Николай Лузан - СМЕРШ. Один в поле воин Страница 31

Пятница в группе началась рутинно: подъем, зарядка, завтрак и развод на занятия. По расписанию его час в группе Якунина значился последним. Готовясь к решающей беседе с ним, Петр перебрал в уме несколько вариантов, но окончательно не смог определиться и решил действовать по ситуации. Не без легкого волнения он вошел в класс и поискал взглядом Якунина. По его лицу трудно было что-либо понять. Петр не стал гадать и приступил к занятиям.

Предстоящая через 6 дней заброска в тыл Красной армии пробудила у курсантов интерес к теме. На Петра обрушился град вопросы. Якунин активности не проявлял, но в его глазах не угадывалось былого равнодушия. Их молчаливая перестрелка взглядами продолжалась до конца занятий и давала Петру надежду на то, что у него появился надежный помощник. И он не ошибся — курсанты потянулись к выходу, а Якунин задержался.

— Есть вопрос, Миша? — поинтересовался Петр.

— Господин старший инструктор, вы хотите мне что-то предложить? — этот прямой и вместе с тем хитрый вопрос говорил о том, что за маской молчуна скрывался проницательный человек. Но, опасаясь нарваться на провокацию, Михаил вел свою игру и отдал инициативу в руки Петра.

«Молодец!» — он мысленно похвалил и предложил:

— Давай на ты. Для тебя я Петр.

Якунин внимательно посмотрел ему в глаза, словно надеясь найти ответы на множившиеся у него вопросы, но промолчал.

— Ты же не Коломиец, у которого руки по локоть в крови. Ты же, Миша, рабочая косточка. Тебя ждут дома, — сделал Петр новый ход.

Якунин изменился в лице, кончики губ дрогнули, и с них сорвалось:

— Обратной дороги у меня нет.

— Мы найдем ее вместе.

— Как?! Я же дал подписку фрицам! А ты кто? Почему я… — Якунин осекся, и в его глазах промелькнул страх.

— Об этом, Миша, мы поговорим перед заброской.

— А до этого, что?

— Ничего, ждать!

— Ты наш?! — в возгласе Якунина смешались радость и изумление.

Петр загадочно улыбнулся и, мягко подтолкнув его к двери, сказал:

— Пора идти, Миша, а то наши посиделки кое-кому не понравятся.

Якунин, посветлел лицом и, кивнув головой, твердым шагом направился к двери. После состоявшегося разговора Петр был уже твердо уверен, что в лице Михаила обрел надежного помощника. Следующий день внес в его душу смятение. После развода на занятия он направился к себе в кабинет и, когда вошел в штаб, похолодел: у двери Райхдихта возник Якунин и в следующее мгновение исчез в кабинете.

Глава восьмая

Бережной, Якунин, Колесов…

В том, что за дверью кабинета Райхдихта скрылся Якунин, у Петра не было ни малейшего сомнения. Эту характерную посадку головы и эти прямые плечи он не мог перепутать ни с какими другими. «Провал!» — обожгла его страшная мысль. После секундного замешательства он заскочил к себе в кабинет и захлопнул дверь на защелку.

«Предатель! Шкура! — проклинал он Якунина и ругал себя: — Дурак! Лопух! Развесил уши и попался! Это же надо так глупо проколоться. И на ком? На том, в ком уже не сомневался. Эх, Петя, Петя! Не успел выбраться из одной ямы, как угодил в другую! Теперь Райхдихт припомнит тебе все!»

Отбитые почки заныли и напомнили Петру о недавних пытках. Каждая клеточка тела откликнулась на боль, а перед глазами возникли перекошенные от злобы рожи коменданта и Райхдихта. Второй раз попадать в их руки он не собирался.

«Надо рвать когти! Сколько у тебя — пять, десять минут? Потом будет поздно, Гоп с Райхдихтом спустят с поводка свою свору, и тогда — конец! — лихорадочно соображал Петр. Взгляд упал на сейф. — Прихватить с собой картотеку на агентов и бежать!»

Он торопливо зашарил по ящикам стола в поисках ключей, нашел связку и открыл дверцу. За ней тускло блеснули металлические коробки, в них лежали личные дела и учетные карточки на агентуру. Руки потянулись к той, на которой значилась литера «А1». Холод металла вернул ему способность трезво рассуждать.

«С такой бандурой дальше дежурного не проскочишь», — прикинул Петр и вытряхнул картотеку на стол. Его глаза искали подходящую упаковку, но тут в коридоре захлопали двери и зазвучали громкие голоса. Он сорвал застежку с кобуры, выхватил пистолет и бросился к окну. Под ним толкались инструкторы — путь во двор был отрезан. Живым Петр не думал сдаваться и направил пистолет на дверь. Шум за ней стих, и голоса отдалились от кабинета. Слабость охватила его, и рука с пистолетом плетью упала вниз. На непослушных ногах он прошел к двери и выглянул в коридор. В нем воцарилась сонная тишина, которую нарушал монотонный гул голосов, доносившийся из дежурки.

«Не все потеряно. Еще есть время», — воспрянул духом Петр, возвратился к столу и принялся запихивать в холщовую сумку картотеку. Карточки и учетные листы агентов он с трудом запихивал в нее, но они рассыпались по полу. «Спокойно, Петя, не суетиться! Когда они хватятся, ты уже будешь за забором. За забором? А потом куда? Бежать, а там видно будет. Чего видно? Что вообще случилось? — задавался он этими вопросами и искал выход: — Как что? Ты же раскрылся перед Якуниным?! На чем? А эти твои заходы с рабочей закалкой и дорогой домой. И что? Ты же предлагал ему искать ее вместе! А может… Ты его проверял! — ухватился за эту мысль Петр. — Точно! Сомнения в надежности Якунина у тебя возникли после изучения анкеты и биографии. Шахтер, да еще бригадир, попасть на фронт мог только в двух случаях: после ЧП на участке или добровольцем. Это насторожило тебя, и ты стал наблюдать за Якуниным. Результаты наблюдений усилили подозрения. Хитрый большевик — Якунин советскую власть не ругал, на занятиях, скорее, отбывал номер, чем пытался усвоить, каким образом провести советскую контрразведку. А позавчера в разговоре о комсомоле он все-таки прокололся. Так чем не повод прощупать его нутро? На пустой треп, который с тобой вели стукачи Райхдихта, ты не купился. К тебе требовался особый подход. И я нашел!» — выстраивал линию своей защиты Петр.

Требовательный стук в дверь снова заставил его напрячься. Положив руку на кобуру с пистолетом, он спросил:

— Кто там?

— Дежурный, — откликнулись из-за двери.

— Чего надо?

— Мне ничего, тебя шеф вызывает.

— Зачем? — прощупывал почву Петр.

— Это спроси у него.

— Райхдихт там?

— Я почем знаю, он мне не докладывает, — пробубнил дежурный и отправился к себе в дежурку.

Петр, поколебавшись, сгреб со стола остатки картотеки в сумку и запихнул в сейф, перед выходом заглянул в зеркало. На него смотрела взволнованная физиономия с лихорадочно блестящими глазами.

«Нет, Петя, так не пойдет! У тебя все на роже написано! Возьми себя в руки!» — усилием воли он сосредоточился и, придав лицу озабоченное выражение, отправился к Гопф-Гойеру.

В его приемной никого не было. Постучав, Петр вошел в кабинет, и с облегчением вздохнул. Гопф-Гойер был один и копался в бумагах. Не поднимая головы, он махнул рукой на кресло за приставным столиком. Петр присел и ждал, что последует дальше. Подчеркнув карандашом что-то в документе, Гопф-Гойер отодвинул его в сторону и перевел взгляд на Петра. В глазах гитлеровца была одна усталость.

— В каком состоянии находятся документы прикрытия на группу Бережного? — спросил он.

Петр оживился и бодро доложил:

— Личные документы отработаны полностью. Что касается командировочных предписаний, справок о выписке из госпиталя, то я учел все последние изменения, внесенные комендатурами Южного фронта.

— Это очень важно! Здесь не может быть мелочей, — подчеркнул Гопф-Гойер.

— Господин подполковник, я предельно внимательно отношусь к данному вопросу. Вчера на занятиях с группой Бережного с каждым курсантом были подробно разобраны все нюансы, так что проблем не должно возникнуть.

— Надеюсь. Как оцениваете ее готовность в целом и каждого участника, в частности?

Вопрос Гопф-Гойера неприятным холодком обдал спину Петра. В нем шевельнулось подозрение в отношении Якунина, но он не подал виду и спрятался за дежурной формулировкой:

— Извините, господин подполковник, я могу дать объективную оценку только по своей линии.

— И какая же она?

— Группа хорошо подготовлена.

— Кого можете выделить в лучшую сторону? — продолжал допытываться Гопф-Гойер.

Снова неприятный холодок зашевелился между лопаток Петра, и он запустил пробный камень:

— Бережного, пожалуй, Якунина и еще…

— С Якуниным не торопитесь! — перебил Гопф-Гойер.

— Это же почему?! — сердце Петра екнуло.

— У Райхдихта возникли вопросы к нему. Язык и руки распускает там, где не надо.

— Как-то на него не похоже. На занятиях производил благоприятное впечатление. Может, чего лишнего на него наплели агенты Райхдихта, — пробормотал Петр, а в голове вихрем пронеслись мысли: «Эх, Миша, Миша, что же ты так? Где, кому, что сболтнул?»