Михаил Cвирин - Танковый прорыв. Советские танки в боях, 1937–1942 гг. Страница 27

Одновременно правее 79-го полка к реке Икве на рубеже Торговица — Адамовка вышел 40-й мотострелковый полк под командованием подполковника Тесная. Однако между ним и оборонявшейся в районе Луцка 131-й мотострелковой дивизией 9-го мехкорпуса оставался значительный разрыв, в который быстро входили рвущиеся к Ровно моторизованные части вермахта.[205] Сначала немцы обошли мотострелковый полк с правого фланга, а затем прорвались между ним и 79-м танковым полком. Поэтому в 20 часов 26 июня командир оборонявшего Млынов 79-го танкового полка полковник Живлюк, не имея связи с соседями ни справа, ни слева, получил приказ отойти на новый рубеж обороны — реку Земблицу. По иронии судьбы, отступление началось именно в тот момент, когда командир вышедшей на Икву в 12 км южнее 43-й танковой дивизии выслал к Млынову разведку для соединения с частями 40-й танковой дивизии…

На следующий день, осознав, что 40-й полк фактически оказался в окружении, командир танковой дивизии отдал ему приказ отойти на восток, в район Ясеневичей. За два дня боев (26 и 27 июня) 40-й мотострелковый полк потерял до 1200 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести, по донесениям командования разгромив до двух батальонов пехоты противника.

У действовавшей южнее 43-й танковой дивизии полковника И. Г. Цибина дела обстояли несколько лучше. Она должна была наступать прямо на Дубно. Правда, представления об оперативной обстановке, положении своих войск и войск противника у командира дивизии были самые смутные: на протяжении всего пути к фронту (вплоть до 26 июня) никакой информации от высших штабов о положении на фронте штаб дивизии просто не получал. Комдив предполагал, что правее него действует 40-я танковая дивизия, а где-то левее должны находиться части 36 стрелкового корпуса. Но точно местоположение корпуса известно не было, поиски его штаба силами войсковой разведки дивизии ни к чему не привели. О противнике полковник Цибин знал и того меньше — точнее, информация была разнообразна и на редкость противоречива. В приказе о наступлении, полученном из штаба корпуса 26 июня, указывалось, что основной фронт действующих частей Красной Армии проходит далеко на западе, а в Дубно прорвались лишь мелкие танковые группы противника, которые надлежало найти и ликвидировать.

Однако к этому моменту штабу дивизии уже было известно, что в Дубно находятся отнюдь не передовые дозоры противника. Накануне, то есть вечером 25 июня, двигающийся на автомашинах 43-й мотострелковый полк (два батальона, артбатарея и взвод танков) занял большое село Молодава в 10 километрах от Дубно, но через 3 километра в деревне Погорельцы наткнулся на хорошо организованную оборону противника — пулеметы и минометы были установлены на мельнице и у кладбища. Вскоре обнаружилось, что левее деревни на восток в беспорядке отступает 795-й стрелковый полк 228-й стрелковой дивизии. Командования дивизии нигде обнаружить не удалось (оно находилось в районе Млынова), но от бойцов была получена первая внятная информация об обстановке на фронте.

Оказалось, что находящиеся в этом районе части 36-го стрелкового корпуса беспорядочно отходят назад, обнажив левый фланг 43-й танковой дивизии. Левый фланг 228-й дивизии не выдержал удара, его деморализованные подразделения утратили связь не только со штабом корпуса, но и друг с другом. Вдобавок выяснилось, что левее наших войск больше нет, шоссе Дубно — Ровно осталось без прикрытия, а в образовавшуюся брешь уже входят немецкие танковые части, быстро продвигающиеся в направлении на Здолбунов. О том, что другая группа 11-й танковой дивизии направляется южнее — к Острогу, — пока никто и представления не имел.

На рассвете 26 июня немцы перешли в наступление — по нашим донесениям, силами полка пехоты при поддержке 10 танков. На самом деле это была боевая группа «Ангерн» из состава мотопехотной бригады 11-й танковой дивизии. После того, как никем не управляемые части 228-й стрелковой дивизии, в том числе ее артиллерия (485-й гаубичный артполк) без предупреждения оставили свои позиции и немцы смогли обойти Молодаву с севера, 43-й мотополк около девяти утра тоже вынужден был отступить, уничтожив в бою три танка[206] и до 100 человек пехоты противника.

В это время основные силы 43-й танковой дивизии еще проходили район Ровно, где подверглись бомбежке с воздуха. Чуть позже они наткнулись на отходящих по шоссе к Ровно бойцов 228-й дивизии и ее гаубичный артполк. Полковник Цибин навел порядок, остановив отступающую пехоту и артиллеристов и включив их в свой боевой порядок. Особенно ценной оказалась именно артиллерия, поскольку дивизионный гаубичный артполк на тракторной тяге полз со скоростью 6 км/ч и находился еще далеко.

К сожалению, в атаке могли участвовать далеко не все соединения дивизии. Дело в том, что из-за острой нехватки автотранспорта основная часть личного состава мотострелкового полка и «безлошадные» танкисты могли двигаться только пешим маршем. Поэтому еще ранее командир разделил дивизию на две группы. В подвижную группу вошли оба танковых полка двух-батальонного состава[207] (впоследствии они были сведены в один полк) и уже упомянутые выше два батальона мотострелкового полка на автомашинах. Вторая группа в количестве около полутора тысяч человек (оставшаяся часть мотострелкового полка и прочие подразделения) двигалась вслед за танками пешим маршем.

Атака началась в два часа дня 26 июня. И хотя из 235 танков дивизии в ней смогли принять участие лишь 79 машин 86-го танкового полка, советские бронированные машины без особых затруднений сбили заслоны противника. Первыми на прорыв шли два танка Т-34 и два КВ, за ними двигались легкие Т-26. Противник, ведший воздушную разведку, сумел подготовиться к удару и своевременно организовал танковые и артиллерийские засады. Однако огонь немецких противотанковых орудий не причинил четырем передовым машинам никакого вреда. Правда, тут же выяснилось, что к 76-мм танковым пушкам нет бронебойных снарядов, поэтому машинам пришлось стрелять осколочными и давить противника гусеницами — не только пушки, но и танки. Несколько немецких танков, пытавшихся атаковать из засады, были уничтожены, после чего началась бойня.

В. С. Архипов, в те дни командир разведывательного батальона 43-й танковой дивизии, впоследствии вспоминал о бое 26 июня:

«…это уже было не отступление, а самое настоящее бегство. Части 11-й танковой перемешались, их охватила паника. Она сказалась и в том, что, кроме сотен пленных, мы захватили много танков и бронетранспортеров и около 100 мотоциклов, брошенных экипажами в исправном состоянии. На подходе к Дубно, уже в сумерках, танкисты 86-го полка разглядели, что к ним в хвост колонны пристроились восемь немецких средних танков — видимо, приняли за своих. Их экипажи сдались вместе с машинами по первому же требованию наших товарищей. Пленные, как правило, спешили заявить, что не принадлежат к национал-социалистам, и очень охотно давали показания. Подобное психологическое состояние гитлеровских войск, подавленность и панику наблюдать снова мне довелось очень и очень не скоро — только после Сталинграда и Курской битвы…».[208]

На последнее замечание стоит обратить особое внимание. Моральное состояние войск обычно впрямую зависит от положения на фронтах и от того, наступает армия или же терпит неудачи. Оказывается, что в июне 1941 года далеко не все солдаты вермахта знали, что германская армия выигрывает войну…

Уничтожив врага, к шести часам вечера 26 июня советские машины ворвались на восточную окраину Дубно и вышли к реке Иква. За весь бой было потеряно убитыми и ранеными 128 человек, оба танка КВ и 15 «двадцать шестых» (в том числе 4 химических). Но немцам удалось отойти на западный берег и взорвать за собой шоссейный и железнодорожный мосты южнее города, поэтому переправиться через реку и ворваться в старую часть города на плечах отступающего противника танки не смогли. Кроме того, выяснилось, что пехота опять отстала, а 43-й гаубичный артполк все еще ползет где-то сзади…

Прорыв противника на стыке 5-й и 6-й армий и действия 24–28 июня 1941 г.

Проведенная с наступлением темноты разведка выяснила, что положение вырвавшихся вперед частей остается очень шатким. На юге слышался гул танковых моторов, по донесениям разведчиков, там обнаружились вражеские танки — до 90 машин. Никаких следов 36-го стрелкового корпуса, его 140-й и 146-й дивизий обнаружить не удалось: левый фланг оказался абсолютно открыт. Однако позднее немцы признавали, что на какое-то время русским удалось перехватить дорогу на Острог, куда как раз вечером 26 июня вышла боевая группа 11-й танковой дивизии.

На правом фланге своих войск тоже не обнаружилось: танковая рота, посланная вечером к Млынову для установления связи с частями 40-й танковой дивизии, наткнулась в районе деревни Колкевичи на танковую засаду противника, потеряла 4 машины и вернулась к основным своим частям. Полковник Цибин не знал, что буквально несколько часов назад части 40-й дивизии получили приказ оставить Млынов и отходить на восток.