Леонид Млечин - 26 главных разведчиков России Страница 7

Сталина, отдыхавшего на юге, не поставили в известность, что Трилиссеру изменили фамилию. И он прислал Кагановичу возмущенное письмо:

«Почему кандидатуру Трилиссера в ИККИ заменили кандидатурой Москвина? В чем дело?»

Сталин подумал, что члены политбюро решили выдвинуть Ивана Михайловича Москвина. Это был известный партийный работник. В двадцатые годы он работал в Ленинграде и презирал ленинградского вождя Зиновьева. Иван Москвин был одним из немногих ленинградцев, резко выступивших против Зиновьева. Сталин приметил Москвина, перевел его в Москву, сделал членом оргбюро ЦК, кандидатом в члены секретариата ЦК и поставил руководить всеми руководящими партийными кадрами. Своим заместителем в организационно-распределительном отделе ЦК Москвин поставил исполнительного Николая Ивановича Ежова. Но Сталин вскоре в Москве разочаровался: Иван Михайлович был ригористом и партийным романтиком, верил в то, что говорил. Поэтому из партаппарата его убрали.

Лазарь Каганович, оставшийся на время отпуска Сталина на партийном хозяйстве, поспешил успокоить вождя: «Трилиссера переименовали в Москвина ввиду того, что его фамилия известна как бывшего работника НКВД».

Коминтерновские дела были Трилиссеру не в новинку. Еще в декабре 1922 года решением оргбюро ЦК он был включен в «постоянную нелегальную комиссию исполкома Коминтерна». Задача состояла в том, чтобы помочь компартиям научиться действовать в нелегальных условиях: разрабатывались средства связи в условиях строжайшей конспирации, шифры, методы создания тайных типографий.

Как руководитель иностранного отдела Трилиссер тесно сотрудничал с отделом международных связей исполкома Коминтерна, который ведал переброской партийных агентов за границу и их нелегальной работой. Трилиссер информировал аппарат Коминтерна о ситуации в той или иной стране, предупреждал об ожидаемых арестах, о путях перехода границы.

13 мая 1922 года Трилиссер писал руководителю отдела международной связи Иосифу Ароновичу Пятницкому:

«Некоторые из материалов, получаемые от наших резидентов из-за границы, могущие интересовать Коминтерн, мы направляем Вам. Я бы просил каждый раз по получении от нас таких материалов, давать свои заключения по ним и сообщать имеющиеся у вас сведения по вопросам, затронутым в этих материалах».

В свою очередь, Пятницкий обращался к Трилиссеру со своими заботами:

«В целях сокрытия нашего учреждения при получении валюты из Госбанка нам необходимо, чтобы получатель валюты был бы снабжен фиктивным удостоверением. Поэтому просим Вас выдать ему удостоверение либо в том, что он сотрудник по ответственным поручениям ИНО, либо от какого-нибудь крупного треста, если таковые у Вас имеются».

В исполкоме Коминтерна секретариат Трилиссера ведал связями с компартиями Польши, Финляндии, Литвы, Латвии и Эстонии. Кроме того, он занимался финансами Коминтерна и курировал отдел международных связей (с 1936 года – служба связи секретариата). Аппарат Трилиссера состоял из одиннадцати человек, в том числе из представителей подведомственных партий. Служба связи занималась среди прочего отправкой добровольцев в Испанию. Шифровальную часть в 1937 году у Трилиссера забрали и подчинили напрямую председателю исполкома Коминтерна Георгию Димитрову.

Когда начались массовые репрессии, Трилиссера-Москвина привлекли к чистке аппарата Коминтерна. Секретариат исполкома в январе 1936 года образовал «комиссию по проверке квалификации работников аппарата». Возглавил комиссию старый чекист Трилиссер. Проверяли не профессионализм, а политическую благонадежность. Частый вердикт: «снять с работы в аппарате ИККИ». В 1937 году появилась уже «особая комиссия по проверке работников аппарата ИККИ» – тройка в составе Димитрова, Трилиссера и Дмитрия Захаровича Мануильского, еще одного члена президиума и секретаря исполкома Коминтерна.

Димитрова и Мануильского Сталин помиловал, а Трилиссера в ноябре 1938 года арестовали. Формально его даже не исключили из состава исполкома и секретариата Коминтерна. 2 февраля 1940 его расстреляли.

Станислав Мессинг. Охота на вредителей

Вместо Трилиссера руководителем разведки сделали Станислава Мессинга, который до этого был полномочным представителем ОГПУ в Ленинграде.

Станислав Адамович Мессинг, родившийся в 1890 году в Варшаве, юношей вступил в небольшую социал-демократическую партию Польши и Литвы, в рядах которой состоял и Феликс Дзержинский. Всю Первую мировую Мессинг провел в действующей армии на Кавказском фронте.

После революции Мессинг возглавил чрезвычайную комиссию в Сокольниках, через год получил повышение – стал членом коллегии московской ЧК и заведующим секретно-оперативны отделом. Летом 1920 года его ввели в состав коллегии ВЧК, в январе двадцать первого поставили во главе МЧК. Он считался одним из самых авторитетных чекистов.

Осенью 1921 года его перевели на укрепление питерского чекистского аппарата. Он не только возглавил ленинградское управление госбезопасности, но и войска ГПУ. Ему трудно далось общение с хозяином Ленинграда – членом политбюро Григорием Евсеевичем Зиновьевым, человеком слабохарактерным и одновременно жестоким.

Видимо, Мессинг уступал ему в жестокости.

Весной 1923 года он отправил заместителю председателя ГПУ Иосифу Станиславовичу Уншлихту рапорт с просьбой перевести его из Ленинграда: «На экстренном заседании бюро Петроградского комитета при обсуждении вопроса об усилении мер борьбы против меньшевиков было указано на слабость работы ГПУ и лично Мессинга.

Это подтвердил и в личной беседе Зиновьев.

Я не стараюсь бить меньшевиков широкими репрессиями, принимая во внимание, что мы живем в двадцать третьем году, а не в восемнадцатом… При сложившихся обстоятельствах считаю совершенно необходимым мою переброску».

Тем не менее Мессинг пережил в Ленинграде Зиновьева. Но позиции руководителя питерской госбезопасности укрепили – его ввели в коллегию ОГПУ и в состав Северо-Западного бюро ЦК партии. В Москву Станислава Адамовича вернули только осенью 1929 года, 27 октября его поставили во главе разведки и вскоре утвердили заместителем председателя ОГПУ.

После вступления Мессинга в должность, 5 февраля 1930 года, политбюро приняло первое развернутое постановление о работе иностранного отдела ОГПУ:

«Исходя из необходимости концентрации всех наших разведывательных сил и средств на определенных главных территориальных участках, основными районами разведывательной деятельности ИНО ОГПУ определить:

1. Англию

2. Францию

3. Германию (Центр)

4. Польшу

5. Румынию

6. Японию

7. Лимитрофы».

Лимитрофами называли Литву, Латвию, Эстонию и Финляндию. Характерно, что в списке отсутствуют Соединенные Штаты, чья роль в мировой политике была невелика, и Китай. Возможно, Китаем больше занималась военная разведка.

«Задачи, стоящие перед ИНО ОГПУ:

1. Освещение и проникновение в центры вредительской эмиграции, независимо от места их нахождения.

2. Выявление террористических организаций во всех местах их концентрации.

3. Проникновение в интервенционистские планы и выяснение сроков выполнения этих планов, подготовляемых руководящими кругами Англии, Германии, Франции, Польши, Румынии и Японии.

4. Освещение и выявление планов финансово-экономической блокады в руководящих кругах упомянутых стран.

5. Добыча документов секретных военно-политических соглашений и договоров между указанными странами.

6. Борьба с иностранным шпионажем в наших организациях.

7. Организация уничтожения предателей, перебежчиков и главарей белогвардейских террористических организаций.

8. Добыча для нашей промышленности изобретений, технико-производственных чертежей и секретов, не могущих быть добытыми обычным путем.

9. Наблюдение за советскими учреждениями за границей и выявление скрытых предателей».

Разведка должна была заниматься слежкой за советскими колониями за границей, промышленным шпионажем, убивать убежавших за границу оппозиционеров. Но среди перечня задач иностранного отдела отсутствовала главная, то, ради чего содержат разведку: получение объективной информации о положении в мире.

Сталин и члены политбюро пребывали в уверенности, что картина мира им известна и ясна. От разведки требуется лишь представить доказательства их правоты. Поэтому задача номер один – следить за эмиграцией, которая в 1930 году уже не представляла реальной опасности, и выяснять, когда Польша и Румыния нападут на Советский Союз. Польша считалась главным и самым опасным врагом.

Впрочем, приказ председателя КГБ Юрия Владимировича Андропова полвека спустя считать первоочередной задачей советской разведки следить за подготовкой главного противника (США) к ядерному нападению был порожден той же неспособностью видеть и понимать реальный мир. Андропов в 1981 году распорядился разработать крайне дорогостоящую систему предупреждения о ракетно-ядерном нападении, которая включала контроль не только за активностью натовских штабов, но и закупками медикаментов и запасов крови для больниц и госпиталей. Этим занимались все резидентуры внешней разведки плюс разведывательные службы социалистических стран. Разведчики вспоминали, что истерия в 1982 году достигла такого накала, что в вашингтонской резидентуре свели переписку с центром до минимума, чтобы в любой момент можно было покинуть здание – то есть ждали войны с Соединенными Штатами…