Игорь Атаманенко - Лицензия на вербовку Страница 6

Казалось бы, жизнь Леоноры удалась. Увы! Через десять лет безупречной службы в престижной синекуре, даже при жалованье, превышавшем зарплату трёх квалифицированных рабочих автоконцерна «Мерседес», она не была не то что счастлива, — не испытывала даже морального удовлетворения. Виной тому было одиночество — ни родственников, ни подруг, ни даже (что удручало более всего!) интимного партнера. Из-за её внешности мужчины шарахались от неё, как от гранаты с выдернутой чекой.

Однако, будучи заядлым оптимистом, Леонора, даже подойдя к рубежу в тридцать два года, не теряла надежды на замужество. Она жаждала любви и готова была одарить ею любого благовоспитанного, благородного, пусть даже некрасивого мужчину преклонного возраста. Она всё равно назвала бы его «принцем». Его появления она ждала каждый день, но он почему-то не спешил объявляться. Особую остроту ожидание чуда приобретало накануне праздников и в новогоднюю ночь, поэтому в такие дни Леонора всегда накрывала стол на двоих…

Кстати, о принце. Чтобы скрасить своё одиночество, Леонора завела говорящего попугая, которого назвала… конечно, Принц! Тот быстро овладел дюжиной фраз, которые хозяйка часто произносила вслух, находясь в состоянии глубокой задумчивости. Особенно часто попугаю приходилось слышать: «Ну же, принц, приходи, я жду!» или «Принц, сколько ещё тебя ждать, негодник?» Попугай, подражая Леоноре, вслед за ней повторял восклицания. И вот что удивительно! Птица была настолько понятлива и чувствительна к изменениям в настроении хозяйки, что фразы озвучивала всегда вовремя: либо в тот момент, когда у Леоноры от тоски кошки скребли на душе, и она со слезами на глазах напевала грустную бабушкину песню из своего детства, либо, когда, получив извещение о причитающемся ей гонораре за разгаданный кроссворд в журнале, плясала от радости.

В любом случае, стоило только Принцу гаркнуть своим хриплым голосом пару фраз про тёзку — всё! Женщину охватывал восторг, и она одаривала своего духовника его любимым блюдом — вареной гречневой кашей. Но бывало, что попугай, устав от безразличия хозяйки, а скорее, чтобы получить деликатес, начинал громогласно требовать явления принца…

Чтобы дать выход своей нерастраченной энергии, а заодно встретить пусть не спутника жизни, но хотя бы партнёра-временщика, Леонора с монашеской неистовостью стала посещать всевозможные кружки и клубы по интересам. Стартовав на курсах по привитию навыков скорочтения, она добралась до клуба уфологов, где в бесплодных спорах о неземных цивилизациях и о наших братьях по разуму во Вселенной провела целый год. Наконец поняла, что всё это пустое, и поиск предприняла в других присутственных местах. Через год в Бонне не осталось ни одной библиотеки, ни одного театра или концертного зала, где бы она не была завсегдатаем. Тщетно! Нигде не удавалось встретить ни подругу, ни жениха, ни мужчину-друга…

От безысходности она уже подумывала, не дополнить ли ей свою коллекцию иностранных языков, засев за изучение японского или китайского, как вдруг одна её сослуживица-сверстница выскочила замуж за водителя-дальнобойщика, которого случайно встретила в привокзальном гаштете.

«Стоп! — сказала себе Леонора, — я посещаю места, обжитые яйцеголовыми интеллектуалами высокого полёта. А что если сменить вектор поиска и пошарить на социальном дне, может, именно там меня ждет Принц?!»

Решено — сделано. Свои стопы Леонора направила в гаштеты и в кафешки, где за кружкой пива коротали вечера таксисты, уборщики улиц, разномастная прислуга. И однажды ей показалось, что фортуна улыбнулась ей — к ней стал клеиться симпатичный молодой человек, много младше её!

Как выяснилось, начинающий таксист, накануне разбивший авто, забрёл в гаштет, чтобы утопить своё горе в алкоголе. Даже будучи в изрядном подпитии, он, увидев в глазах Леоноры немое согласие, пригласил её составить ему компанию — за шнапс платит он.

«Это только в кино всё начинается с шампанского и устриц в ресторане на Елисейских Полях, — успокоила себя Леонора, — в жизни — с гаштета и шнапса. Выбирать не приходится — будь что будет, выпью!»

После двух рюмок она осмелела и предложила продолжить вечер у неё дома. Но до сексуальных забав дело не дошло — таксист вырубился, едва переступив порог. Леоноре стоило большого труда дотащить бездыханное тело до кровати. Но на этом её злоключения не закончились. Регулярно просыпаясь, таксист хотел то пить, то пи сать. А коль скоро ходить самостоятельно он был не в состоянии, то Леонора всю ночь курсировала между кухней, туалетом и спальней, двумя руками стараясь удержать вертикально его бесчувственное тело…

Утром, выпроводив восвояси несостоявшегося партнера, Леонора, глядя на своё отражение в зеркале, беззвучно прошептала:

«Это только показалось, что фортуна мне улыбнулась. Нет! Она просто посмеялась надо мной. Всё, хватит шляться по гаштетам, пора покупать пса. Ещё неизвестно, что хуже — пёс, вылизывающий тебе гениталии, или ни на что не способный пьяный мужик в постели!»

C этими словами она извлекла из записной книжки газетную вырезку с объявлением: «Немецких овчарок и догов, обученных куннилингусу, продадим овдовевшим или страдающим андрофобией[1] женщинам, жаждущим получать сексуальные удовольствия».

Покупку овчарки пришлось отменить, ибо в новогоднюю ночь свершилось чудо…

ПРИШЕСТВИЕ ПРИНЦА

Едва Леонора закончила накрывать традиционный праздничный стол на двоих, в прихожей раздался звонок. Она сразу поняла: это — Принц! Кровь бросилась в лицо, сердце заколотилось в горле, во рту вмиг пересохло. Пулей подлетев к двери и не посмотрев в глазок, она распахнула обе створки. Первое, что она увидела, был огромный букет белых роз, источавших божественный аромат. Такой букет она видела только по телевизору. Его преподнесли английской королеве Елизавете II во время празднования какого-то юбилея…

Букет качнулся, как занавес в Боннской опере, и на рампе возник — о, майн Готт! — Пришелец из её грёз, тот самый Принц.

Красивый, как языческий бог, элегантный, ухоженный и обворожительный, как Ален Делон, он сквозь очки в тонкой золотой оправе неотрывно смотрел Леоноре прямо в зрачки…

— Добрый вечер! — бархатным баритоном, в котором звучал австрийский акцент, произнёс он. — Простите, могу я видеть фройляйн Леонору Сюттерляйн?

— Это я…

— Неудачная шутка! Два дня назад я познакомился с Леонорой на мессе в венском соборе Святого Стефана… Я близорук, но не настолько, чтобы… В общем, она пригласила меня в гости по этому адресу… Ну-ка, держите!

Царственным жестом Пришелец вручил букет Леоноре, достал из кармана роскошного кашемирового пальто бумажник крокодиловой кожи, вынул визитную карточку и показал Леоноре.

— Да, это моя визитка… Но…

То ли от смущения, то ли от пьянящего аромата роз, то ли от явления сказочного Принца, а может, и от всего сразу у женщины закружилась голова, она потеряла дар речи и… окунула лицо в букет.

Первым нашелся Пришелец. Хлопнув себя по лбу, ОН раскатисто рассмеялся.

— Я всё понял… Шутите не вы, а та проказница, что вручила мне вашу визитную карточку… Ну что ж, не пора ли нам вместе пошутить над ней, за то что она присвоила ваше имя? Наверняка, она из вашего близкого окружения. То-то она умоется, узнав от вас, с кем и как вы встретили Новый год…

С этими словами Пришелец оголил запястье и, взглянув на циферблат дорогущих швейцарских часов «Omega» в золотом корпусе, тихо произнес:

— Он уже на подходе — осталось меньше часа…

Леонора не успела ответить — вмешался попугай:

«Ну же, принц, приходи, я жду!» и «Принц, сколько ещё тебя ждать, негодник?»

Пришелец отреагировал мгновенно:

— А вот и приглашение! Только я — не принц, а Фриц, — и, увлекая женщину в квартиру, добавил: — Это ваш мажордом? Он очень строгий — негодником меня обозвал с порога… Уверяю вас, фройляйн, я исправлюсь, вот увидите!

Ну а дальше… Дальше Леонора целый месяц не могла выбраться из сказочного сна, в котором сошлись сладостная боль и исступленная страсть дни и ночи напролёт…

Опомнилась она, когда Фриц Кранц сделал ей предложение выйти за него замуж.

Будучи педантичной исполнительницей воли начальства и рьяно следуя инструкции министерства, Леонора бросилась к офицеру безопасности, чтобы сообщить установочные данные жениха.

Как выяснилось, возлюбленный — рыцарь без страха и упрёка — олицетворял собой эталон нордической расы: ни порочащих связей, ни скандальных или уголовных дел ни в прошлом, ни в настоящем; абсолютное отрицание наркотиков, табакокурения и алкоголя; преуспевающий бизнесмен, в Бонне держит фотоателье; вдовец, детей не имеет; увлекается спортивными играми и путешествиями. И контрразведчики дали благословение на брак.