Григорий Чечельницкий - Летчики на войне Страница 26

Воздушные разведчики вылетали с аэродромов, расположенных в 30–60 километрах от линии фронта.

В штабе 50-го истребительного полка часто раздавались звонки командира дивизии или начальника штаба: «Выслать разведку в район Бетлица, Высокое, Бытош…» На разведку чаще других вылетали Федор Гамалий или Иван Васенин, Виктор Поляков или Иван Мавренкин. Авторитет этих летчиков был высок. За ними было еще трудно угнаться пятерым выпускникам авиационной школы, чей стаж на войне исчислялся десятком боевых вылетов.

Настоящая проверка пришла с сентябрьскими боями, подтвердив мнение, высказанное ведущими пар о том, что летчики Николай Зинченко, Иван Пронякин, Леонид Корнаков, Борис Либерман и Владимир Авдеев займут достойное место в полку. И точно. Вскоре пятерку окрестили краснозвездной. Случилось это после того, как новички в один день получили ордена Красной Звезды.

Их быстрое возмужание особенно радовало начальника связи полка капитана Николая Ивановича Семенова. Он с полным основанием считал, что не шагнуть им так быстро, если бы не отнеслись со всей серьезностью к радиосвязи. Вчерашние курсанты усвоили истину: полет без радио — «холостой выстрел». Радиосвязь ценили высоко и остальные летчики полка.

Экипажи 99-го гвардейского авиаполка тщательно разведали оборону противника на всю глубину и заблаговременно сфотографировали ее. Съемку продублировали непосредственно перед началом наступления. Внимание экипажей Пе-2 особенно привлекали к себе станции Любохна, Жуковка и Фокино, где порой находились по нескольку десятков вражеских эшелонов. Фотопланшетами щедро снабжались наземные войска.

Экипажи разведчиков наблюдали за передвижениями войск противника в глубине обороны и тылах, вскрывали ею систему ПВО, доставляли сведения о количестве самолетов на вражеских аэродромах, которые переместились из района Брянска в Олсуфьево и Сещу.

Дальним и ближним разведчикам помогали экипажи Ил-2, летавшие в сложных метеорологических условиях. Часто получали задания и ночные бомбардировщики.

Свои основные усилия воздушная армия сосредоточивала главным образом в полосе наступления 50-й армии. «Массированными ударами штурмовиков уничтожала войска и технику противника, разрушала его опорные пункты в районах: Людиново, Немеричи, Ивот, Дятьково, переправы через реки Десна, Ветьма, Снопоть; обеспечивала ввод в прорыв и действия 2-го кавалерийского корпуса в тылу противника в районе Фошня, Жуковка, уничтожала отходящие его войска на дорогах и местах скоплений»[45].

В приведенном документе выделена боевая работа экипажей «илов» (их было около трехсот), массированные удары штурмовиков по войскам и технике противника на брянском плацдарме.

Они летали под огнем зенитных батарей. Подвергались атакам «мессершмиттов» и «фокке-вульфов». Иной раз в силу обстоятельств превращались в истребителей и атаковали врага. Выдерживали люди и заставляли выдерживать самолеты. Вновь обретали дыхание поврежденные моторы, залечивались раны, полученные в тяжелых боях, грозные машины вновь входили в строй.

Это было делом скромных умельцев, знатоков авиационной техники. О штурмовике Ил-2 рассказывали чудеса, на все лады расхваливая его создателей. «Первоклассная машина, силен микулинский двигатель!» — говорили об «илах» в штурмовых полках. А самолеты были такими еще и потому, что обслуживали их, прикасались к ним руки людей, которые испытывали большую радость, видя на старте, как они рулят. «Чем больше самолетов в воздухе, тем больше гитлеровцев в могиле», — острили неунывающие механики.

Этим жил и старший инженер дивизии Михаил Иванович Бурцев. В 225-й штурмовой авиадивизии он считался человеком строжайших правил, отрешенным от всего, что не имело прямого отношения к «ильюшиным».

Если Бурцев, указывая на примеченные дефекты, с горечью в голосе басил: «Будет пасти задних», т. е. отстанет, скорость уменьшится, «хозяин» самолета и стоящие рядом следили за взглядом инженера, смотрели во все глаза на плоскости, отыскивая там царапины или вмятины, облупившуюся краску, небрежно наложенную заплату, неточно подогнанный зализ. Но при всей своей требовательности инженер доверял механикам, этим добросовестным работягам, ежедневно и ежечасно убеждаясь в том, что трудятся они как одержимые.

Инженер дивизии глубоко знал технику, был прекрасным организатором. Любовь к делу проявлялась у него с удивительной последовательностью, а главное, он умел найти общий язык с подчиненными, что само по себе было неоценимо в условиях почти непрерывной боевой работы. Встречали его на аэродромах доброжелательно, не обижались на строгие замечания, чувствуя правоту сведущего специалиста. Впрочем, не так уж часто ему приходилось делать замечания.

Инженера можно было часто встретить неподалеку от переднего края, куда с величайшим трудом дотягивал подбитый зениткой штурмовик. Эвакуацию поврежденных самолетов он считал делом не менее важным, чем занятия с летным составом по технике. Для Бурцева это было необходимо еще и потому, что, изучая на месте каждый случай вынужденной посадки, он мог прийти к безошибочному выводу о ее причинах, который, как правило, исключал вину летчика или механика.

7 сентября старший инженер дивизии прилетел на аэродром 810-го штурмового авиаполка ранним утром. Обстановка на стоянках становится для него ясной после короткого доклада инженера полка, беглого осмотра нескольких машин.

Вот у этого самолета нужно задержаться подольше. Ему летчик давал большие перегрузки, резко работал сектором газа, выжимал из машины больше, чем полагалось. Вынуждали обстоятельства. А можно ли сегодня выпустить этот «ил» в первой семерке — ведь ресурс на исходе. «Можно» — единодушное мнение техника звена и механика самолета.

Решающее слово за Бурцевым. Он поднимает голову из-за капота мотора, который успел уже осмотреть, и твердо заключает: «Нужно».

Опробываются моторы. Улыбаются механики — порядок. Довольно потирает руки инженер эскадрильи Крылов. Гром двигателей доносится с соседней стоянки. И там, чувствуется, дело на мази. Не остается сомнения в том, что через час, как приказал командир дивизии, взлетят обе группы. Но лучше еще побыть здесь, увидеть, как командиры групп поведут свои семерки на Жуковку.

О том, как идут дела на поле боя, Бурцев узнает на КП 825-го штурмового авиаполка, куда он перебирается из 810-го.

Сколько было в воздушной армии специалистов, похожих на Бурцева!

Пусть не все они занимали высокие посты, а ходили в рядовых, сержантах и техниках-лейтенантах, главное, летчики доверяли им, как самим себе, дружили с ними. Часто на стоянках слышалось сердечное «спасибо», адресованное боевым помощникам летчиков.

«Нужны подвиги, подвиги! Нужны также слова, которые бы звучали, как колокол набата, тревожили все и, сотрясая, толкали вперед». Впору было вспомнить здесь командиру эскадрильи Ивану Вишнякову эту фразу, сказанную Горьким задолго до этой тяжкой войны.

«Колоколом набата» прозвучали на аэродроме слова сообщения из Краснодона, освобожденного войсками Южного фронта, о беззаветном мужестве и судьбе бойцов «Молодой гвардии». Они взволновали, заставили сжаться сердца, вызвали порыв гнева.

— Мы назовемся именем вожака молодогвардейцев, откроем свой счет мести, — сказали летчики эскадрильи.

И назавтра паролем каждого вылета стало имя руководителя «Молодой гвардии» Олега Кошевого.

Вишняков повел эскадрилью к Брянску. Возвращаясь оттуда, летчики после доклада о результатах вылета подписывали письмо человеку, перед которым считали своим долгом отчитаться. Адресат находился в Краснодоне. Это была Елена Николаевна Кошевая.

В боях случались потери. Где-то далеко от аэродрома сгорел или разрушился самолет. Порой в нем был самый близкий друг, с кем вчера спал на одной лавке в крестьянской избе, с кем недавно сидел рядом на выпускном вечере Борисоглебской летной школы, кто вчера над Олсуфьево заградительным огнем отсек врага.

Часто это были коммунисты. А партийные ряды полка все росли и росли. Заявления, похожие на клятвы, обычно содержали только несколько слов: «Прошу принять меня в ряды ВКП(б). Доверие оправдаю делом, в бою».

171-й истребительный авиаполк летал к Жуковке, Бежице и к Брянску не реже, чем к Орлу и Карачеву, только воздушные бои с «фоккерами» случались теперь не так часто. Больше приходилось встречаться с «юнкерсами», которые нет-нет да и угрожали наступающим войскам.

С пунктов наведения, расположенных вблизи от наших боевых порядков, раздавались голоса офицеров штаба дивизии или армии, и по команде ведущих летчики совершали маневр, вели огонь по вражеским бомбардировщикам.

В один из сентябрьских дней у радиостанции наведения находился подполковник В. И. Дюжев. Он указал цель, и «лавочкины» пошли в атаку на приближающихся «юнкерсов». Один сразу выпал из строя и кое-как приземлился неподалеку от радиостанции.