Репетиция апокалипсиса: Тайная история атомных учений в СССР. Тоцкое-1954 - Вячеслав Моисеев Страница 3

учений с применением атомной бомбы. «Непосредственным разработчиком первых предложений был Специальный отдел Генерального штаба Вооруженных Сил СССР (В. А. Болятко, А. А. Осин, Е. Ф. Лозовой). Руководил разработкой предложений заместитель министра обороны по вооружению маршал артиллерии Н. Д. Яковлев, – откровенно сообщается в четырехтомнике "Ядерные испытания СССР". – Первое представление предложения по учению было подписано Маршалом Советского Союза А. М. Василевским, Б. Л. Ванниковым, Е. И. Смирновым, П. М. Кругловым, другими ответственными лицами и направлено заместителю председателя Совета Министров СССР Н. А. Булганину. За пять лет (1949–1953) было разработано более двадцати представлений, которые направлялись в основном Н. А. Булганину, а также Л. М. Кагановичу, Л. П. Берии, Г. М. Маленкову и В. М. Молотову».

В конце концов 29 сентября 1953 года Совет Министров СССР выдал постановление, положившее начало подготовке ученых и армии к войсковым учениям с применением атомного оружия. И весной 1954-го на Тоцком полигоне началась интенсивная и дорогостоящая, судя по масштабам, подготовка: прокладывались грейдерные дороги, возводились дома для офицерского состава, в удаленных от полигона местах строились другие дома – как позже выяснилось, для местных жителей. Именно в те дни, когда зашел разговор об отселении людей из их родных Елшанки, Березовки, Пьяновки, Маховки, Орловки, стало ясно, что учения предполагаются весьма крупные.

По словам Григория Сидоровича Якименко, полковника в отставке, а в 54-м – начальника оперативного отделения соединения, атомные учения были назначены на 1 сентября 1954 года, но из-за непогоды перенесены на две недели. Согласно разным источникам, в них принимало участие от 40 000 до 45 000 человек. Командовал учениями Маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков. Целью учений, как отметил в 1990 году в интервью «Известиям» тогдашний начальник управления Генштаба Вооруженных сил СССР генерал-полковник В. В. Коробушин, была отработка инструкций «по вопросам ведения боевых действий в условиях его (атомного оружия. – В. М.) применения и способы защиты от его поражающего воздействия»: «Без учений с максимальным приближением к боевой обстановке нельзя было быть полностью уверенными в достоверности и эффективности рекомендаций военной науки.

Немаловажную роль сыграло и стремление не отстать в подготовке войск от армии США… Всем участникам разъяснили: проведение такого учения – вынужденная, но необходимая мера, что его повторение исключается и надо подготовиться так, чтобы сразу извлечь наибольшую пользу для обороны страны. И прежде всего, в вопросах боевого применения родов войск, обеспечения противоатомной защиты личного состава, его психологической устойчивости при атомном взрыве… Самое серьезное внимание уделялось отработке действий личного состава как в момент взрыва, так и при преодолении зараженных радиоактивными веществами участков местности».

Мне довелось за тридцать пять лет, что занимаюсь темой Тоцких учений, побеседовать с очень многими участниками и очевидцами событий того памятного дня – от генерал-полковника A. M. Макашова (в 1954 году – курсанта военного училища, а в 1989-м – командующего войсками Приволжско-Уральского военного округа) до председателя Комитета ветеранов подразделений особого риска Российской Федерации В. Я. Бенцианова. Первый – сторонник мнения, что в Советском Союзе все делалось правильно и учения под Тоцким были необходимы. Второй создал, будучи практически слепым, действенную структуру для поддержки таких же, как он сам, «атомных солдат».

Но была у меня в 1989 году в райцентре Тоцкое встреча с человеком, который, хотя и не осуждая, но, уж конечно, и не одобряя случившегося на его земле, сумел простым крестьянским языком передать леденящий ужас того жаркого, солнечного дня. Это Федор Илларионович Колесов, ныне уже покойный. Он был человеком знаменитым: в 1930-е – стахановец сельского хозяйства, член комиссии по выработке Конституции СССР 1936 года, сталинской; перед Великой Отечественной войной на короткий срок его даже «бросили» руководить облисполкомом, поскольку перестреляли и пересажали всю верхушку области. Вот что рассказал мне 14 октября 1989 года под запись в блокноте, почти дословную (человек пожилой, говорил он медленно, и я успевал записывать), занимавший в 1954 году пост председателя Тоцкого райисполкома, обласканный властью и не обойденный славой Федор Илларионович Колесов:

– Я у военных, кто это готовил, спрашивал: «Почему не в песках взорвать, мало ли у нас песков?» А они говорят: «Нам надо знать, как здесь будет, тут такой же изгиб земли, как в Германии. И населено так же»

Что ж, как говорится, это многое объясняет. Действительно, с 1946 года и до самого исчезновения СССР с карты мира именно Германия – ФРГ и ГДР – считалась стратегами НАТО и Варшавского договора наиболее вероятным театром военных действий Третьей мировой войны. И без ядерного оружия ее сражений не представлял никто. Но разве это значит, что надо было устраивать атомную войну мирным жителям русских, мордовских, татарских, башкирских и немецких сел Оренбуржья? Вопрос повисает в воздухе вот уже седьмое десятилетие. Не нашелся еще ни один храбрец, облеченный властью – гражданской или военной, – который бы взял на себя смелость публично заявить: «Да, в 54-м все было сделано верно!» Даже от победителя в сражении при Московской мэрии 1993 года генерала Альберта Макашова я таких заявлений не слышал. Содержатся они разве что в книжке отставного полковника Кривого. Но о ней разговор особый. А пока давайте вернемся к воспоминаниям Ф. И. Колесова.

– Это готовилось долго, – рассказывал Федор Илларионович. – Здесь все время находился заместитель председателя облисполкома Быстров, приехали военные из Москвы. Нас известили заранее – за месяц я узнал. Автобусы и машины новые появились тут, чтобы в случае чего увезти людей из райцентра. От меня требовали, чтоб заранее никого никуда не вывозить. Некоторые села вывезли, а про другие мне сказали: «Завтра будут бомбу бросать, никого не отпускать, лошадей не давать, активу запретить семьи вывозить». Я еще просил поселок Ключевской вывезти. «Нет, – говорят, – там Самарка, вы их под берег спрячьте, а скотину по лесу пустите». Весь лес был забит госпиталями, на 5-м разъезде и на станции стояли санитарные поезда – в случае выхватить людей… Для начальства вышку сделали на Петровской Шишке (возвышенность не более чем в десяти километрах от эпицентра. – В. М.). Все военные там смотрели, и этот, тогда был главный по атому, Курчатов. Никто из них, по-моему, не знал, что может быть. А может, и знали. Да ведь они сами все на вышке стояли, на них тоже попало…

Еще позже, когда окрестные деревни, население которых не подлежало эвакуации, были разбиты на так называемые десятидворки и к каждой приставлен один военный (солдат или сержант) и один активист – партийный, советский работник из местных, людям стали объяснять, что во время учений ожидается сильный взрыв. Только один из местных жителей – очевидцев взрыва, Н. Б. Курапов, вспомнил, когда именно впервые было произнесено слово «атомный». Но жаркий день 14 сентября врезался в память каждому и разделил жизнь людей окрестных сел, деревень, поселков и городов на время «до атома» и «после атома».

5 декабря 1991 года тоцкая районная газета «Авангард» опубликовала воспоминания местной жительницы, пенсионерки, бывшей учительницы В. К. Плюско:

– Уже с весны шла подготовка к учениям. Летом прибыло огромное количество воинских частей, которые заняли окрестности на десятки километров. К месту испытания свозили технику и животных. Готовились долго… Время испытания откладывалось. Нужна была определенная метеосводка. С населением велась подготовительная работа. По десятидворкам офицерами проводились разъяснительные беседы. Сигналом тревоги была сирена. В обязательном порядке из военного городка (ныне Тоцкое-2. – В. М.) в Сорочинск должны были выехать семьи с детьми. Остальным по желанию можно было остаться, но подготовить укрытие – щель. Место было указано – в лесу у реки Самары. Здесь же размещалась воинская часть, ведущая наблюдение за рекой.

Ивану Емельяновичу Кушайкову в 1989 году, когда мы с ним встретились впервые, было семь десятков лет, а в памятном 54-м – вдвое меньше, и служил он, старшина-сверхсрочник, заведующим складом гарнизонной пекарни. Вот что рассказал о подготовке к учениям Иван Емельянович:

– Из Москвы приехали руководить работами. Собирали финские (то есть сборные. – В. М.) домики для офицеров, прокладывали грейдерные дороги. Эвакуировали жителей близлежащих сел – Маховки, Пьяновки, Орловки, Березовки… Эвакуированным строили дома где-то под Бузулуком.

Одна из эвакуированных –