка самолетов, совершавших регулярные челночные полеты между Бари и Полтавой.

На аэродроме в Бриндизи, недалеко от Бари, был подготовлен бомбардировщик «Галифакс», который должен был доставить трех американских разведчиков в пределы Венгрии. Им предстояло приземлиться недалеко от югославско-венгерской границы, примерно в 50 — 60 км юго-восточнее г. Надьканижа. Времени на подготовку оставалось немного. Выброска группы была запланирована на 12 марта. Однако неблагоприятные погодные условия в районе планируемого десантирования сдвинули сроки проведения операции. Полковник Дюк был неразговорчив. Ему с самого начала не нравилось, что операция готовилась поспешно, без проработки деталей. Сроки выброски группы со дня надень откладывались. И даже кодовое название операции — «Миссия Воробей» — какое-то несерьезное, мягко говоря, не вызывало оптимизма.

Приходилось ждать. Самолет с тремя разведчиками вылетел только в ночь на 16-е. На рассвете бомбардировщик уже был в районе десантирования. Командир экипажа пожал на прощание руки каждому из разведчиков, и через несколько минут можно было видеть, как внизу раскрылись три парашюта. Группа приземлилась кучно в заданном районе. Быстро собрали парашюты, бросили их в естественное углубление и замаскировали камнями, ветками деревьев и комьями земли. Капитан выбрал заметный ориентир, рядом с ним оборудовали тайник для контейнера с рацией. Вторую рацию взяли с собой. Полковник Дюк сориентировался на местности и, определив точку приземления, наметил маршрут движения к месту, где их должны были встречать.

На месте планируемого приземления парашютистов, севернее деревни Чактория, в заброшенном шалаше на винограднике был организован пост наблюдения. Однако в обусловленное время самолет не прилетел. Полковник Кадар приказал продолжать наблюдение. И только четыре дня спустя, 16 марта, наблюдатель услышал шум мотора самолета и заметил купола парашютов. Когда автомашина прибыла на место приземления, оказалось, что, вместо ожидавшегося одного, приземлились три американских офицера. Полковник Кадар доложил заместителю министра иностранных дел Сентмиклоши, что американцы доставлены в Будапешт. Заместитель министра с явным сожалением спросил: «Они все-таки прибыли? А ведь мы просили американцев задержать осуществление операции, пока существует опасность немецкой оккупации страны. Они направили сразу троих, но ведь речь шла только об одном, — продолжал он с раздражением в голосе. — Ну да теперь все равно. Раз они здесь, будем действовать, как условились».

Американцы ради проформы были допрошены начальником Управления безопасности генералом Уйсаси. На допросе они, как было предусмотрено легендой операции, заявили, что должны были быть заброшены к маршалу Тито, но самолет, видимо, сбился с курса, и они оказались над территорией Венгрии. После формального допроса была отправлена краткая информация немецкому военному атташе. Немцы не спешили забирать американцев. Только 24 марта они наконец забрали парашютистов, но так и не вернули их венграм. Посол Германии в Будапеште телеграфировал Риббентропу, что американцы переданы немецкой службе безопасности и, должно быть, уже находятся в Берлине.

Полковник Флоримонд Дюк посетил Венгрию после войны в качестве туриста и рассказал полковнику Д. Кадару, что ни он, ни его товарищи не были посвящены в замысел — временно передать их для допроса немцам. Немецкая контрразведка сразу отмела наивную версию о том, что парашютисты были ошибочно сброшены на венгерскую территорию.

Немецкую разведку трудно было обмануть. К концу войны немцы имели в Венгрии около 2000 платных агентов. По словам начальника Главного управления имперской безопасности гитлеровской Германии Кальтенбруннера, среди агентов немецкой разведки были представители высшего командования, аристократической верхушки, бывшие министры, сотрудники шифровального отдела венгерского МИД и т.д. Это позволяло органам немецкой разведки получать достоверную информацию о готовящихся тайных мероприятиях, направленных на заключение соглашения о выходе из войны.

Немецкая служба безопасности знала о готовящейся разведывательной операции «Миссия Воробей». Это предопределило ее неудачу.