Сергей Козлов - Исторические предпосылки создания спецназа, 1941-1945 гг. [том 2] Страница 5

Нелегко было в то врейя создавать новую воинскую часть. В начале войны страна находилась в чрезвычайно трудном положении. Формировалось много частей и соединений. Потребность в людях, вооружении и технике, продовольствии и многом другом была колоссальной. Каждую штатную единицу, каждого человека, каждый карабин, телеграфный ключ, образно говоря, приходилось «вырывать с боем». Но Хребто был энергичным и решительным командиром. С помощью прибывших товарищей в течение трех недель была создана необходимая материально-техническая база и подобран основной командный состав. Командиром роты был утвержден старший лейтенант Г.М. Хребто, политруком — Л.В. Караваев. На должности командиров взводов и радиоинструкторов были назначены прибывшие из зарубежных командировок лейтенанты А.Н. Никифоров, Н.С. Щепин, А.П. Стретович, Р.Р. Гончар, В.А. Сорокин, А.С. Дележа, воентехник 2-го ранга К.И. Кравченко и некоторые командиры, призванные из запаса. Комплектование роты переменным составом (курсантами) на первых порах производилось через ЦК ВЛКСМ добровольцами, в основном студентами технических вузов, прежде всего институтов связи, а также радиолюбителями-коротковолновиками.

22 июля 1941 года рота была полностью сколочена и переведена в Чернышевские казармы. Шла ускоренная подготовка радистов и отправка в действующую армию. Но 55-я радиорота просуществовала недолго. В то время события развивались так стремительно, что в течение августа обстановка на фронтах в корне изменилась, и далеко не в нашу пользу, — враг продвинулся на значительные расстояния в глубь Советской страны. [...]»

«В начале сентября 1941 года 55-я отдельная запасная радиорота развернулась в 40-й отдельный запасной радиобатальон. В состав батальона входили: командование, штаб, четыре учебные роты, радиомастерская, медицинская часть и службы материально-технического обеспечения. Командиром батальона был назначен старший лейтенант Виноградов, комиссаром — политрук Караваев, начальником штаба — старший лейтенант Хребто. Командирами рот стали лейтенанты Гончар, Стретович, старший лейтенант Артюхов, радиоинструкторами — лейтенанты Никифоров, Щепин, Сорокин, Дележа, воентехниками 2-го ранга—Ширяев, Соколов, Кравченко, Величко, политруками рот — Тяпишев, Зимин, Сорочинский. Комплектование переменного состава (курсантов) стало производиться добровольцами из московских радиошкол ОСОАВИАХИМа.

Общая численность батальона составляла около 400 человек. На вооружение батальона к тому времени поступила новая радиостанция «Север», разработанная накануне войны. Был несколько расширен профиль подготовки радистов, с тем чтобы при необходимости можно было использовать их на полевых радиоузлах в качестве радиотелеграфистов.

К 10 сентября батальон развернулся в полном составе. Продолжалась планомерная учеба, хотя и не без трудностей, вызванных частыми налетами авиации противника. Бомбежки Москвы к тому времени усилились, и воздушные тревоги объявлялись почти каждую ночь. А это в большой степени изнуряло личный состав батальона и отрицательно сказывалось на успеваемости курсантов.

В это время и на фронтах, особенно на Московском направлении, положение складывалось не лучшим образом11.

Радистов готовила не только 55-я рота

Ниже приводятся воспоминания Николая Боброва о том, как он в самом начале войны получил направление в Даниловские казармы Московского гарнизона, где проходил подготовку:

«[...] И вот свершилось! Наконец-то меня вызвали в военкомат, где я с ходу был посвящен в военную тайну. Мне сообщили, что Московский горком комсомола по заданию командования создает разведывательные партизанские подразделения для работы в глубоком тылу немецких войск и предлагает мою кандидатуру. Спросили, как я отношусь к такому предложению?

Я немедленно с благодарностью согласился!

Вновь жду повестку военкомата. Так проходит дней десять. Получив повестку, еду, как указано, своим ходом в Даниловские казармы. Добираюсь туда на трамвае и, предъявив при входе на КПП предписание военкомата, попадаю на огромную территорию казарм. Так я на десятки лет становлюсь военным человеком.

Нашей команде, состоявшей из сорока парней и нескольких не запомнившихся мне девушек, выдали ношеное, но хорошо выстиранное солдатское обмундирование. Моя гимнастерка вскоре на глазах стала расползаться. Хорошо, что нас на несколько часов в неделю отпускали по домам, и мама могла хоть как-то приводить мою военную форму в порядок.

Но это была настоящая военная форма,

и я ею гордился.

В казармах мы пробыли до середины сентября, часов по десять в день занимаясь радиоделом. Командиром нам придали младшего лей-

тенанта, молодого, но хорошо подготовленного радиста. Однако в радиотехнике он разбирался не лучше моего.

Работали с нами также кадровые сержанты и старшина. Они усердно учили нас строевой подготовке, то ли не понимая, кто попал им в руки, то ли, наоборот, делали это специально, чтобы наша группа не выделялась на фоне других многочисленных подразделений и частей, заполнявших здания казарм и сжимавшихся на плацу.

Наряды на кухню перемежались нарядами на ночную охрану военных складов. Стоя на часах, я однажды чуть не заколол штыком нашего старшину, который ночью подкрался ко мне во время бомбежки, дабы проверить, не сбежал ли я в укрытие. Будучи обнаруженным и окликнутым мною, он не назвал пароль и едва не получил от меня удар штыком в грудь (выстрелить из винтовки я почему-то не подумал). Старшина был не глуп и отнесся к происшедшему с солдатским юмором.

Шли дни. Мы вконец очумели от морзянки, к которой прибавилось шифрование. Шифр был простой. Для начала мы наизусть заучивали цифровое порядковое значение букв алфавита, разбитых на группы по пять знаков. Они размещались на шифротаблицах. Начало каждой группы цифр могло находиться в любой части таблицы. При расшифровке мы складывали и вычитали. В конце радиограммы цифрами сообщался номер таблицы, строка и группа цифр.

Это был боевой шифр, с которым я имел дело всю войну. За это время меня всего два раза просили продублировать мое радиопослание. Значит, шифровальному делу обучился хорошо.

И вот меня вызвали в штаб Западного фронта, размещавшийся тогда в Москве. Сообщили: «Ваша учеба закончена. Вы прикомандировываетесь к разведотделу штаба».

Со мною в штаб из Даниловских казарм прибыли еще два парня. После представления начальству всех нас на сутки отпустили домой проститься с родными. Для военного времени это было делом необычным, и мы поняли, что задания нас ждут непростые. И неспроста разведотдел штаба нас морально подбадривает.

Нам выдали денежный аттестат, поэтому перед тем, как разъехаться по домам, мы решили... навестить ресторан. Выбрали «Националь».

В разведотделе нас переодели в штатское — довольно приличные костюмы, рубашки и ботинки.

Выдали документы, без которых в прифронтовой Москве шагу нельзя было ступить. Мы чувствовали себя необычайно свободными. На целые сутки!»

Наряду с подготовкой радистов широко развернулась работа по созданию носимой радиостанции. Она велась талантливым конструкто-

ром и изобретателем Борисом Андреевичем Михалиным под руководством профессора Б.П. Асеева. Еще в 1939 году, будучи студентом Московского электротехнического института, Михалин задумал сконструировать малогабаритную и надежную радиостанцию, которую можно было бы использовать в самых различных условиях: в Запоярье, в пустыне, в тайге и в горах при геологических изысканиях. Б.П. Асеев предложил создать рацию, которая была бы пригодной и для военных нужд. В дальнейшем, когда Михалин уже работал в лаборатории Наркомата обороны, такая радиостанция с условным наименованием «Омега» была разработана перед войной, а ее серийное производство под названием «Север» организовали в начале Великой Отечественной войны в Ленинграде Производство радиостанции было связано с большими трудностями: Ленинград находился в блокаде, необходимого сырья не было, приходилось обходиться только внутренними материальными ресурсами. А в технологическом процессе производства рации требовалось немало дефицитных материалов: латунь, цинк, графит, редкие металлы для радиоламп и т.д. Было немало и других трудностей, связанных с производством «Севера». Однако благодаря неимоверным усилиям большого коллектива ленинградских тружеников первая партия радиостанций «Север» в количестве 806 штук была выпущена уже в октябре 1941 года, а к концу блокады города завод имени Козицкого производил до двух тысяч изделий в месяц. Всего же за годы Великой Отечественной войны в Ленинграде было изготовлено около 7 тысяч радиостанций «Север» и свыше 20 тысяч комплектов питания к ним.