Французский орден особиста - Николай Николаевич Лузан Страница 36

Подхватив с земли немецкий карабин, лейтенант, не прицеливаясь, выстрелил в живот немецкого солдата, выскочившего из-за подбитого танка. Потом налившимися кровью глазами поискал других врагов.

Рядом были только свои. Немцы отступили и больше не предпринимали атак. Однако позиции 3-го артдивизиона были полностью разрушены. Из всего личного состава в живых осталось 18 человек, почти все были ранены, в том числе двое тяжело. Впереди была ночь, а в целом – гнетущая неизвестность. Ни у кого не возникало сомнений, что она будет для них последней. Все взоры обратились на Рябова. Теперь он стал их командиром. Стал не по приказу сверху, а волею судьбы. В бою лейтенант показал себя с лучшей стороны, и бойцы ему верили. Поправив сбившуюся повязку на голове, прикрывавшую кровоточащую рану, Рябов надтреснутым голосом произнес:

– Товарищи! Ребята! Сегодня мы выстояли… Если будем держаться вместе, то выстоим и завтра!

– Били гадов и будем бить! Драпали так, что пятки сверкали. Приказывай, командир, что делать! – наперебой заговорили бойцы.

– Тихо! Тихо, ребята! – попросил Рябов и распорядился: – Самое первое – надо проверить состояние орудий, посмотреть, сколько осталось снарядов, и определиться с новой позицией. Володя, этим займешься ты с ребятами Сережи Попова.

– Есть, командир! Сделаем! – принял к исполнению сержант Сизов.

– Командир, с оружием и патронами у нас совсем худо. Стрелять нечем, – доложил сержант Орлов.

– Знаю, Саша. Нужно собрать немецкое оружие и все доступные боеприпасы. Андрей, возьми пару ребят и займись этим. Осторожно только, чтобы не нарваться на недобитых фашистов.

– Есть, командир, соберем. А дальше что? – задал вопрос Ищенко.

Вопрос повис в воздухе. С теми силами и с тем оружием, что остались, защищать позицию было равносильно самоубийству. Следующая атака немцев станет для них последней. Но без приказа Волкова они не имели права покинуть поле боя. Последний раз с командованием полка связывался капитан Белый, но теперь связь со штабом пропала. Попытка восстановить ее не дала результата. Посыльный, направленный на КП, назад не вернулся. Рябов не хотел верить в худшее – в гибель командования полка – и разрывался перед выбором.

– Иван Васильевич, с ранеными надо что-то делать. Сычев и Грачев потеряли много крови, – напомнил Ищенко.

– Да, – встрепенулся Рябов и распорядился: – Младший сержант Грибов, берешь четырех человек! Задача – доставить Сычева и Грачева в медсанбат.

– Есть доставить Сычева и Грачева в медсанбат! – козырнул Грибов, забыв о непокрытой голове.

– Всем остальным, слушай боевой приказ! – В голосе Рябова зазвучал металл. – Сержант Сизов, подготовить орудия для транспортировки к КП полка! Лейтенант Ищенко, собрать все доступное оружие! Сбор здесь через тридцать минут! Выдвигаемся к штабу и дальше действуем по его приказам и согласно боевой обстановке!

Но приказов Рябов и оставшиеся бойцы так и не получили. На месте штаба 404-го полка дымились развалины. Немцы, смяв оборону 109-й дивизии, все дальше продвигались в район Шепетовки. Об этом говорили всполохи, озарявшие горизонт на востоке, и звуки артиллерийской канонады. В ту ночь у Рябова и его товарищей не нашлось ни сил, ни возможности, чтобы попытаться прорываться на соединение с частями Красной армии. Они отошли в лес.

Выставив часового, Рябов расположил бойцов на привал. Прошло несколько минут, и все уснули мертвым сном.

На ноги их поднял гул моторов, доносившийся с дороги. Взяв с собой Сизова, Рябов отправился на разведку. Продравшись через густой подлесок, они залегли в нескольких метрах от обочины. По дороге непрерывным потоком двигались колонны немецких войск. В небе гудели самолеты люфтваффе. И да, пленные… На глазах Рябова и Сизова конвой безжалостно добивал тех, кто не мог идти. Иван от бессилия кусал губы, пальцы сжимались в кулаки, а по их небритым щекам катились слезы.

Глава 4

Горькая чаша

Из дневника командира полка полковника Артура Бойе: «История 134-го пехотного полка, или Борьба немецкого мастера против Советов».

«Рай Советов…

Все мы удивлены, как выглядит Россия. У многих пропала надежда на хлебный рай на Украине. Мы возмущены тем, что увидели в этом „раю“. Полное бездорожье. Крытые соломой глиняные домишки с маленькими окошками. Кроме полуразрушенной халупы, пары курей и одной свиньи крестьянин ничего не имеет. И это называется рай Советов?!

Церкви разрушены или служат амбарами. Культуры не видно и следа. Тупо сидит население у своих разрушенных домов. У каждого из нас лишь одно чувство – это счастье, что фюрер решил радикально изменить эту порочную систему.

Победа, сохрани нашего фюрера…

Выходные дни…

Нечасто выпадают выходные дни в войне против Советов. Принимаем выходные как лучшие дни. Как быстро в шутках забываются упорные бои. Теплое солнце светит с неба. Все ходят в спортивных брюках. Солдаты занимаются своим любимым занятием – заботой о желудке. Это удивительно, сколько может переварить солдатский желудок. Утки, курицы и гуси – ничто не может скрыться. Их ловят, гоняют и стреляют».

Бойе поставил жирную точку в конце предложения, придирчивым взглядом прошелся по последним двум абзацам и остался доволен. С каждой новой записью в дневнике ему все лучше удавались лирические отступления, исторические, политические и социальные экскурсы. Подобно ярким мазкам на полотне художника, такие вставки оживляли летопись похода славного 134-го пехотного полка.

Но если от своего литературного творчества полковник испытывал нарастающее удовлетворение, то в том, что касалось самой военной кампании на Восточном фронте, – здесь его оптимизм заметно поубавился. Разве это похоже на то, о чем доктор Геббельс так красиво вещал в Рейхе? В душе Бойе росло раздражение. Война с большевистской Россией была совершенно не похожа на победный марш по старушке Европе.

После 10 мая 1940 года, когда вермахт выступил против Франции, 134-му полку понадобилось всего полтора месяца, чтобы пройти от границ Рейха до берегов Ла-Манша. Лягушатники и пришедшие им на помощь «островные снобы» – англичане, которых Бойе ненавидел еще со времен Первой мировой, не смогли оказать серьезного сопротивления.

Двадцать второго июня 1940 года, на сорок второй день войны, Франция прекратила сопротивление, потеряв убитыми и ранеными свыше трехсот тысяч человек, да еще около двух миллионов французов безропотно сдались в плен. Потери немецкой стороны составили 45 218 человек убитыми и пропавшими без вести, 111 034 человека были ранены.

Спустя двадцать два года после позора Версаля фюрер отыгрался на французах сполна. Пока что на французах. Он позаботился о том, чтобы капитуляция Франции была подписана в том