Сталин и Военно-Морской Флот в 1946-1953 годах - Владимир Виленович Шигин Страница 25

Закономерен вопрос, почему же при столь явной (мягко скажем) нелюбви Н.Г. Кузнецова к П.С. Абанькину, именно его, в апреле 1945 года назначили заместителем Наркома ВМФ по кадрам. Однозначного ответа на этот вопрос у автора нет, однако, можно предположить, что данное назначение состоялось вне воли Кузнецова. Вряд ли Николай Герасимович выдвинул бы на должность своего ближайшего помощника человека, которого он не переносил на духу и которому не доверял. Ведь должность заместителя наркома весьма специфическая. Если начальник Главного штаба ВМФ являлся «мозгом военно-морского флота», то заместитель наркома был скорее главным инспектором, который занимался проверкой боеготовности флотов и флотилий, выполнял отдельные поручения наркома, в том числе и касающейся аварийных происшествий, и катастроф. А потому, от того, как и что доложит зам наркома наверх зависело порой очень много, в том числе и лично для наркома. Но личные отношения Кузнецова с Абанькиным это одно, а то, что Абанькин не имел в реальности за спиной никакого боевого опыта (непродолжительное командование весьма немногочисленной, наскоро сформированной из гражданских судов Онежской флотилии, не в счет) -это уже объективный показатель негодности его для должности заместителя Кузнецова. Напомним, что Абанькин ни дня не командовал флотом, а потому просто не мог объективно оценивать деятельность того или иного командующего флотом.

Как же мог попасть, вопреки желанию наркома ВМФ, на должность его заместителя такой адмирал, как Абанькин? Единственным человеком, который мог назначить человека на должность заместителя наркома, игнорируя мнение самого наркома, был, разумеется, И.В. Сталин. И сразу же возникает вопрос: для чего такое назначение было нужно Сталину, ведь он прекрасно понимал, что как профессионал Абанькин откровенно слаб, а его неприязненные отношения с Кузнецовым не будут служить пользе дела. Все это так, но в назначении Абанькина имелась своя логика. Дело в том, что в апреле 1945 года никаких сомнений в скором победоносном исходе войны с Германией уже не было. На повестке дня стояла новая война - с Японией. И в этом плане Абанькин мог быть полезен, как человек, достаточно хорошо знавший Тихоокеанский театр военных действий. Как мы помним, он в течение года являлся членом Военного совета Тихоокеанского флота и три года командовал Амурской флотилией.

Будем честными, но любой начальник высокого ранга, всегда старается представить состояние дел в своей «вотчине» в наилучшем виде, сглаживая углы и умалчивая об отдельных недостатках. Абанькин же и был поставлен, чтобы разоблачать такие сглаживания и умалчивания. В данном случае его враждебные отношения с Кузнецовым становились уже не недостатком, а достоинством.

Поэтому поехать на Дальний Восток и вскрыть реальное состояние дел на местах, причем даже с хорошим «перебором», а потом еще и просигналить о выявленных недоработках наверх, минуя своего непосредственного начальника - наркома, Абанькин вполне мог. Отметим, что ездить по флотам, нагоняя страх, выявлять чужие недостатки в работе, писать разгромные справки по проверкам и снимать с должностей командиров различных рангов, Абанькин очень любил и всегда исполнял такие поручения с завидным рвением. В преддверии войны с Японией, лучшего инспектора дел на Тихоокеанском флоте и на Амурской флотилии трудно было придумать, так как Абанькин, уже фактом своего назначения на должность заместителя Наркома по кадрам, был определен играть не в команде Кузнецова, а против нее.

Кроме этого И.В. Сталин понимал, что к 1945 году значительно вырос авторитет и амбициозность его маршалов и генералов, которые вполне могли в обозримом будущем составить очередной военный заговор, по примеру группы Тухачевского (1937 г.) или группы Егорова-Дыбенко (1938 г.). Для предупреждения данной проблемы лучше всего подходила «политика противовесов», когда возле каждого потенциального заговорщика находился специально поставленный человек, пусть не обладающий высокими профессиональными качествами, зато склонный к доносительству, а кроме этого, имевший свои личные счеты с тем, на кого ему предстояло доносить. Такую кадровую политику, никоим образом, нельзя ставить в вину Сталину. Наоборот, это говорит о его незаурядном уме и политической дальновидности в руководстве государством и в расстановке руководящих кадров. Так поступали мудрые правители до него, так будут поступать и после.

Что касается искусства управления людьми, то назначая заместителем к Кузнецову именно Абанькина, Сталин поступил, с государственной точки зрения, весьма разумно. Теперь в руководстве ВМФ, сформировавшейся к этому времени вокруг Кузнецова группе его единомышленников нашелся определенный противовес, с помощью которого в случае необходимости можно было воздействовать на наркома. Такой подход Сталин практиковал, по возможности, во всех наркоматах. Это позволяло держать наркомов в определенном напряжении, а значит и в деловом тонусе, а кроме этого обеспечивало информированность обо всем происходящем в наркоматах.

Что касается и Н.Г. Кузнецова, и близких к нему адмиралов, появление П.С. Абанькина в ранге заместителя наркома, было встречено с тревогой. Все понимали, что неофициальной обязанностью П.С. Абанькина, при его назначении на должность заместителя наркома, являлась роль соглядатая за лояльностью высшего командного звена ВМФ и, в первую очередь, за лояльностью наркома. Писал ли доносы на Кузнецова Абанькин, я не знаю. Возможно, что писал, возможно, что и нет, так как нарком не давал особых поводов усомниться в его личной преданности государству, партии и лично Сталину. При этом весь военно-морской флот знал, что между наркомом и его заместителем существовала давняя личная неприязнь. Что касается Н.Г. Кузнецова, то, внешне сохраняя с П.С. Абанькиным достаточно ровные деловые отношения, к решению важнейших флотских дел он его принципиально не допускал, поручая своему заму, как правило, решение второстепенных и третьестепенных вопросов. Из-за этого реальный авторитет заместителя Наркома по кадрам, следовательно, был весьма невысок. Как мне кажется, на фоне недавней победы в войне, начавшегося строительства нового флота, Кузнецов пребывал в определенной эйфории и где-то потерял бдительность. Что же касается П.С. Абанькина, то он не дремал. Когда практически вместе с Кузнецовым были сняты со своих должностей адмиралы из его «команды» - Алафузов, Галлер и Степанов, то Абанькин сделал еще один серьезный шаг в карьере, заняв в 1947 году должность многоопытного адмирала Л.М. Галлера, став заместителем Главнокомандующего ВМС по кораблестроению и вооружению. Честно говоря, трудно представит себе столь разнопланового специалиста, который бы с одинаковым профессионализмом решал, и специфические кадровые вопросы, и сложнейшие технические и организационные вопросы, связанные с кораблестроением и вооружением всех ВМС. Возможно, что П.С. Абанькин действительно был семи пядей во любу. Только окружающие этого, почему-то не