Андрей Медведев - Война империй. Тайная история борьбы Англии против России Страница 4

Ситуация становилась все хуже, в 1548 году немец Ганс Шлитте попытался завербовать в Германии для Москвы специалистов, как сейчас сказали бы, экспатов. Шлитте, безусловно, был авантюристом, но он вполне реально мог заработать на такой рекрутерской деятельности в пользу Ивана Грозного. Он собрал 123 человека — докторов, магистров и других ученых, колокольных, рудокопных и золотых дел мастеров, зодчих, гранильщиков, колодезников, бумажников, лекарей, типографщиков. Все они уже собирались ехать в Москву, точнее, плыть, когда в ганзейском городе Любеке Шлитте был внезапно арестован, якобы за долги. Мастера, им приглашенные, кто разбежался, кто был арестован. Дело в том, что из ливонской столицы Ревеля (нынешнего Таллина) в Любек пришло письмо, в котором содержалось требование не пропускать Шлитте на Русь, потому что если московиты усвоят себе европейское военное искусство и технику, то не только Ливонии, но и всей немецкой нации и Европе не избежать страшных бед и напастей.

Демонизация русских и России — тоже не изобретение CNN или Fox News. В 1551 году Москва впервые пригрозила Ливонии войной, если там не прекратят стеснять русскую торговлю и задерживать иностранных купцов, едущих в Московию. Война разразилась несколькими годами позже, в 1558 году, когда под предлогом не выплаченной Ливонией так называемой «юрьевской дани» русская армия вошла в Ливонию, осадив несколько городов и положив начало Ливонской войне, продолжавшейся с перерывами 25 лет.

И вот, собственно, торговля с англичанами стала в разгар Ливонской войны для Русского государства «окном возможностей» для получения оружия и технологий. О культурном обмене речь уже особенно не шла. Не до того было, вопрос стоял о выживании страны. Русский историк Сергей Федорович Платонов, исследователь Смутного времени, так писал о тех событиях:

«Появление англичан в Москве совпало с теми огорчениями, какие пришлось русским людям переживать от закрытия западной границы. Оно давало надежду на благополучный выход из создавшегося кризиса. Вместо балтийских гаваней и Смоленского рубежа необходимые люди и товары могли проникать в Московское государство «Божьей дорогой — океан-морем» через Двинское устье. Притом английские корабли, как оказывалось, могли доставлять товары прямо из европейских гаваней без перегрузки в пути. До тех пор русские люди пользовались Беломорским путем лишь изредка для сношений с Данией. Из Белого моря они плыли вдоль Мурманского берега до Норвежского Дронтгейма (Тронтьема), или даже до Бергена, а оттуда направлялись сушей до Копенгагена. Но эта дорога была сложна и неудобна; ею можно было пользоваться лишь в исключительных случаях и притом не для торговли, не для возки товаров. С появлением же англичан Беломорский путь, морем до Английских гаваней, обращался в наиболее удобный, совершенно не зависимый от враждебных соседей. Он создавал возможность прямых и правильных сношений с Западом как раз тогда, когда эти сношения насильственно прерывались на всех ранее действовавших путях. Понятна поэтому те радость и радушие, с какими были в Москве встречены английские гости, и та щедрость, с какой Московское правительство оказывало ласку и расточало льготы желанным пришельцам. В течение немногих лет англичане укрепили торговую связь с Москвой. У Николо-Корельского монастыря на острове Ягры в устье Двины они устроили свою пристань и поселок. Остров, где росло много диких красных роз, был назван «Розовым» (Rose Island). На нем стояли английские дома и амбары с товарами. Здесь происходила разгрузка кораблей; отсюда на мелких судах, «дощаниках» или «насадах», товар шел в Холмогоры и на Вологду; сюда же доставлялись русские товары для отправки в Англию. На всем пути между Холмогорами и Москвой, в главнейших городах англичане получили усадебные места и построили дома и склады. Они особенно оценили Вологду как лучшее место для склада английских товаров, так как «Вологда отлично расположена и торгует со всеми городами Московского государства», и они построили там свою факторию, обширную, как замок, по выражению одного современника. В самой Москве у англичан была усадьба в Китай-городе на Варварке у церкви (и ныне существующей) Максима Исповедника. Кроме собственно торговых складов и поселений, англичане пытались устраивать и заводы для обработки русского сырья. Уже в 1557 году началась в Холмогорах постройка канатной мастерской с мастерами из Лондона. Немногим позже англичанам было дозволено устроить на р. Вычегде железоделательный завод для обработки обнаруженной там руды. Но все такого рода начинания играли лишь второстепенную роль в планах английских предпринимателей. Главное их внимание было устремлено на другие дела. Во-первых, они желали использовать природные богатства Русского Севера и, прежде всего, пушной товар; а во-вторых, они стремились через Московские владения связаться с азиатскими рынками и проникнуть до Китая и Индии. Обе эти цели они преследовали с необыкновенной энергией»[4].

Торговля англичан с Москвой не только в разгар, но и накануне войны вызывала невероятное раздражение у соседей. Ранней весной 1558 года в городе Данциг (Гданьск) был арестован купец Московской компании Томас Алькок. Его несколько раз допрашивали о цели путешествия из России в Англию через континент. Дознавателей интересовало, сколько военного снаряжения англичане поставляют русским. Хитрый Алькок поведал полякам, что основной объем военных товаров, который возят в устье Двины, предназначен Персии, а «московитам» отвезли лишь сто старых кольчуг. Правду ли сказал купец, поверили ему или нет — неясно, но его позже отпустили. А выйдя на свободу, Алькок тут же отправил с надежным человеком письмо в Холмогоры, агентам Московской компании, в котором предупредил коллег, что ганзейские города Данциг, Любек и Гамбург, находившиеся в дружбе с врагами Англии, — Шотландией и Францией, будут препятствовать английским судам не только на Балтике, но и в Северном море. И на самом деле, в морях разворачивалась настоящая пиратская война против русских, датчан и англичан. В политической сфере шла война пропагандистская и дипломатическая. В Европе рассказывали о страшных зверствах русских войск в Ливонии, печатали даже специальные информационные листки с картинками — русские казнят мирных жителей. А, например, 13 июля 1567 года польский король Сигизмунд писал английской королеве Елизавете (она к тому времени сменила на престоле Марию), объясняя причины морской блокады Московии:

«Дозволить плавание в Московию воспрещают нам важнейшие причины, не только наши частные, но и всего христианского мира и религии. Ибо неприятель от сообщения просвещается и что еще важнее — снабжается оружием, до тех пор в этой варварской стране невиданным; всего же важнее — снабжается самими художниками, так что если вперед и ничего не будут привозить ему, так художники, которые при таком развитии морских сообщений легко ему подсылаются, в самой той варварской стране наделают ему всего, что нужно для войны и что доселе ему было неизвестно»[5].

Те же самые опасения повторяются и в письме Сигизмунда от 13 марта 1568 года, в котором он пишет королеве снова:

«Мы видим, что московит, этот враг не только нашего царства временный, но и наследственный враг всех свободных народов, благодаря этому заведенному мореплаванию обильно снабжается не только оружием, снарядами, связями, чему, однако, ему можно положить конец, но мы видим, что он снабжается еще важнейшими вещами, ничем не предотвратимыми в своем действии и еще более полезными, — снабжается именно мастерами, которые не перестают выделывать для него оружие, снаряды и другие подобные вещи, до сих пор невиданные и неслыханные в той варварской стране, и сверх того, что всего более заслуживает внимания, он снабжается сведениями о всех наших, даже сокровеннейших намерениях, чтобы потом воспользоваться ими, что не дай Бог, на гибель всем нашим. Зная все это, мы полагаем, не должно надеяться, чтобы мы оставили такое мореплавание свободным»[6].

На польские требования англичане, конечно, никак не отреагировали. И продолжили спокойно торговать с Москвой. Причем, по мнению исследователей, именно эта торговля, фактически контрабанда оружия и технологий в Россию, позволила англичанам в итоге потеснить Ганзейский союз на Балтике и вообще стала одним из факторов, превративших Англию в мировую державу, империю, над которой никогда не заходит солнце.

Но не только экономические выгоды играли свою роль, когда в Лондоне не прислушивались к отчаянным призывам поляков прекратить торговать с русскими. Дело было скорее в том, что Англия уже находилась на той стадии, когда крупные компании ищут внешние рынки для сбыта продукции и окраины для получения сырья. Польша же была экономически развита слабо, для Европы она была восточной окраиной, полуварварской, где в Поднепровье бродили шайки казаков. И англичане могли себе позволить отмахнуться от польских претензий. Попытки Польши стать по отношению к России этакой цивилизующей метрополией англичанам, конечно, не нравились. Потому что они конкурентов не любили и колонизировать Россию намеревались сами.