Олег Смыслов - Окопная правда войны. 1941–1945 гг. Страница 5

Кратко ознакомимся с ними. Фаза первая: «Уже в течение первых 48 часов после открытия военных действий было уничтожено не менее одной трети польской авиации, застигнутой врасплох на ее аэродромах… Это сразу отдало германской авиации полное господство в воздухе… (…) мотомехгруппа Гота ворвалась уже на третий день в глубину на 100 км, охватив расположение поляков нар. Варта. (…)

Польской армии не удалось создать фронта и остановить вращение маневренного вала».

Фаза вторая: «На 5 сентября весь польский фронт, разорванный и расстроенный, дрогнул и стал отходить. Отход начался без всякого плана, без всяких установленных намерений, без всякой перспективы. Он принял поэтому самый неорганизованный характер и проходил самотеком. (…)

8 сентября бронетанковые части группы Гота подошли к Варшаве. По пути танковая дивизия генерала Рейнгарта опрокинула 21-ю польскую дивизию и одну кавалерийскую бригаду. Эта танковая дивизия первой прорвалась к Варшаве, проникнув в западное предместье города. (…)

Это был первый пример самостоятельного применения бронетанковых войск, выброшенных сильным ядром далеко вперед фронта». Далее Иссерсон констатирует очевидное: «Весь ход событий показывает, что поляки не имели возможности создать фронт организованного сопротивления и остановить вращение маневренного вала германского наступления. (…)

а) управление парализовано и выведено из строя; связи с войсками оно больше не имеет;

б) транспорт парализован; все крупные железнодорожные узлы находятся под систематическим бомбардированием с воздуха, подвоза нет и в тылу общий хаос;

в) а главное – в тело всей армии глубоко вонзились острия танковых соединений; между группами отступающих войск они прорвались в глубокий тыл, вплоть до столицы, далеко обогнали отходящие колонны, всюду вышли им в тыл и определили их на всех важнейших рубежах вплоть до Вислы и Сана.

В этих условиях все возможности для организации сопротивления отпадают. Фронт не может быть создан, потому что он уже взорван с тыла. Нельзя ведь ставить забор, если изнутри подрублены его устои. Глубокая операция, как одновременное поражение всей глубины – операционной базы противника, как быстрое распространение удара в глубокий тыл, реально показала свое огромное действенное значение. Она создала возможность беспрерывного развития маневренного вала и отняла у отступающего всякие условия для сбора своих сил и организации фронта борьбы.

Решающую роль в достижении этих результатов имел новый способ применения современных средств борьбы, главным образом авиации и самостоятельных мотомеханизированных соединений. Германская авиация использовалась двояко: для самостоятельных действий стратегического значения – по аэродромам противника, железнодорожным узлам, путям подвоза и важным объектам в глубоком тылу и для непосредственного тактического содействия своим войскам – по живой силе противника. (…) Действия бронетанковых соединений, как правило, все время поддерживались авиацией. При этом достигалось самое тесное взаимодействие земли и воздуха. (…)

Взаимодействие с авиацией было, несомненно, одной из главных причин успеха германских мотомеханизированных соединений. (…)

Самостоятельное применение бронетанковых и моторизованных дивизий для решения оперативных задач в глубине, далеко впереди фронта общевойсковых пехотных соединений, впервые получило свое практическое применение в германо-польскую войну и сразу придало борьбе характер глубоко отличный от боевых действий прошлых войн. (…)

Оперативное построение германских армий на главных направлениях их наступления состояло из двух эшелонов: 1-го эшелона, который можно было бы назвать авангардным, – из бронетанковых и моторизованных соединений, которые самостоятельно ломали первую линию сопротивления противника, обтекали его фланги, прорывались в промежутках и врывались в глубокий тыл, и 2-го эшелона, который можно было бы назвать главным, – из главной массы общевойсковых пехотных соединений, которые быстро следовали за первым эшелоном, принимая на себя борьбу с главной массой противника, и довершали ее разгром в то время, когда он с тыла был уже атакован прорвавшимися бронетанковыми частями. (…)

Польский фронт не был сплошным, и быстроподвижные соединения имели много возможностей для прорыва в глубину в свободных промежутках. При этом они не заботились об очистке территории от неприятеля и уничтожения отстающих очагов сопротивления. Это все предоставлялось следующей позади пехоте.

Быстроподвижные соединения сразу выбрасывались вперед на расстояние до 100 км и устремлялись в глубину противника. Ими руководило одно стремление – все дальше вперед, и это в конечном итоге решало исход дела.

Таким образом, – делает вывод Иссерсон, – оперативное взаимодействие двух родов войск нашло свое разрешение. Это придало борьбе совершенно новые, необычные формы.

Во-первых, наступление, которое в прошлом обычно носило характер равномерного продвижения всей линии фронта на данном направлении, приняло форму глубокого вклинения на территорию противника на различных направлениях. Во-вторых, это наступление приняло сразу характер преследования, причем такого, которое обгоняло отходящего, предупреждало его на важных рубежах и выводило в его тыл.

В-третьих, борьба развернулась не на каком-то общем фронте, как это бывало во всех прошлых войнах, а сразу распространялось на большую глубину; она, стало быть, не носила линейных форм и приняла глубокий характер».

И, наконец, фаза третья: «Последние бои на уничтожение не являли собой обычной картины единого сражения в границах одной общей территории. Общего фронта борьбы больше не было. Борьба распалась на отдельные очаги, оперативно не связанные и вполне самостоятельные по своему тактическому назначению.

Таких очагов можно на 10 сентября назвать по крайней мере пять…»

И вот мы подошли к главному. В заключение своего труда Иссерсон писал: «Теория глубоких форм борьбы была сначала встречена с осуждением. Ее сочли романтическим измышлением военных теоретиков. Когда же эти формы были впервые применены в действии, стали утверждать, что в этом нет ничего нового.

Часто бывает, что новая концепция сначала осуждается как фантазия и поэзия; а когда она потом в том или ином виде осуществляется, начинают равнодушно утверждать, что ничего нового не произошло. Германо-польская война была, разумеется, войной нового типа. (…)… по яркости и цельности разыгравшихся событий она вскрыла слишком много нового в формах и способах ведения современной войны. (…)

За это время были применены формы и способы борьбы, которые еще ни разу не были испытаны в действии.

Германо-польская война была первой войной новых форм борьбы в действии.

В этом, несмотря на все ее особые условия, заключается ее историческое значение, ее роль в истории развитая военного искусства.

Первое, чем германо-польская война привлекает к себе особый исторический и теоретический интерес, – это ее маневренный характер, в котором она протекала от начала до конца. Опыт этой войны важен в том отношении, что он показал возможность современной маневренной войны вообще и вскрыл условия, которые для этого необходимы. (…)

Таким образом, при почти вчетверо меньшем фронте к концу войны и при вдвое большей армии война в Польше получила все же выраженный и беспрерывный маневренный характер. Это показывает, что корни маневренной и позиционной войны скрываются в современную эпоху в иных условиях – в средствах борьбы и в формах и способах их применения.

Германо-польская война вскрыла не только условия, в которых современная война возможна, но также показала:

– возможности, которые для ведения маневренной войны имеются;

– способы, которые нужно для этого применить, и

– формы, которые борьба должна для этого принять. (…)

Моторизация и механизация армии, авиация и новые средства связи (радио) сделали концентрическое наступление раздельных групп войск по внешним линиям опять возможным и притом, как это показали события германо-польской войны, со значительно более быстрым и решающим результатом, чем в прошлом. (…) Основная причина этого заключалась в том, что быстрота современных средств борьбы изменила прежнее значение пространства в операции. (…)

События германо-польской войны показали, что большая подвижность современной мотомеханизированной армии дает возможность значительно скорее объединить раздельные группы войск в решающих пунктах и тем достичь их взаимодействия. (…)

Превосходство в воздухе дает возможность действовать внезапно. А новые средства связи обеспечивают твердое руководство и постоянное взаимодействие разделенных групп войск. В этих условиях операции по внешним линиям получают новые возможности, обеспечивая проведение быстрых и решительных маневров во фланг и в тыл противнику. (…)