В сетях шпионажа, или «Час крокодила» - Александр Александрович Резванцев Страница 28

Трех танков вполне хватило Бургабе для прекращения бессмысленной, по его мнению, деятельности парламента. Архиепископа и Верховного судью он пристрелил лично. На закате дня Бургаба в набедренной повязке и боевой раскраске с копьем в одной руке и Библией в другой присягнул на верность британскому народу и объявил себя царем людей, животных, птиц и рыб. А вечером, на приеме, устроенном в его честь столичной элитой, Бургаба прилюдно трахнул жену лидера местных либералов и заявил, что с демократией в Буганде покончено навсегда. Сэр Патрик и его супруга нахохотались от души.

Самолет с Павликом Лахтюковым на борту приземлился в аэропорту Сампалы за сутки до государственного переворота, на который сначала мало кто обратил внимание. Такое в Африке повседневная обыденность. Павлик сам попросился в Буганду. Он был молод, здоров и хотел самоутвердиться на очень непростом участке разведывательной деятельности. Конкурентов у него не было. В забытую людьми и богом страну с ужасным климатом ехать добровольно никто не стремился.

Резидентура в Сампале сидела под крышей советского посольства с весьма ограниченным контингентом сотрудников, и назвать резидентурой ее можно было с огромной натяжкой, ибо состояла она из двух человек — резидента и шифровальщика. Двадцатисемилетнему Павлику Лахтюкову его новое положение очень льстило. Пожилой шифровальщик Алексей Петрович быстро осадил его наступательный пыл.

— Ты не вздумай заниматься тут агентурной работой, — предупредил он. — Главная твоя задача — не подхватить какой-нибудь хитрой болезни и уберечь ребенка от глупых крокодилят, которые иногда забираются в сад нашего коттеджа. До голубого Нила-то рукой подать.

— Ну, нельзя же совсем ничего не делать, — неуверенно пробормотал Павлик.

Тут он вспомнил дружка Серегу Соловьева, который узнал о революции в стране пребывания из сообщений местного радио, а вовсе не от секретных источников, за что был вышвырнут из разведки со строгим выговором по партийной линии. От полного разгрома его спасло лишь то, что революция оказалась просоветской. «Вот если бы я, — размышлял вслух Серега, стоя у проходной объекта в Ясеневе, — за недельку до переворота отбил депешу в Центр о том, что мною там-то и там-то созданы предпосылки для прихода к власти просоветского режима, я был бы сейчас увешан наградами от уха до уха, да и в звании повышен».

— Пей много виски с белыми журналистами. Они тебе все и расскажут, — посоветовал Павлику Алексей Петрович. — У тебя печенка в порядке?

— Не жалуюсь.

— Значит, сдюжишь.

Предшественник Павлика не передал сменщику ни одного агента. То ли всю его агентурную сеть скормили крокодилам, то ли негры после воцарения Бургабы ударились в панику и побоялись выходить на обусловленные встречи.

Павлик пил много виски с белыми журналистами, но от этого было мало проку. Белые братья не владели информацией, поскольку бугандийцы шарахались от них, как от чумы. При Бургабе любой туземец, вступивший в контакт с белым или желтым, исчезал бесследно в течение суток. Между тем Центр требовал информации. Павлик затосковал и начал пить много виски сам с собой. Жена его, увидев, что муж потихоньку спивается, встревожилась не на шутку. Надо было спасать любимого Павлика.

Бургаба за границу не ездил. Впрочем, однажды он смотался в Англию, никого не предупредив об этом.

— Чем мы обязаны вашему визиту? — обратилась к нему королева в Букингемском дворце.

— Видите ли, ваше величество, — ответил царь людей и прочей твари, — в Буганде так трудно найти туфли четырнадцатого размера.

— Где же ваша супруга? — полюбопытствовала королева.

— Она приболела, ваше величество.

За несколько дней до этой беседы Бургаба зарезал любимую жену, расчленил ее и велел приготовить себе жаркое из филейных частей ее тела.

— Не слишком ли он одиозен? — спросил у сэра Патрика Кэмпбелла британский премьер, когда Бургаба отошел в сторонку.

— Но ведь это оплот антикоммунизма в Центральной Африке! — возразил генерал-губернатор.

Сказать по чести, сэра Патрика не только коробило, его корежило, когда Бургаба демонстрировал ему огромную морозильную камеру, набитую отрубленными головами своих врагов. Но что поделаешь? Интересы короны и капитала испокон веков доминировали в британской политике над ценностями божескими и человеческими. За короткое время своего правления Бургаба расстрелял, обезглавил и просто скормил крокодилам более полумиллиона соотечественников…

Генерал Болдин, начиная гневаться и выходить из берегов, снова спросил уже на очень повышенных тонах:

— Так кто ж писал за тебя шифровки в Центр?

— Нина, — прошептал Павлик.

— Жена, что ли?

— Жена.

— А откуда же взялись все эти ценные источники: Лев, Какаду, Слон, Зебра и прочие?

— Источники не блеф. Они были.

— Говори, я слушаю…

Нина Лахтюкова восторженно приветствовала загранкомандировку мужа. Выпускница института Азии и Африки, специалист по всему комплексу политических и экономических проблем Центральноафриканского региона, кандидат наук, она мечтала написать монографию об одной из стран Черного континента, и вот судьба подарила ей такой случай. Однако уже в первый день пребывания в Сампале радужный настрой сменился животным ужасом. Она увидела, как метровый крокодиленок, переваливаясь на коротких ножках, быстро крадется к ее трехгодовалому сынишке, игравшему на лужайке перед их коттеджем. Нина схватила с плиты раскаленную сковороду и со всего размаха ударила ею безобразную рептилию по носу. Нос — самое чувствительное место у нильских гадов. Крокодиленок недовольно подрыгал хвостом и обратился в бегство. С той минуты Нина не отходила от ребенка. Она была женщиной мужественной, решительной, способной на поступок. Заметив, что ее горячо любимый Павлик становится алкоголиком, Нина провела с ним «душевную» беседу, которую завершила такими словами:

— Я буду заниматься разведкой, ты же станешь охранять Виталика, кормить его и укладывать спать. А о спиртном забудь, иначе всем нам крышка. Усек?

— Усек.

Нина взяла большую хозяйственную сумку и отправилась на знаменитый и роскошный сампальский рынок, который стал главным полем ее деятельности на ближайшие месяцы и годы. Сампальский базар был единственным во всей Буганде местом, где белый мог общаться с черным, не подвергая последнего смертельной опасности. Здесь, копаясь в грудах экзотических овощей и фруктов, разглядывая диковинных рыб, выловленных в огромном озере, носившем имя королевы Виктории, любуясь мастерски выполненными поделками народных умельцев, бранясь с жуликоватыми торговцами, она смогла установить круг лиц, располагавших родственными и иными связями в окружении Бургабы. Доверчивые болтливые туземцы полюбили молодую, красивую, веселую и простую в обращении белую леди, безупречно владевшую английским языком, который в Буганде до сих пор является государственным. Эти аборигены со временем и превратились в тех ценных источников, о которых генерал Болдин спросил Павлика. Недостающие факты и фактики самозваная разведчица черпала из иностранной прессы, а также из болтовни с женами английских и