Сергей Кремлев - Тайны 45-го. От Арденн и Балатона до Хингана и Хиросимы Страница 33

Однако это не всё о прожекторах маршала Жукова. Дискуссия имела продолжение и после войны. С 9 по 12 апреля 1946 года в пригороде Берлина – Бабельсберге, в здании штаба Группы советских оккупационных войск в Германии под руководством генерала армии Соколовского проходила первая научная конференция по изучению Берлинской операции войск 1-го Белорусского фронта.

Выступления там были весьма конкретными и откровенными. Конечно, как это бывает у генералов, а тем более у генералов-победителей, а тем более победителей в серьёзной войне, амбиции у выступавших порой проявлялись явственно. Однако и «по делу» было сказано немало.

Насчёт прожекторов мнения у генералов разделились. Так, начальник штаба 1-й Гвардейской танковой армии 1-го Украинского фронта генерал-лейтенант Д. Д. Бахметьев говорил:

«Хочется мне, товарищи, также остановиться на прожекторах… В… Берлинской операции прожектора можно было применить один раз, но вводить этот принцип в систему нельзя…»

А далее он сравнил новый тактический приём с другим, очень старым приёмом. Мол, некий «китайский полководец древних времён» направил ночью на врага 5 000 баранов с привязанными к ним пучками соломы, чем обеспечил успех ночной битвы. Но когда противник в свою очередь решил применить тот же приём и через какое-то время бросил в ночной «бой» баранье «войско» в 10 000 голов, то его просто пропустили через свои боевые порядки и потом, как выразился генерал Бахметьев, «употребили на шашлык».

Кое-кого это сравнение обидело, хотя резон в нём был: методы, подобные «прожекторному», вряд ли можно вводить в уставную норму, хотя где-то они ещё могли и пригодиться.

Представитель Генерального штаба генерал-майор Платонов был как раз за прожектора:

«…Маршал готовил удар ночью с применением большой массы прожекторов. Практика показала всю состоятельность этих мероприятий… Показаниями пленных было установлено, что противник был введён в заблуждение – атаки ждал утром. Ночные действия наших войск с применением прожекторов внесли дезорганизацию».

А командующий 8-й гвардейской армией генерал-полковник В. И. Чуйков был категоричен:

«Есть замечания у меня в отношении прожекторов. Здесь Василий Иванович Казаков доложил, что с момента перехода в атаку 14 миллионов свечей (так у Чуйкова. – С.К.) зажглось и стало освещать путь к победе нашей пехоте и танкам. Цифра, конечно, астрономическая, но мы отлично знаем, что после 25-минутного артиллерийского налёта такой мощности, как было на плацдарме, ничего нельзя было увидеть. Хотя бы вы тут зажгли и 14 триллионов свечей, вы всё равно ничего не увидите, потому что всё поле закрывается стеной пыли, гари и всем, чем хотите. Василий Иванович, когда мы с вами сидели вот на этой высоте 81,5, когда засветились прожекторы, которые находились в 200–300 метрах от нас, мы их с вами не видели и не могли определить, светят они или нет. Я считаю, что, если бы прожекторы были поставлены на пассивных участках, они больше принесли бы там пользы…, прожекторные роты понесли потери. Сожгли много свечей, но реальной помощи войска от этого не получили».

С другой стороны, боевой командир 79-го стрелкового Берлинского корпуса генерал-лейтенант С. Н. Перевёрткин высказал мнение прямо противоположное:

«Я на всех вопросах останавливаться не буду. Два слова только о прожекторах. Находясь от переднего края в 200 метрах, во второй траншее, я пришёл к глубокому убеждению со своими командирами дивизий и полков, что прожекторы, безусловно, сыграли свою роль во второй атаке. Совершенно правильно, что 114 (так у Перевёрткин. – С.К.) миллионов свечей не могли пробить толщу пыли, но прожекторы, стоявшие сзади, освещали местность танкам, которые начали движение с исходного положения до первой траншеи противника. Пехота чувствовала себя увереннее. Показания пленных говорили, что немцы видели этот свет и считали, что русские применили какое-то совершенно новое оружие. Поэтому определённый результат и эффект от применения прожекторов был. В полосе корпуса действовало 12 прожекторов».

В этой, по сути, мелкой, но ставшей широко известной детали Берлинской битвы оказались хорошо высвеченными (как под лучами прожектора) детали далеко не мелкие.

Например, то, что разным участникам войны одно и то же событие на поле боя видится на разных уровнях по-разному. И если солдату не обязательно уметь смотреть на предстоящий и идущий бой глазами полководца, то полководцу надо уметь смотреть на битву и глазами солдата.

В то же время плохо, когда какие-то рядовые той войны или, что ещё хуже, её современные интерпретаторы, начинают обсуждать ту войну как полководцы. Имея возможность судить о происходившем лишь на уровне края окопа (или вообще на уровне письменного или компьютерного стола), они высказывают «глыбокомысленные» стратегические соображения и вольно или невольно порождают не истину, а мифы.

И вряд ли это то, что всем нам требуется.

Глава 10. О якобы «бездарном» советском командовании в 1945 году

УРОВЕНЬ полководческого искусства советских военачальников во время войны, и в том числе при проведении Берлинской операции, уже много лет оценивается в России извращёно и лживо. Среди современных интерпретаторов давних событий Великой Отечественной войны хватает тех, кто склонен рассматривать советских маршалов и генералов образца 1941 – 45 годов чуть ли не как сборище некомпетентных малограмотных кретинов, способных лишь безжалостно бросать серую солдатскую «скотинку», запуганную Сталиным, ГУЛАГом и заградотрядами НКВД, под германский огонь.

В ходе научной конференции по изучению Берлинской операции войск 1-го Белорусского фронта, которая проводилась с 9 по 12 апреля 1946 года в пригороде Берлина – Бабельсберге, в здании штаба Группы советских оккупационных войск в Германии под руководством генерала армии Соколовского, о мастерстве планирования и ведения современных битв говорилось немало.

Но кто обсуждал недавно закончившиеся бои – бездарные кретины, мясники или всё же талантливые полководцы?

Достаточно всмотреться в фото совещания, собранного маршалом Жуковым накануне проведения Берлинской операции, чтобы понять, уж когда-когда, а к 1945 году советские генералы были вполне мастерами своего дела. Другое дело, что дело их было не только непростым во все времена, но весной 1945 года оно было ещё и беспрецедентно сложным.

Беспрецедентно!

Никогда до весны 1945 года (да и после той весны тоже) в такие короткие временные сроки на таком небольшом в общем-то участке планеты не планировались и не были реализованы военные действия того масштаба, который они приобрели в ходе Висло-Одерской и Берлинской операции Красной Армии!

И всё это надо было вначале продумать в голове и на картах; надо было расположить нужным образом войска и перегруппировать их вначале на картах, а затем и на земной поверхности; подготовить приказы; обеспечить будущее тыловое снабжение и эвакуацию раненых; наладить взаимодействие родов войск; обеспечить наступательный дух войск…

Подготовив всё это, надо было двинуть войска трёх фронтов в битву и затем этой битвой управлять в реальном масштабе времени, в условиях неопределённым образом динамично изменяющейся обстановки и отчаянного сопротивления противника.

Хотелось бы посмотреть на великого «стратега» «Суворова»-Резуна и на его «россиянских» «заместителей по стратегии» типа Марка Солонина в той ситуации.

«Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны», – сказал Шота Руставели – не только великий поэт, но и неплохой полководец. А ведь резуны смотрят на бои 1945 года даже не со стороны, а через стёкла перевёрнутого бинокля. И иначе им нельзя: иначе их микроскопический человеческий масштаб на фоне тех дней окажется уже даже не микроскопическим, а нанотехнологическим, так сказать!

Да что там резуны!

Вряд ли на высоте оказались бы под Берлином и «великие» Эйзенхауэр, Паттон, Брэдли, Монтгомери, Макартур и прочие англосаксонские военные вожди… Если бы им пришлось столкнуться на Западе с той массой войск и вооружения, с тем уровнем обороны и ожесточённости сопротивления, с которыми пришлось иметь дело весной 1945 года на Востоке маршалам Рокоссовскому, Жукову, Коневу и их боевым товарищам в генеральских, офицерских и солдатских погонах, то бедными были бы все эти «Айки» и «Монти»!

Если читатель найдёт фото совещания у маршала Жукова накануне Берлинской операции – это фото достаточно известно и помещено, в частности, в ряде изданий мемуаров Жукова, – то при первом же взгляде сразу станет ясно, как сильно выросло умение наших полководцев в организации крупнейших стратегических операций.