Сергей Куличкин - На фронтах Первой мировой Страница 5

Лучше всех была готова к быстротечной войне и потому более всех спешила Германия. Еще в апреле 1871 года герой победоносного похода на Францию фельдмаршал Мольтке-старший (будет еще Мольтке-младший. – С.К.) заявил: «Опаснейшим испытанием для существования молодой Германской империи была бы одновременная война ее с Россией и Францией, и так как возможность такой комбинации не может быть исключена, то следует заблаговременно принимать в расчет средства для обороны в таких условиях». Последующие 44 года до начала войны немецкий Генеральный штаб вел разработку плана войны на два фронта. Любопытно здесь то, что Мольтке-старший делил силы германской армии пополам для удара по России и Франции, предполагая вести длительную семилетнюю войну. Его последователи на посту начальника Генштаба – Шлиффен и Мольтке – являлись сторонниками молниеносной войны. Шлиффен усилия германских войск направлял прежде всего на разгром Франции, нанося по ней главный, сокрушительный удар силами восьми армий. Против России выставлялись ограниченные силы – одна армия и дивизии ландвера (запасники 2-й очереди. – С.К), действующие во взаимодействии с армией Австро-Венгрии. После разгрома Франции все силы перебрасывались для окончательного разгрома России. Надеясь на медлительность русской мобилизации, неготовность России вообще вести активные боевые действия, Шлиффен в течение 6–8 недель «блицкригом» надеялся уничтожить французскую армию и войти в Париж. Профессионалов не могла не восхищать смелость и самого намечаемого удара по Франции – грандиозный обход правым крылом линии французских приграничных укреплений через территорию Люксембурга и Бельгии в направлении западнее Парижа, дабы прижать французскую армию к восточной границе и разгромить ее совместно с развернутыми здесь другими германскими силами. Семь из восьми армий должны были осуществлять этот блестящий охватывающий маневр. Мольтке-младший, пришедший на смену Шлиффену, не меняя общей концепции, усилил левое крыло своих войск за счет правого, изменив соотношение сил между правым и левым крылом с 7: 1 до 3: 1. А зря. На мой взгляд, немцам как раз не хватило этих трех армий на правом крыле, чтобы разбить французов. Целеустремленность и смелость германского плана впечатляет, но и недостатки его проглядывались без труда. Обеспечить победу мог только «блицкриг», а жизнь немедленно доказала, что ставка на кратковременную войну, на решение ее двумя-тремя большими операциями оказалась порочна. Вторая типичная для немецких военных ошибка – переоценка своих сил, возможностей и недооценка противника.

Австро-венгерский стратегический план рассчитывался также на ведение войны на два фронта. Две трети сил выдвигались против России и одна треть против Сербии и Черногории. План был грандиозен, предполагал разгром основными силами русского Юго-Западного фронта с выходом к Киеву и Черному морю. Далее уже с немцами, завершившими разгром Франции, добить Россию. Сербия за серьезного противника вообще не принималась. Планы грандиозные. Но, во-первых, русская разведка узнала их задолго до начала боевых действий. Во-вторых, австрийская армия из-за весьма слабой боеготовности, боевой подготовки войск просто не в силах была их осуществить. Турция вообще на первых порах не хотела воевать, даже пыталась как-то замириться с Россией, но, подстегиваемая Германией, готовилась-таки к удару по русскому Закавказью и Черноморскому побережью.

А что же Антанта? Французам, казалось, сам Бог велел отвоевывать занятые германцами земли. За сорок лет сменилось 17 планов. Последний план составлялся под руководством главного французского стратега генерала Жоффра. Но все они, из-за боязни катастрофы 1871 года, строились на обороне, создавалась на границе с Германией сильная система крепостей. Наступательная тенденция, выразителем которой был полковник Гранмезон, существовала. Французский Генеральный штаб планировал наступление, но стратегическая инициатива с началом войны отдавалась противнику и ставилась в зависимость от действий немцев. По сути, план оставался пассивно-выжидательным. Будучи довольно подробно ознакомлены с планом Шлиффена, французы так и не удосужились усилить левое крыло своей обороны. Большие надежды возлагали французы и на планируемый удар русских армий в Восточной Пруссии. Английский Генеральный штаб не связывал себя конкретными обязательствами с союзниками. Британия вообще сначала не собиралась участвовать в боевых действиях на сухопутных фронтах, переложив, как всегда, это на долю союзников – Францию и Россию. Премьер-министр Ллойд Джордж, не стесняясь, писал: «Мы представляли себе наше участие в войне в согласии с традиционной ролью Англии в континентальных войнах. Наш флот должен был контролировать моря в интересах союзников. Наше богатство должно было помочь финансировать их заказы за границей. Наша же армия должна была играть в войне второстепенную роль». Одна пехотная и одна кавалерийская дивизия отправлялись англичанами в Европу в распоряжение французского командования. Вот и вся стратегия.

И, наконец, Россия. Вооруженные силы России развертывались перед войной на основе разработанного Генеральным штабом мобилизационного расписания № 19 от 1910 года, дополненного и исправленного в мае 1912 года. План стратегического развертывания имел два варианта: «Г» и «А». В случае, если бы Германия направляла свои главные силы вместе с Австро-Венгрией против России, русская армия должна была развертываться по варианту «Г», согласно которому главные силы русских сосредотачивались против Германии. Если Германия направляла свои главные силы против Франции, по варианту «А», главный удар наносился по Австро-Венгрии с конечной целью овладения Будапештом и Веной. Одновременно русская армия еще до окончания мобилизации должна была начать наступление против немецких войск, оставленных в Восточной Пруссии. Это наступление планировалось по настоянию французского Генерального штаба. В принципе задумка если не блестящая, то уж, во всяком случае, хорошая. Более того, на мой взгляд, это были лучшие, чем у других основных фигурантов, стратегические соображения на начальный период войны. Если бы не уточнения, внесенные русским Генштабом по настоянию политиков, связанных договорными условиями франко-русской конвенции. Вместо того чтобы ограничить действия в Восточной Пруссии сковывающими ударами, русских военных вынуждали и вынудили развернуть в Восточной Пруссии полномасштабное наступление. Таким образом, перед русской армией стояла уже не одна, а две цели – одновременное поражение германских войск в Восточной Пруссии и австрийских – в Галиции. Хотя главный удар и планировалось наносить по Австро-Венгрии, на этом направлении сосредотачивалось только 52 % всех войск, против немцев – 33 %. Да еще 15 % оставлялось для прикрытия Петрограда, Балтийского побережья и нейтральной румынской границы. Между тем решительный успех на австро-венгерском фронте (отделение Венгрии от Австрии, захват жизненно важного для Германии района – Силезии – С.К.) ставил Германию в несравнимо тяжелые условия, чем потеря Восточной Пруссии. Да еще и наступать на цитадель прусской военщины предполагалось не полностью отмобилизованными войсками. Очевидный прокол, и от этого еще более досадный, обидный. К сожалению, это чувство все чаще будет и далее возникать при анализе действий русского командования.

Русское военное командование, как и военные других стран, считали, что предстоящая война продлится не более полугода. Как же можно было так быстро забыть уроки недавней Русско-японской войны, затянувшейся на многие месяцы. Французам, англичанам, даже немцам это простительно. Они серьезно не воевали более полувека. А мыто? Между тем у нас, как и в других странах, готовящихся к войне, не предполагалось переводить промышленность на военное положение, к мобилизации ее для нужд войны не готовились. Политики и стратеги считали, что военных запасов, накопленных в мирное время, хватит на всю войну, боевые потери можно будет восполнять за счет текущего производства военных заводов. Не разрабатывалась система подготовки кадров и пополнения личным составом боевых частей, на случай длительной войны. Дорого же будет стоить этот просчет для всех воюющих стран. А для России особенно!

В подготовке любой армии к войне большое значение имеет вообще развитие военной доктрины. Справедливости ради надо сказать, что в России не все забыли уроки Русско-японской войны. Русская военная мысль все-таки оказалась самой передовой, провидческой, в отличие от ошибочных теорий французов Фоша, Гранмезона, немцев Шлиффена и Мольтке-младшего. Военный теоретик начальник главного штаба генерал Н. П. Михневич в своем фундаментальном труде «Стратегия» прямо заявляет, что в современных условиях в войне примут участие целые народы. Ее будут вести громадные, миллионные армии. Если раньше разгром полевой армии противника решал участь войны, то теперь разгром ее свидетельствует о выполнении одной задачи, но за счет резервных войск противник может восстановить свою армию. И так до тех пор, пока страна будет в состоянии нести большое бремя длительной войны. Ему вторил профессор академии Генерального штаба генерал А. Г. Елчанинов. Будучи сторонником наступательной стратегии, он утверждал, что к войне нужно готовиться не только в смысле «чисто военном, но еще и с точки зрения общественной, политической, и, наконец, в широком хозяйственном отношении». В фундаментальных работах генерала В. А. Черемисова «Основы современного военного искусства», полковника Генштаба А. А. Незнамова «Современная война» помимо вопросов стратегии, тактики ведения операции, современного боя полностью поддерживается основной постулат военной доктрины Михневича. Михневич заявлял: «Победа в войне не столько в числе и энергии, сколько в экономическом развитии и превосходстве нравственности, и исход войны зависит не только от действия вооруженных сил, но и от общих причин, обусловливающих жизнедеятельность государственных организмов. При громадных военных средствах больших государств трудно ожидать решительных успехов и быстрого окончания войны».