Николай Гейнце - В действующей армии Страница 7

Текущие дела вывезены, а остальные оставлены в Порт-Артуре.

По поводу фальшивых русских кредитных бумажек, выпущенных ими в Маньчжурию, Б. И. Околович заметил:

– Японцы начали фабриковать их ещё задолго до войны, и несколько японцев были в Порт-Артуре уличены в подделке русских рублёвых кредитных билетов. Их судили в порт-артурском окружном суде и осудили в каторжные работы. Фальшивых денег японского приготовления в Маньчжурии очень много.

Любопытнее всего то, что в начале японский консул в Порт-Артуре Сегава-сан, по поводу привлечения к суду нескольких японцев за убийство японца, протестовал, доказывая, что они не подлежат русской юрисдикции, ввиду будто бы их экстерриториальности.

Но, конечно, на этот протест не было обращено никакого внимания.

– А относительно подделывателей фальшивых кредитных билетов протестов консула не было?

– Нет, – улыбнулся Б. И. Околович. – Тем более, что по японским законам подделка денежных знаков чужого государства не преследуется, не составляя преступления…

На станции Дуйшаньцзян чайный буфет, в котором торгует жена прапорщика запаса Л. И. Измирова.

Оказалось, что она прибыла сюда на жительство к своему отцу после 2-й бомбардировки Порт-Артура.

Муж её остался там на службе, и она уже два месяца не получает от него вестей.

– Что же, было очень страшно? – спросил я.

– Очень, – отвечала она. – Я, намереваясь выехать из Порт-Артура, вошла в русско-китайский банк за деньгами… В это время начали стрелять… Все бросились вон из банка, я спустилась с одной дамой по чёрной лестнице. Вдруг мимо меня пролетело что-то тёмное и длинное; я, признаться сказать, сразу даже не сообразила, что это бомба, и лишь после того, как раздался страшный треск и осколками снаряда убило вышедшую со мной вместе даму, я как сумасшедшая выскочила на улицу. По счастью, со мной встретился один знакомый, который проводил меня домой.

– В этот же день вы уехали?

– Нет, на другой день, так как денег из банка я в тот день не получила.

– Вы рады были вырваться?

– Ещё бы! Я приехала сюда совсем как шальная и только теперь несколько пришла в себя…

Приглашение в поезд прервало нашу беседу, которой заинтересовались и все мои спутники.

Поезд пополз далее.

По пути то и дело встречаются красивые постройки из дикого камня русско-китайской архитектуры, причём китайский стиль выражается лишь в драконах, которыми украшены крыши, крытые железом.

Часто попадаются «вышки», с которых часовые наблюдают за степью и появлением в ней хунхузов.

На каждой станции груды мешков с землёй для забаррикадирования окон казарм на случай нападения хунхузов.

За последние две недели таких нападений на станции было два, но оба отражены без потерь в людях с нашей стороны.

Пока что мы следуем благополучно.

Не могу не поделиться с читателями рассказом одного из моих попутчиков-офицеров о судьбе японского капитана Хирозе, погибшего при второй попытке заградить рейд Порт-Артура брандерами.

Он бросился спасать людей, но попавшим в него снарядом его разорвало надвое.

Половина его тела была взята японцами и с почестями предана погребению, а другая половина нашла себе могилу в русских водах.

Подъезжаем к Харбину, останавливаемся у знаменитого Сунгарийского моста, теперь, после известного покушения взорвать его, ещё более тщательно охраняемого.

Его осматривают. Наконец, наш поезд медленно пропускают.

Двенадцать часов ночи. Дождь льёт как из ведра. Остаёмся ночевать в поезде, так как до вокзала далеко.

Вчера, в девятом часу утра наш поезд, остановившийся, как я уже писал, на воинской платформе, перевели к Харбинскому вокзалу.

Пассажирский поезд отходит в 10 час. вечера, и мне пришлось бы остаться в Харбине и потерять целый день.

Это мне совсем не улыбалось!

Благодаря любезности коменданта я получил разрешение ехать с воинским поездом, который отходит в 12 час. 58 мин. дня.

Перед самым отъездом, уже сидя в вагонах, мы имели возможность полюбоваться представлением бродячей труппы китайских акробатов и жонглёров с дрессированной довольно крупной обезьяной.

Представление давалось тут же у рельс на положенной прямо на грязь циновке.

Дрессировка обезьяны изумительна, а чистота работы жонглёра и особенно акробата, мальчика лет двенадцати, доставила бы им одно из первых мест в столичном цирке или увеселительном саду.

Но трубач заиграл сигнал отправления – это в воинских поездах заменяет звонки, и поезд двинулся.

Наш путь идёт по южной Маньчжурии.

Насколько северная пустынна и малолюдна, настолько южная – заселена, живописна и обработана.

Повсюду возделанные поля, на которых копошатся китайцы; некоторые поля обработаны на диво.

Китайцы работают обнажённые до пояса, а то и совсем голые.

На станциях они толпятся в большом числе, продают редиску крупную, розовую и очень вкусную.

Китаянок совсем не видно.

Только на одной из станции появилась одна, за которой бежал совершенно голый сынишка лет шести, и то уже в то время, когда поезд отходил от станции.

Словом, «взор кругом картины мирные встречает», а между тем на каждой станции, на каждом разъезде построены каменные блокгаузы, окружённые толстыми стенами из дикого камня с бойницами, образующие по углам башни для обстреливания с флангов.

Водокачки все также обделаны диким камнем и в них устроены бойницы.

Повсюду устроены «вышки» для наблюдения за окрестностями.

Китайские деревья тоже в большинстве окружены земляными валами.

Вы едете мимо маленьких крепостей и окопов, что на первый взгляд кажется странным среди этих окружающих вас картин мирного труда.

А между тем, к сожалению, это более чем необходимо.

Хунхузы то и дело дают о себе знать в этих местах и поблизости.

Так недавно они напали на станцию Тайтаково, сожгли сторожку и убили жену сторожа, которая не потушив огня полезла доставать хранящийся на полатях патронташ мужа.

Выстрел в окно убил несчастную наповал.

Снова переезжаем с большими предосторожностями по мосту реку Сунгари.

В тридцати верстах от этого моста – в 120-ти от Харбина стоит китайский генерал Ма с 50.000 войска.

По местным слухам, количество этого войска увеличивается.

Охрана дороги многочисленна и несёт свою службу образцово.

Она состоит из конных и пеших пограничных стражников и железнодорожных батальонов.

Я имел случай воочию убедиться в образцовом несении ими охранной службы.

С нами в поезде несколько станций проехал начальник отдела пограничной стражи г.-м. Язвин, инспектировавший свой отдел и делавший на каждой станции и каждом разъезде тревогу, по которой как пешие, так и конные пограничные стражники собирались в одно мгновение.

Как нижние чины, так и офицеры имеют бодрый, молодцеватый вид.

Становится всё жарче и жарче. В воздухе душно – собирается гроза.

Приближаемся к Мукдену – первому этапу моего пути на театре войны – здесь я должен буду остановиться на несколько дней.

VIII. В Мукдене

Приехал в Мукден в ночь на сегодняшнее число и проспал в любезно отведённом мне купе I класса одного из стоящих на запасном пути вагонов.

В этом же вагоне в особом помещении помещается и цензура военных корреспонденций и телеграмм.

Утром в первый раз испытал чувство езды на рикше, т. е. в ручной колясочке, везомой двумя китайцами, причём один бежит в оглоблях, а другой подталкивает сзади.

Странное чувство овладевает впервые севшим в такой экипаж седоком.

Сначала как-то неловко – не физически, так как колясочка, несмотря на дороги, изрытые колеями, очень покойна, а нравственно – ехать на себе подобном существе.

Рикш делается жалко – в невыносимую жару они бегут гораздо быстрее петербургских извозничих лошадей, обливаясь потом, который катится с них градом, синие рубахи и шаровары хоть выжми, полуобритые головы с традиционными косами совершенно открыты палящим лучам солнца.

Удивляешься их выносливости, тем более, что они после очень продолжительного бега не кажутся совсем утомлёнными.

Другой экипаж для передвижения это – «фудутунка», маленькая кибиточка на двух больших колёсах, в которой запряжены одна, две или три лошади «цугом».

Экипаж очень неудобный и тряский, в нём надо сидеть, поджавши ноги, или вытянув их, так как сидения не полагается.

Окошечки «фудутунки» затянуты белой или чёрной марлей.

На рикше я проехал, получив пропускной билет, в старый китайский город, – новый, где сосредоточено всё русское военно-гражданское управление и где живёт в настоящее время наместник Дальнего Востока, расположен около самой станции железной дороги.

Старый город находится от станции в нескольких верстах и представляет из себя тип городов востока – «город-базар».

Он весь состоит из лавок, расположенных по разным специальностям торговли.