Тайны архивов НКВД СССР: 1937–1938 (взгляд изнутри) - Александр Николаевич Дугин Страница 30

ЦА ФСБ РФ. АСД № Р-24334. Т.1. Л.193–195.

Заверенная копия. Машинопись.

№ 32

Из протокола допроса Н. И. ЕЖОВА,

бывшего наркома водного транспорта СССР

30 апреля 1939 г.

[…] Вопрос: При переходе РЫЖОВА в наркомлес вы дали ему какие-либо задания?

Ответ: Нет, так как я считал, что для самостоятельного проведения вербовки он, по своему характеру, не пригоден, может провалиться и провалить нас.

Тут же я считаю необходимым показать, что взятые мною с собой на работу в НКВД ЦЕСАРСКИЙ и ШАПИРО безоговорочно выполняли любое мое задание, независимо от того, соответствовало ли оно интересам партии или нет.

Уже в 1938 году, когда оба они (ЦЕСАРСКИЙ и ШАПИРО – А. Д.) были практически вовлечены в широко проводимую нами вражескую работу по сознательному извращению карательной политики советского правительства, я сообщил им о создании заговорщической организации, выразив уверенность в том, что они примкнули к ней. ЦЕСАРСКИЙ и ШАПИРО ответили мне полным согласием […]

Верно:

Мл. следователь следственной части НКВД СССР

сержант государственной безопасности КУПРИНА

ЦА ФСБ РФ. АСД № Р-24334. Т.1. Л.196.

Заверенная копия. Машинопись.

№ 33.

Начальнику следственной части НКВД СССР комиссару государственной

безопасности 3 ранга тов. КОБУЛОВУ

17 мая 1939 г.

Направляем извлеченное из архива 1938 г. заявление Гинзбург А. Ю. о социальном происхождении и контрреволюционной деятельности ШАПИРО на рассмотрение.

ПРИЛОЖЕНИЕ: по тексту. (Документ № 1 – А. Д.)

Начальник 2 отделения секретариата НКВД СССР Бычков

ЦА ФСБ РФ. АСД № Р-24334. Т.1. Л.248.

Подлинник на бланке секретариата НКВД СССР.

Машинопись. Подпись-автограф.

№ 34

Из собственноручных показаний И. И. ШАПИРО

18–19 мая 1939 г.

[…] Мне стало ясным, что ЕЖОВ замышляет, тщательно продумывает и подготавливает совершение государственного переворота и что для этого в заговорщическую организацию вовлечено большинство начальников отделов и начальников Управлений НКВД на местах […]

Помню, например, оброненную им вскользь фразу (во время подготовки ягодинского процесса): «Тоже мне заговорщик, все кичился своими организационными способностями; говно, а не заговорщик; так заговоры не организуют и не так нам надо готовиться». (Передаю примерный смысл фразы).

[…] 1.Основное внимание в деле подготовки и осуществления преступных заговорщических планов уделялось и шло в направлении обеспечения и расстановки преданных себе и готовых на все людей. Основная ставка ставилась на ягодинские кадры, которые удалось ЕЖОВУ сохранить от разгрома. В этом отношении резервом пополнения «своих» кадров служили работники с Северного Кавказа, так называемые «северокавказцы» или «евдокимовцы». Из числа их были выдвинуты начальники основных отделов (ДАГИН, ПОТАПЕНКО, НИКОЛАЕВ, ВЕЙНШТОК[104], АНТОНОВ[105], АЛЕХИН и др.)

[…] В деле обеспечения основных участков «своими» людьми ЕЖОВ большое значение придавал вопросу о возглавлении комендатуры Кремля «своим надежным» человеком. К этому он неоднократно возвращался и был чрезвычайно доволен и удовлетворен, когда ему удалось провести на эту должность РОГОВА, рекомендованного ЕЖОВУ ЗАКОВСКИМ.

[…] План расстановки «своих» людей ЕЖОВУ полностью удалось провести. На основных участках работы были расставлены «свои» вполне надежные кадры. В подготовке к осуществлению заговорщических задач главную ставку, насколько мне удалось наблюдать, ставил ЕЖОВ на 1-й и Особый отделы, возглавлявшийся «вполне преданным» НИКОЛАЕВЫМ, а затем ФЕДОРОВЫМ.

[…] 3. Ежовым всячески оберегались войска НКВД. Аресты в Красной Армии, в связи с вскрытием военного заговора, почти не коснулись войск НКВД (кроме ареста Кручинкина[106], связанного с «главарями» военного заговора – А. Д.)

[…] Борьба с врагами, разгром врагов представлялись не как результат борьбы партии с врагами советского государства, не как заслуга в этом деле партии и правительства, а как личная, исключительная заслуга ЕЖОВА.

[…] ЕЖОВЫМ подбирался компромат (в большинстве своем провокационный) на отдельных руководящих работников. Такой материал он хранил лично у себя в сейфе, ключ от которого находился у него и к которым (материалам) не имел доступа и я.

[…] Ежовым персонально на Цесарского было возложено рассмотрение так называемых «альбомных дел» (по массовым операциям). За вечер он совместно с Минаевым просматривал до 3–4 тысяч дел. Я как-то заметил ему, как можно так рассматривать дела, ведь такое рассмотрение дел – сплошное преступление. «Не преступление, а так надо… Ежов знает это не хуже тебя, вмешиваешься ты не в свое дело, – сердито ответил Цесарский.

[…] В частности, когда он вел следственное дело Булаха[107] и Кагана[108] (зам. Люшкова) в их показаниях было указание на то, что массовые необоснованные аресты они вели во вражеских целях. Помню, как ЕЖОВ рассвирепел, прочтя эти показания, и приказал ему немедленно их переделать.

[…] Из бесед с ним (Николаевым – А. Д.) я понял, что Николаев имеет общее задание – любого арестованного из военных представлять, как участника военного заговора, представив дело таким образом, что военный заговор имеет широкий характер и охватывает значительное количество комсостава и политработников, вплоть до среднего и младшего комсостава […]

ЦА ФСБ РФ. АСД № Р-24334. Т.1. Л.199–218.

Подлинник. Рукопись. Подпись-автограф.

№ 35

Из протокола допроса ШАПИРО И. И.

10 июня 1939 г.

Вопрос: В ходе следствия с достаточной ясностью установлено, что вы являетесь активным участником антисоветского заговора.

Намерены ли вы теперь дать показания о своей преступной работе?

Ответ: На предыдущих допросах я показывал о целом ряде фактов преступной практики работы бывшего руководства НКВД. В этих преступлениях я также принимал участие и признаю себя в этом виновным[109] (подчеркнуто мной – А. Д.).

Эти преступления не были случайными, а являлись результатом предательской работы заговорщической организации в НКВД, возглавлявшейся бывшим наркомом внутренних дел Н. ЕЖОВЫМ.

Вопрос: То есть, вы признаете, что являлись участником антисоветского заговора в НКВД?

Ответ: Да, признаю.

Вопрос: Когда вы примкнули к заговорщической организации?

Ответ: В заговорщическую организацию, действовавшую в органах НКВД, я был завербован осенью 1937 года в период моей работы начальником секретариата НКВД.

Вопрос: Кем вы были завербованы в антисоветский заговор?

Ответ: В заговорщическую организацию я был завербован бывшим Наркомом внутренних дел СССР Н. ЕЖОВЫМ…

Вскоре после вступления в эту должность я столкнулся с рядом вопиющих, как мне вначале казалось, недостатков в работе, а на самом деле это были явные преступления.

Вопрос: О каких недостатках вы говорите?

Ответ: Эти «недостатки» заключались в искривлении и искажении следственной работы, фальсификации дел, массовых необоснованных арестах, полном развале агентурной работы и т. д. […] При своих служебных докладах я обращал его внимание на указанные выше факты.

Вопрос: Как на это реагировал ЕЖОВ?

Ответ: В большинстве случаев ЕЖОВ никак не реагировал на мои доклады.

Вопрос: И что