Дмитрий Рябушкин - Мифы Даманского Страница 46

Как уже отмечалось, в конце августа 1969 г. Мао Цзэдун узнал о переговорах советских лидеров с руководителями социалистических стран. Их темой было отношение союзников СССР к возможному удару по ядерным объектам Китая.

В настоящее время известно, что аналогичный зондаж проводился и в США, а возможно, и в других крупных мировых державах. Так, 18 августа 1969 г. во время ленча в ресторане вашингтонского отеля «Америка» состоялась весьма необычная беседа второго секретаря советского посольства Б.Н. Давыдова с одним из сотрудников госдепартамента США.

Давыдов начал беседу с каких-то второстепенных вопросов о Вьетнаме, но быстро переключился на китайскую тематику. Не прибегая ни к каким словесным маневрам, советский дипломат спросил, какой будет реакция американского руководства на превентивный удар СССР по китайским ядерным объектам.

Пораженный таким известием американец уточнил, насколько серьезен этот разговор. Давыдов подтвердил серьезность беседы, а потом объяснил, какие цели преследует СССР, затевая подобную операцию.

Во-первых, китайская ядерная угроза будет устранена на десятки лет. Во-вторых, такой удар настолько ослабит и дискредитирует Мао Цзэдуна и его группу, что несогласные с его политикой армейские командиры и партийные кадры могут захватить власть в Пекине.

Конечно, американский чиновник не мог дать немедленного прямого ответа на поставленный вопрос. Однако он посчитал возможным предсказать первичную реакцию США на возможное обострение отношений между СССР и Китаем. По его словам, администрация Соединенных Штатов будет очень внимательно следить за ходом событий и постарается не стать участником конфликта.

Естественно задать вопрос: а какую цель преследовали советские руководители, проводя подобные консультации?

Наиболее вероятны две версии. Первая состоит в том, что в московском Кремле действительно прорабатывали вариант внезапного удара по китайским ядер-лым объектам и потому нуждались в информации о возможном поведении заинтересованных стран.

Но вполне вероятно, что Москва не планировала нападения на Китай, а лишь хотела подготовить почву для переговоров с Пекином. Если это так, то расчет делался на утечку информации: на самом деле советские руководители желали, чтобы о консультациях узнали в Пекине и сделали серьезные выводы.

10 сентября 1969 г. госсекретарь США Уильям Роджерс представил президенту Ричарду Никсону меморандум (см. Приложение 13), в котором анализировалась возможность советского удара по Китаю |39|. Главный вывод состоял в том, что такое развитие событий возможно, но маловероятно. Таким образом, все упиралось в искусство политиков.

Председатель Совета Министров СССР А. Н. Косыгин принадлежал к той части советского руководства, которая считала возможным урегулировать пограничную проблему мирным путем. Этой же точки зрения придерживался Председатель КГБ СССР Ю.В. Андропов. С мнением А.Н. Косыгина и Ю.В. Андропова всегда считался !.И. Брежнев, а потому на этот раз верх взяли сторонники мирного варианта.

Уже 21 марта 1969 г. А.Н. Косыгин предпринял попытку связаться по телефону с Мао Цзэдуном или Чжоу )пьлаем. Однако оператор спецсвязи в Пекине отка-;ллся соединить его с китайскими руководителями и при этом, как утверждают, высказался в том смысле, •по лидерам КНР не о чем говорить с «советскими ревизионистами». (Об этом эпизоде пишут многие исследователи, но никто из них не обращает внимания на одно очевидное обстоятельство: не мог какой-то оператор самостоятельно принимать подобные решения. Ясно, что он лишь выполнил прямое указание кого-то из китайских лидеров.)

Не увенчались успехом и попытки установить прямые контакты по дипломатическим каналам.

В дальнейшем советская сторона неоднократно предпринимала настойчивые усилия по налаживанию диалога с Пекином, однако раз за разом сталкивалась с нежеланием китайцев вести переговоры. В то же время Москва предупреждала руководителей КНР об ответственности в случае продолжения провокаций на границе.

Что имелось при этом в виду, стало ясно довольно скоро.

Через некоторое время после событий на Даман-ском китайские власти попробовали «освоить» остров Киркинский. 20 июля 1969 г. около двух рот солдат НОАК направились к Киркинскому, используя в качестве переправочных средств плоты и лодки. Переправившись на остров, оборудовали окопы и командные пункты. Весьма вероятно, что при этом китайские командиры возлагали большие надежды на советскую систему принятия решений, когда большие и малые начальники непрерывно названивают друг другу, но никто не желает брать ответственность на себя. Однако на этот раз китайцев ждал неприятный сюрприз.

По вторгшимся нарушителям границы с советской стороны был открыт губительный огонь из большого числа минометов и тяжелых пулеметов. Захваченные врасплох, китайцы заметались и поначалу попробовали спрятаться в окопах. Минометы достали их и там, а потому нарушители границы кинулись к своему берегу. Переправочные средства были практически полностью уничтожены, а что касается китайских потерь, то

онетские наблюдатели оценили их в несколько десятков погибших.

13 августа 1969 г. в районе озера Жаланашколь (Казахстан) произошло столкновение советских по-I раничников со специальным отрядом НОАК, пытавшимся явочным порядком занять позиции на терри-юрии СССР. В ходе боя китайцы были окружены и ;лгем полностью уничтожены. Брошенные на выручку провокаторам китайские резервы натолкнулись на плотный огонь и с потерями отошли на свою терри-орию. При этом советская сторона потеряла всего шух человек. Трое раненых китайцев (в том числе командир отряда) были захвачены в плен. По дороге г. госпиталь двое из них скончались. Оставшийся в сивых солдат НОАК после излечения в советском юспитале был передан китайской стороне. Забавный Факт: он лежал в одной палате с ранеными советски-41 пограничниками.

Впечатление от произошедшего было настолько ильным, что китайская пропаганда не приводила ни-

I а к их подробностей об этом сражении и лишь спустя •того лет, уже в эпоху Дэн Сяопина, впервые предала ч иске случившееся.

6 сентября возглавляемая А.Н. Косыгиным делегация прибыла в Ханой для участия в траурных меропри-

II них в связи с кончиной лидера Вьетнама Хо Ши Мина.

11< скольку там же находилась делегация Китая во гла-| с Ли Сяньнянем, советский премьер-министр реши л использовать предоставившуюся возможность для и наживания контактов. Посредниками в этом деле вы-

|\пили вьетнамские дипломаты.

Ли Сяньнянь получил сообщение о желании Косыгин сделать остановку в Пекине после завершения трапных мероприятий и обсудить сложившуюся ситуацию с китайскими лидерами. Практически сразу соот-ветствуюшая депеша была направлена Мао Цзэдуну и Чжоу Эньлаю.

Обдумав поступившее предложение, Мао согласился. Однако при этом было поставлено условие: встреча должна носить неформальный характер и пройти вне китайской столицы. Наилучшим местом был признан пекинский аэропорт.

Дальше произошла накладка, едва не испортившая все дело: китайское посольство в Ханое получило ответ из Пекина утром 10 сентября, а Косыгин уже улетел в Москву через Индию.

Чувствуя свою ответственность за возможный срыв переговоров по глупейшей технической причине, китайские руководители проявили настойчивость. Во-первых, советскому послу во Вьетнаме было передано о согласии вести переговоры опять, кстати, через вьетнамских дипломатов. Во-вторых, временному поверенному в делах СССР в Китае Елизаветину сообщили о согласии Чжоу Эньлая встретиться в аэропорту Пекина.

Руководствуясь интересами дела, А.Н. Косыгин немедленно вылетел из Ташкента, где в тот момент находился, в Пекин.

И сентября 1969 г. в пекинском аэропорту состоялись переговоры председателя Совета Министров СССР А.Н. Косыгина и премьера Государственного совета КНР Чжоу Эньлая. С советской стороны присутствовали секретарь ЦК КПСС К.Ф. Катушев и заместитель председателя Президиума Верховного Совета СССР М.А. Яснов, с китайской — заместители премьера Госсовета КНР Ли Сяньнянь и Се Фучжи. Встреча продолжалась три с половиной часа.

Во время разговора А.Н. Косыгин особо подчеркивал необходимость скорейшего урегулирования всех разногласий, накопившихся между двумя странами. Чжоу

Эньлай не возражал, однако главный упор делал на решении пограничных вопросов.

Премьер Госсовета КНР заявил, что «Китай не имеет территориальных претензий в отношении Советского Союза» и признает существующую границу.

В то же время Чжоу Эньлай поднял вопрос о так называемых «спорных участках», т. е. тех территориях, которые когда-то принадлежали Китаю, но затем были отторгнуты в результате так называемых «неравноправных договоров». Однако члены советской делегации уклонились от обсуждения вопроса в такой постановке, ибо в противном случае могло создаться впечатление, что А.Н. Косыгин и его коллеги признают дефектность существовавших тогда договоров о границе. Тем самым была бы создана основа для дальнейшего обсуждения проблемы в нужном китайцам ракурсе. Поэтому глава советского правительства ограничился лишь замечанием. что тут должны поработать эксперты.