Их судьба – шпионаж - Игорь Григорьевич Атаманенко Страница 6

— Ваше высокоблагородие, прошу покорно простить… Нет, не меня — брусчатку Санкт-Петербурга!

Под испепеляющим взглядом полицейского полковника он вынул из кармана пальто… каблук от сапога.

— Вот, оторвался о ваши камни… Я опоздал, потому что искал подходящие гвозди — увы, не нашел…

— Гвоздей нет? А вот когда Христа ваши соплеменники хотели распять, то гвозди нашлись! — рявкнул Герасимов и расхохотался.

Хохот полковника напомнил Азефу, что все его операторы поражены вирусом великорусского шовинизма, что его отношения с полицией достигли точки невозврата, и пора уходить либо к Столыпину с его реформами, либо к Ульянову-Ленину с его «Искрой». Нет, не срослось…

КОНЕЦ КРОВАВОЙ ШПИОНОСЕССИИ

В 1908 году Азеф отпраздновал пятнадцатилетний юбилей сотрудничества с полицией. И хотя то были годы вне евангелистских канонов, Азеф чувствовал себя счастливым, поскольку имел жизнь, какую хотел, и судьбу, которую заслужил. Притом, что все его волеизъявления были вредны, аморальны либо преступны.

И вот когда он поверил, что достиг пика славы, всё пошло кувырком.

Нет-нет, случилось это не вдруг — слухи, что он ведет двойную игру, появлялись не раз. Иногда им самим и инспирировались. Однако получить удар в спину от своего бывшего оператора — такой ситуации не мог просчитать даже его изощренный интригабельный ум…

Человеком, сумевшим поколебать веру руководства партии эсеров в Азефа-тираноборца, был профессиональный охотник на агентов-провокаторов Василий Бурцев. Сведения, им добытые, уничтожили бы любого сексота, но в двурушничество Азефа, организатора убийства великого князя Романова Сергея Александровича и главы МВД Плеве, верить отказывались.

В конце концов, Бурцеву удалось невозможное: экс-Директор Департамента полиции Лопухин, у которого Азеф некогда состоял на личной связи, сначала дал интервью, а затем представил подробные письменные показания.

Московские издания под заголовками «Как “лопухнулся” генерал полиции Лопухин» и «Исповедь генерала полиции» опубликовали материалы, в которых Лопухин признал Азефа своим сексотом, шпионившим за членами партии эсеров. Особо генерала возмущало требование «лже-тираноборца» вручить ему военный орден в знак плодотворной работы на Департамент полиции.

В революционных кругах бесконечно долго шли суды и заседали комиссии по делу Азефа, но признать его виновным не решались. А когда в 1909 году его вина была всё-таки доказана, никто из эсеров не взял на себя ответственность казнить предателя.

Азеф воспользовался заминкой и сбежал за границу. Умер от почечной недостаточности в берлинской клинике 24 апреля 1918 года.

Узнав о смерти Азефа, Петр Кропоткин, русский революционер-анархист, сказал: «Если Азеф, этот “сосуд пороков”, по недоразумению попадет в Рай, то и там станет устраивать заговоры и стучать на ангелов апостолу Петру».

Глава третья

Граф Толстой — гений шпионажа

СКРОЕН ИЗ ПАРАДОКСОВ…

Он — прямой потомок того самого Толстого, соратника Петра I, и родня великого Льва Николаевича. Но поскольку был он внебрачным ребенком графа Толстого Александра Николаевича (родного брата писателя Алексея Толстого), то зарегистрировали его под фамилией матери — Быстролётовой Клавдии Дмитриевны.

Узаконили Дмитрия как сына А.Н. Толстого и вручили графский титул за 5 дней до Октябрьского переворота 1917 года. Но нет — прочь титул и фамилию! Его кумиры Маркс, Ницше, Плеханов, и он уже примкнул к ниспровергателям титулов — к большевикам. Не парадокс ли?

Возможно, в юноше взыграли бунтарские гены матери. Дочь священника Кубанского казачьего войска, она родила вне брака, да еще и от чужого мужа, — то есть восстала против патриархальных устоев общества.

Впрочем, всю свою изобиловавшую парадоксами карьеру Быстролётов неизменно подтверждал репутацию гения шпионажа, которого за руку ведет лично госпожа Удача.

«ЧТОБ МУДРО ЖИЗНЬ ПРОЖИТЬ, ЗНАТЬ НАДО БЫ НЕМАЛО…»

На свет Дима появился 4 января 1901 года в селе Ак-Чора Перекопского уезда Таврической губернии, в родовом имении московского мецената Сергея Аполлоновича Скирмунта.

В 1904–1913 годы Дмитрий проживал в Санкт-Петербурге, в семьях друзей отца, в частности, у графини Елизаветы де Корваль, где получил домашнее аристократическое воспитание и образование.

В 1913 году поступил на гардемаринские курсы и до 1917 года обучался в кадетском корпусе Севастопольского мореходного училища. В составе Второго экипажа Черноморского флота участвовал в десантных вылазках на побережье Турции.

В память об одном таком героическом эпизоде Первой мировой войны, когда юноша командовал пулеметным расчетом, он написал акварель «Штурм Ризе» (провинция на северо-востоке Турции).

В 1919 году, окончив классическую гимназию и курсы Мореходной школы в городе Анапа, Дмитрий вольноопределяющимся матросом ходил на судах флота Добровольческой армии «Цесаревич Константин» и «Риони». Но вскоре дезертировал, бежал в Турцию и служил на коммерческих судах иностранных пароходных компаний.

В 1920 году вернулся в Россию и, не найдя занятия по душе, вновь нелегально выехал в Константинополь, где с отличием окончил колледж для европейцев-христиан.

В 1921 году Быстролётов перебрался в Прагу — один из центров белой эмиграции. Там работал грузчиком, плотником, гробовщиком. Скопив денег, поступил на медицинский факультет Украинского свободного университета, а через два года перевелся на юридический факультет.

Даже испытывая жестокую нужду, Дмитрий выкраивал деньги, чтобы оплачивать уроки живописи и графики профессорам Берлинской и Парижской академий художеств.

В огромную сумму ему обошелся абонемент в Национальную библиотеку Чешской Республики. Зато теперь он имел доступ к произведениям Гёте, Данте, Диккенса, Дюма, Сервантеса, Сунь-Цзы, Твена, Уайльда.

Чтобы читать труды классиков мировой литературы в оригинале, он с монашеской неистовостью изучал иностранные языки. Арсенал языков, которыми овладел Дмитрий, впечатляет: 19 европейских, китайский, эсперанто, японский!

В 1923 году Дмитрий, борясь с очередным приступом ностальгии, вступил в университетский «Союз студентов — граждан РСФСР» и получил советское гражданство. Тогда же обручился с победительницей европейского конкурса красоты чешкой Миленой Иолантой Шелматовой, студенткой медицинского факультета Пражского университета.

…В многообразии увлечений Быстролётова психоаналитики могут найти комплекс неполноты самовыражения. Да, Дмитрий со своими природными талантами и фанатичной преданностью разносторонней деятельности, никак не умещается в привычных рамках, рвётся из них — пишет картины, постигает иностранные языки, изучает юриспруденцию, практикует в медицине. Словом, пребывает в постоянном поиске. И, наконец, находит себя… в шпионском промысле.

А НЕ ПОПРОБОВАТЬ ЛИ СЕБЯ СЕКРЕТНЫМ АГЕНТОМ ОГПУ?

В 1923 году Быстролётов устроился переводчиком в советское торговое представительство в Праге.

Атлетического сложения при росте 183 см, яркой внешности актера Императорского театра и обезоруживающей мальчишеской харизмы, что сочетались с незаурядным умом и светскими манерами, он для работников торгпредства стал воплощением русского аристократа в эмиграции.

В 1920‐е годы зарубежные резидентуры Иностранного отдела ОГПУ (ИНО — внешняя разведка) действовали, в буквальном смысле, под крышей советских торгпредств. Помимо предусмотренных трудовым соглашением обязанностей, Дмитрий отдельно для резидента Н.Г. Самсонова перелопачивал иностранную