Михаил Болтунов - Секретная миссия резидента «Патраса» Страница 7

Для участия в параде по такому торжественному случаю Британия пригласила от каждой морской державы по одному кораблю. От Советского Союза на Спитхейдский рейд прибыл новейший советский крейсер «Свердлов» под командованием капитана 1-го ранга Олимпия Рудакова.

Экипаж крейсера блеснул высокой боевой выучкой и стал настоящей сенсацией для англичан. Так хозяева определили каждому кораблю, прибывающему на коронацию, свое место стоянки на открытом рейде. Место это обозначалось специальным буйком. Однако накануне прибытия нашего крейсера буйка не оказалось, и тогда Рудаков принял весьма смелое решение: основываясь на точных расчетах штурмана, отдал якорь у всех на виду. Расчеты оказались безукоризненно точны, о чем английская пресса раструбила на весь мир.

Первые сообщения и фотографии в газетах советского крейсера привлекли к нему внимание хозяев. Вокруг корабля теперь с утра до позднего вечера кружили экскурсионные яхты и лодки.

Николаю Ивлиеву было поручено обеспечение мероприятий, связанных с пребыванием моряков крейсера «Свердлов» в военно-морской базе Портсмут, а также поддержание связей с городскими властями.

Задолго до коронации сотрудники аппарата военно-морского атташе направили в английские газеты, журналы, на радио приглашения на посещение корабля. Откликнулось немногим более десятка второстепенных СМИ. Погрязшая в антисоветской истерии «холодной войны» британская пресса, по сути, проигнорировала приглашение.

Но теперь, когда восхищение советским крейсером достигло своего апогея, огромная толпа журналистов заполнила пирс. Все желали попасть на «Свердлов». Они окружили Ивлиева плотным кольцом, кричали, угрожали, требовали переправить на корабль.

Николай Васильевич поступил вполне дипломатично, он забрал с собой десяток аккредитованных корреспондентов, остальных призвал запастись терпением. Катер отчалил, а поборники «холодной войны» остались на берегу. Что ж, впредь им предметный урок.

Визит крейсера «Свердлов» был не единственным. В Великобританию заходили отряды кораблей под командованием адмиралов Василия Котова, Арсения Головко. Побывала в Англии и советская партийно-правительственная делегация во главе с Никитой Хрущевым и Николаем Булганиным.

Обеспечение таких визитов – дело трудоемкое и ответственное для всего посольства, и, конечно же, в первую очередь, для аппарата военно-морского атташе. Надо согласовать с английской стороной программу пребывания, порядок обмена салютами наций, визиты должностным лицам, меры безопасности стоянки кораблей, заканчивая порядком выхода судов из базы по окончании мероприятий.

Кстати, тогда же, в период стоянки советских кораблей у пирса в Портсмуте, произошел неприятный инцидент с неизвестным водолазом, которого заметил вахтенный одного из эсминцев. Это доставило немало хлопот – английским портовым властям был заявлен протест и решимость спустить водолазов для обследования днища кораблей. Хотя в обычной обстановке по международным правилам это было запрещено. Англичане возражали, однако наши водолазы провели осмотр подводной части кораблей, но ничего угрожающего не обнаружили.

Однако вопросы к британским властям остались, особенно в связи с гибелью героя войны, подводного пловца Крэбба, тело которого было выброшено на берег.

Как известно, на обращение советской стороны британская разведка категорически отказалась от причастности к этому происшествию. Правда, много лет спустя в американской мемуарной литературе эта спецоперация была подробно описана и признана провальной.

Случались и другие инциденты. Известная антисоветская организация «Народно-трудовой союз» (НТС) в период пребывания нашей партийно-правительственной делегации со всех концов света прислала своих представителей для «проведения мероприятий» среди советских моряков. Увы, НТСовцы не имели успеха.

«Лично, находясь среди моряков, – говорил Ивлиев, – оказывался невольным свидетелем того, как наши ребята в подавляющем большинстве случаев ставили в глупое положение незадачливых “пропагандистов”, давно оторванных от советской действительности».

…Вторая зарубежная командировка Николая Ивлиева длилась пять с половиной лет. Из Великобритании домой он возвратился в 1958 году. Казалось бы, все обстояло наилучшим образом. Руководитель разведаппарата генерал Александр Рогов был доволен. Он дал хорошую оценку его работе. Где-то в папках управления кадров ждало своего часа представление на орден. Однако все изменилось в одночасье. Там, в Лондоне, произошло ЧП, которое, словно извержение вулкана, вызвало волну незаслуженных обвинений, объявление персоной нон грата, отзывов из-за границы и, откровенно говоря, отравляло жизнь и службу Ивлиева еще не один год.

Жизненная школа

Капитан 2-го ранга Николай Ивлиев прибыл по вызову генерал-полковника Хаджи-Умара Джиоровича Мамсурова ровно в назначенный час. Прежде с Мамсуровым он никогда не встречался, но много слышал о нем. Участник испанских событий, легендарный диверсант майор Ксанти, командир дивизии во время Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза, а сегодня первый заместитель начальника Главного разведывательного управления.

Судя по всему, беседа с генерал-полковником не предвещала ничего хорошего. Впрочем, он уже наслушался такого, чего прежде и в самом страшном сне не приснилось бы.

Николай Васильевич в который раз возвращался к тому ЧП и не находил ответа. Конечно, будь он сейчас в Лондоне, спросил бы у агента, ну почему тот, опытный, старый разведчик нарушил все правила конспирации, о которых Ивлиев постоянно ему напоминал. Да что там напоминания, агент и сам все прекрасно знал. Тем не менее приперся в аппарат военных атташе. И, конечно же, попал в поле зрения контрразведки. Оказывается, искал его, хотя Николай предупреждал, что уезжает на Родину, и более того, передал агента на связь своему коллеге Василию Березному.

В аппарате атташе его встретил дежурный Андрей Грозный, который и не подозревал о существовании этого агента. Он ответил, что Ивлиев убыл в Советский Союз. На этом, собственно, их общение и закончилось. Однако для Андрея оно имело роковые последствия. Как стало известно позже, в контрразведке агент выдал версию, которую с ним неоднократно отрабатывал Ивлиев: если арестуют, говори, мол, что брал у меня уроки русского языка. Так, собственно, и сказал. «Контрики», естественно, не поверили, но доказательств вины у них не было.

Показали фото офицеров атташата: «С кем говорил?» Агент ткнул в фотографию Грозного. Того объявили персоной нон грата и выслали из страны. Вдогонку получил нон грата и Ивлиев.

Агента отпустили. Ничего ему было предъявить. А в управлении начались разборки. Ивлиев давал объяснения большим и малым начальникам. О награде, которую обещал генерал Рогов, пришлось забыть. Тут уж, как говорят, не до жиру, быть бы живу. Порой «разбор полетов» обретал такой накал, что Николаю Васильевичу казалось: его вот-вот вышибут со службы. Впрочем, волнения начальников можно было понять: несколько лет данные особо ценного агента докладывались на самый верх, а теперь этот информатор оказался «дезинформатором». Более того, некоторые особо горячие руководители даже приклеили ему ярлык «провокатора».

Николай Васильевич не соглашался, отстаивал свою правду, но его не очень-то и слушали. Самое главное, он не мог понять, откуда берутся эти обвинения. Правду он узнает через много лет, когда снимут с должности начальника ГРУ и разжалуют генерала армии Ивана Серова.

Будучи председателем Комитета госбезопасности, Серов, видимо из зависти, поддавшись нездоровому чувству межведомственного соперничества, назовет ивлиевского агента «дезинформатором». А вскоре станет заложником собственной лжи, оказавшись на посту начальника ГРУ. Он потом покаянно признается в столь гнусном поступке своему первому заместителю Мамсурову. Но это случится нескоро, а в 1958-м Серов только назначен на должность начальника военной разведки, и о его подлости не ведают ни Ивлиев, ни Мамсуров.

Кстати, со временем, когда наберет мощь наша космическая разведка, данные агента будут полностью подтверждены. НАТОвцы развернут свои ракетные комплексы именно в тех районах, на которые указывал информатор.

А пока Ивлиев сидит и ждет приема у генерал-полковника Хаджи Мамсурова. Первый заместитель проводит совещание. Томительно текут минуты. В голову лезет всякая чертовщина.

Но вот объявлен перерыв, и в приемной появляется высокий смуглый генерал с «Золотой Звездой» Героя на груди. Ивлиев представляется.

– Будем знакомиться, – Мамсуров с улыбкой протягивает руку. – Ты извини, у меня срочное совещание, но скажи одно – провокатор или нет твой информатор?

– Никак нет, – выпалил по-военному Ивлиев, собираясь привести заготовленные заранее аргументы. Но они оказались ни к чему.