Французский орден особиста - Николай Николаевич Лузан Страница 62

а стала экспромтом Загороднева и однофамильца Петриченко – Сергея. Выполнив разведывательное задание в Дуллане, они возвращались на базу. И в безлюдном переулке столкнулись с двумя полицейскими из немецкой тайной полевой полиции, конвоировавшими арестованного француза. Время было вечернее, патрулей и машин поблизости не наблюдалось. Мгновенно оценив ситуацию, партизаны решили действовать. Артистизма им было не занимать – двое в стельку пьяных мужчин, которые едва на ногах держались, не вызвали подозрений у полицейских, и вот пожалуйста, француза освободили, а трофеями стало не только оружие с полдюжиной запасных обойм, но также документы и особые жетоны Geheime Feldpolizei, которые можно было использовать во время секретных операций в качестве прикрытия от немецких военных патрулей и французских вспомогательных служб. С людьми, обладавшими такими жетонами, никто не хотел связываться. Это также высоко оценили в руководстве Сопротивления.

Но такая активность подняла на ноги все специальные службы оккупационных властей. Они начали настоящую охоту за неуловимыми и дерзкими партизанами. Реакция гитлеровцев для опытного контрразведчика Рябова не была неожиданной.

Он внес очередную запись в дневник:

«10 февраля.

Стало известно, что в нашем районе появился подозрительный тип. Его зовут Карье. По-видимому, это шпик и разыскивает партизан.

Обосновался Карье в кафе мадам Креман, это на развилке дорог у Розели…»

Все меры предосторожности были приняты.

Глава 8

Снова в боевом строю

Захват важных документов, раскрывающих планы гитлеровского командования по переброске ряда частей из Пикардии на Восточный фронт, не только наделал много шума, но и подтолкнул руководство Сопротивления к разработке мероприятий по срыву этих планов. Однако никто не знал, в какое время и с какой станции начнется отправка эшелонов с живой силой и боевой техникой противника. В штабе Сопротивления не питали иллюзий в отношении того, что немцы оставят без изменений данные, указанные в бумагах. Но не вызывало сомнений, что командование оккупационных войск во Франции выполнит приказ, поступивший из Берлина.

Логика подсказывала, что эшелоны могут быть отправлены из Арраса, Боваля или Букмензона. Важным признаком стала бы концентрация на станциях грузовых и пассажирских вагонов. Так что задача была ясна: следить за станциями и делать выводы.

Нужную информацию добыли разведчики из отряда Бернара. От их внимания не укрылось, что на станции Боваль в последнее время возросло число комендантских патрулей и был ужесточен пропускной режим. Еще одним важным признаком, говорящим о том, что отправка предполагается именно с этой станции, стало прибытие, в основном ночью, пустых грузовых и пассажирских вагонов; эти вагоны были взяты под круглосуточную охрану.

Вскоре определилась и дата отправки – о ней узнали связанные с партизанами сотрудники, работавшие на станции Боваль.

На совещании, в котором участвовали Рябов, Петриченко и Загороднев – само совещание проходило на базе отряда Бернара, – было рассмотрено несколько вариантов диверсий, и в конечном счете участники остановились на подрыве моста.

Была проведена предварительная разведка местности, и к мосту отправилась группа лучших французских и советских минеров, возглавил ее Орлов. Однако на подходе к объекту они угодили в засаду. Потеряв троих убитыми и забрав двоих раненых, партизаны вынуждены были вернуться.

Для Рябова и Бернара это был удар – немцы обвели их вокруг пальца. Как оказалось, подготовка к отправке эшелонов со станции Боваль была дезой, и на самом деле немцы успешно отправили солдат и технику со станции Аррас.

Сразу возник вопрос: засада у моста стала результатом расчета немцев или предательства? Не хотелось верить в то, что в ряды партизан пробрался иуда. Но трезвый анализ подсказывал: предатель мог быть среди тех, кто в последнее время вступил в отряд. Таких оказалось пять человек, и у каждого была внешне безупречная репутация. Трое уже участвовали в боевых операциях и проявили себя с наилучшей стороны. Оставшиеся двое также на первый взгляд не вызывали подозрений.

Тяжело вздохнув, Рябов признал:

– Какие бы ни были рекомендации, по ним надо начать проверку и выяснить, знали ли они об операции на железной дороге, а если знали, то от кого.

– Если говорить о наших ребятах, то не думаю. Я беседовал с ними. Они клянутся, что никому ни слова не говорили, – заверил Орлов.

– Наши тоже надежные парни и зря болтать не будут! – нахмурился Гирин – Жира.

– Извини, Дима, а ты их опрашивал? – уточнил Рябов.

– Конечно!

– Были еще три человека, но у них уже не спросишь, – печально обронил Бернар.

– Да уж… Жак погиб, а с ним можно было бы поговорить, – сказал Гирин.

– Это почему же? – заинтересовался Рябов.

– Он часто бывал в кафе у мадам Креман в Розеле.

– А что с кафе и с мадам Креман не так?

– Да с ними-то все в порядке. Дело в одном весьма неприятном типе…

– Кто такой?

– Извини, Александр, про него я не так много знаю, – признался Гирин и обратился к Бернару: – Луи, расскажи про Карье.

Бернар брезгливо поморщился:

– Очень скользкий и неприятный тип.

– А можно подробнее? – попросил Рябов.

– До оккупации Карье служил мелким клерком в почтово-телеграфной конторе. Когда началась война, на некоторое время он куда-то внезапно пропал, а с приходом бошей вдруг снова объявился и сейчас прислуживает им.

– В качестве кого?

– Активно занимается заготовкой продовольствия для немецких частей. Ездит по фермам и закупает продукты.

– Заготовщик, значит… Да, удобная должность, чтобы вести сбор информации, – заключил Рябов.

– И я склоняюсь к тому же, – согласился Гирин.

– Дима, а как выглядит этот Карье? – спросил Орлов.

Гирин – Жира и Бернар, дополняя друг друга, описали мужчину. Ничего запоминающегося в его внешности не было, разве что бросалось в глаза характерное движение: время от времени он потирал правую мочку уха. Но этого хватило Орлову, чтобы вспомнить:

– Саныч, так я его видел! В прошлом месяце он дважды терся на нашей ферме!

– А ты не ошибаешься, Коля? – не спешил с выводами Рябов.

– Исключено! У меня фотографическая память на лица. И этот его жест мне хорошо запомнился.

– Так-так… Становится все более интересно! А какое отношение этот Карье имеет к кафе мадам Креман и к Жаку? – пытался понять Рябов.

– К Жаку – не знаю. Но то, что он часто бывает в кафе мадам Креман, это факт, – сообщил Бернар.

– Там Карье и мог встретиться с Жаком. А если Жак сказал что-то лишнее, пусть случайно, то все становится на свои места, – заключил Гирин – Жира.

– Давайте не будем спешить с выводами. Сначала надо проверить Карье и все его связи, – предложил Рябов.

– Согласен. А как?

– Подведем под