Французский орден особиста - Николай Николаевич Лузан Страница 29

– Хорошо, разберемся. – Рябов распахнул дверь.

Яркий электрический свет ослепил на несколько секунд, а когда глаза освоились, перед ним возник часовой, застывший по стойке «смирно» у знамени полка. Правая рука Рябова взлетела вверх и коснулась козырька фуражки. Отдав честь символу воинской доблести, он поспешил в комнату дежурного по полку. Помимо капитана Николая Белого, в ней находились начальник патруля старший сержант Сушко, двое патрульных и трое задержанных: старший лейтенант, младший сержант и рядовой.

Петров проскользнул из-за спины Рябова и занял место рядом с дежурным по полку. Рябов пробежался по задержанным цепким взглядом. Офицеру на вид было 25–27 лет. Крепкого телосложения, с короткими, сильными руками, он походил на медведя. На породистом лице выделялись глубоко посаженные глаза-буравчики, исподволь сверлившие Рябова. Во взгляде, в выражении лица, в самой позе старшего лейтенанта читался открытый вызов.

«С гонором кадр попался. Думаешь, раз из штаба армии, так я стану стелиться перед тобой. Не на того напал, парень. Разберемся, что за секретное задание, а там видно будет», – решил Рябов и снова скользнул взглядом по красноармейцам, но они не вызывали каких-то особых подозрений.

Капитан Белый подал документы задержанных и пояснил:

– Десять минут назад их задержали у артсклада. Старший группы – старший лейтенант Елизаров. Утверждают, что они выполняют специальное задание штаба армии.

Рябов не стал выяснять подробности и потянулся к телефону.

– Бесполезно, Иван. Связи со штабом дивизии нет. Пропала двадцать минут назад. Я поднял связистов по тревоге и отправил искать разрыв, – сообщил Белый.

– Коля, а тебе не кажется, что слишком много накладок для одной ночи, – заметил Рябов, испытующим взглядом прошелся по Елизарову, но на лице старлея не дрогнул ни один мускул.

Рябов сосредоточил внимание на документах.

«Должности, звания, печати, подписи. Все как положено. Все на месте… Стоп!.. Обрати внимание, у всех троих записи как будто одной рукой выполнены… Вот это уже зацепка!»

Но возникшие было подозрения быстро рассеялись. Последнюю запись в документах старлея заверяла подпись командира 173-го разведывательного батальона капитана Амая Юлборисова.

«Разведбат прибыл сюда всего на неделю раньше нас. Что, в Абвере за неделю получили образец подписи Амая? Вряд ли… Значит, Елизаров и эти красноармейцы – наши?»

Но что-то, на что пока не находилось ответа, не отпускало Рябова.

«Что? Что?!» – искал он ответ, перебирая документы.

Ни на одном документе не было потертостей. Чернила нигде не выцвели, даже у Елизарова…

«Такое впечатление, что документы выписали только вчера… Старлей служит шесть лет!.. Еще одна важная зацепка! Если они диверсанты, то ключевая фигура, конечно, Елизаров. Именно его и надо раскручивать!»

Рябов забросил крючок:

– Товарищ старший лейтенант, когда вам выдали документы?

Елизаров хмыкнул и с вызовом сказал:

– Посмотри внимательно, лейтенант, там указано.

Рябов, сохраняя выдержку, продолжил:

– Товарищ старший лейтенант, я знаю офицеров подразделения капитана Юлборисова. Среди них я вас не встречал.

Вопрос попал в цель. Лица задержанных напряглись. Младший сержант бросил взгляд в сторону и попытался переместиться в угол, где находились изъятые вещи и оружие. Белый, почувствовав угрозу, встал на его пути и положил руку на расстегнутую кобуру. Петров, чуть сместившись за спиной капитана, также расстегнул клапан кобуры и положил руку на рукоять нагана. Воздух звенел от напряжения.

Рябов впился взглядом в Елизарова, но тот сохранял выдержку. Ухмыльнувшись, процедил сквозь зубы:

– Лейтенант, может, хватит играть в шпионов? Моя группа выполняет специальное задание штаба армии, сколько можно говорить?

– Так вы не ответили на мой вопрос, товарищ старший лейтенант, – продолжал наседать Рябов.

– А ты и не мог знать. Я был назначен в сто семьдесят третий разведбат три дня назад. До этого служил в разведотделе округа. Теперь тебе понятно, лейтенант?

– Ну, допустим, теперь понятно…

– Что значит – допустим?! – Выдержка изменила Елизарову. Он вскипел и перешел в атаку: – Не борзей, лейтенант! Не бери на себя слишком много! Ты еще за это…

Голос Елизарова потонул в мощном взрыве. Во дворе со страшным грохотом вздыбилась земля, и по стенам здания, разбивая стекла, забарабанили камни. Электрическая лампочка, ярко вспыхнув, погасла. С потолка посыпалась штукатурка; пол, словно палуба корабля, заходил ходуном. Чернильница задребезжала, лягушкой проскакала по столу и опрокинулась на пол. В следующее мгновение со стороны артскладов послышался еще один взрыв, затем второй и третий, более мощный. Взрывы переросли в канонаду – начали рваться детонирующие снаряды. Взрывной волной мгновенно вышибло все оконные рамы. Разлетевшиеся осколки порезали лицо Рябова. Кровь застилала глаза, пыль забивала нос и рот.

Белый и Петров отлетели к стене. В то же мгновение Елизаров бросился к окну. Двое его напарников натренированно, как по команде, последовали за ним. Белый, сидя на полу, пытался достать свой ТТ из кобуры, а Петров старался подобрать с пола наган.

Мгновенно среагировав, Рябов сбросил клапан кобуры, выхватил пистолет и, не целясь, открыл стрельбу по убегающим. Теперь уже было понятно, что это диверсанты. Один из них вскрикнул, схватился за спину и с предсмертным стоном упал. Второй, получивший пулю в плечо, успел спрыгнуть во двор, но, пробежав пару метров, плашмя завалился лицом в землю с простреленным затылком. Рябов старательно прицелился в Елизарова. Мушка пистолета поймала спину диверсанта, указательный палец правой руки потянул спусковой крючок… И в этот самый момент очередной взрыв вздыбил землю. Рябова и всех, кто был в кабинете, накрыла взрывная волна. Петров начал оседать, на груди у него растекалось кровавое пятно, окрашивая гимнастерку в алый цвет. Белый обхватил голову руками, между пальцев из ушей сочилась кровь.

Придя в себя, Рябов бросил взгляд на других красноармейцев. Вроде живы.

– Оказать срочную помощь! Перевязать! Срочно доставить в санчасть! – прокричал им Рябов.

– Есть оказать помощь!

Задыхаясь от злости и боли, Рябов выпрыгнул во двор, смахнув кровь с лица, и остолбенел. Перед глазами была апокалиптическая картина. На месте складов полыхало гигантское пожарище. Косматые языки пламени взлетали до небес. По двору, изрытому воронками авиационных бомб, метались обезумевшие от страха полуодетые люди. Тут и там раздавались стоны раненых и призывы о помощи. И было очень много убитых.

Сердце Рябова сжалось от предчувствия страшной, неотвратимой беды. Он поднял голову, и все в нем помертвело. Подобно чудовищной туче, с запада летели самолеты с крестами на крыльях и хвостах.

Иван посмотрел в ту сторону, куда убежал Елизаров, но там были только воронки от бомб.

В тот страшный день при подсчете понесенных потерь следов Елизарова не обнаружили.

Перед выдвижением на боевые позиции Рябов успел подготовить краткую справку обо всем,