Джеролд Шектер - Шпион, который спас мир. Том 1 Страница 7

В своих мемуарах «Человек из Одессы» Винн утверждает, что большую часть второй мировой войны проработал под прикрытием МИ-5, британской организации внутренней безопасности, руководя наблюдением за подозреваемыми немецкими агентами{33}. Его военные воспоминания довольно противоречивы, поскольку в послужном списке указано, что после высадки союзников в 1944 году он служил в Европе и в августе 1944 года был отправлен в госпиталь в Саттон в Англии. Винн никогда не писал о том, что был послан в госпиталь. Гордон Брук-Шеферд пишет в «Штормовых птицах»: «Неправда, что Винн "служил во время войны в МИ-5"»{34}.

После войны Винн стал консультантом по промышленным поставкам при британских сталелитейных компаниях, а также станкостроительных и электрических компаниях сначала в Западной Европе, а затем в Восточной Европе и Советском Союзе. Он установил приоритет для тех компаний, у которых не было своих представителей или постоянных контор по продаже. Представляя несколько компаний разных отраслей промышленности, Винн мог предложить большое разнообразие техники. С продажи он получал комиссионные. После того, как он начал ездить в Восточную Европу и Советский Союз, его призвали в МИ-6 докладывать о том, что он видел. Винн никогда не был сотрудником МИ-6, но согласился стать агентом этой службы, поскольку считал себя верным британским подданным{35}.

1 декабря Винн посетил Москву и был удостоен встречи в Главном управлении Госкомитета на улице Горького недалеко от Красной площади. «В вестибюле стояли вооруженные охранники, всюду суета посыльных и секретарей, половина из которых — девушки. Отнюдь не хорошенькие. Западный волк бизнеса будет Москвой разочарован. На девушках-служащих белые неглаженные блузки и тяжелые туфли без каблука. Девушки полногруды и пышут здоровьем, но с плохим цветом лица и без косметики. Они не знают, ни что такое бюстгальтеры, ни что такое дезодоранты»{36}, — вспоминал Винн.

Винна представили сотрудникам отдела международных сношений, возглавляемого в то время Джерменом Гвишиани[7], заместителем которого был Евгений Ильич Левин, полковник КГБ, назначенный в Госкомитет резидентом, шефом центра КГБ внутри Госкомитета. Здороваясь за руку с чиновниками, сидевшими за столом, покрытым зеленым сукном и уставленным бутылками с минеральной водой, Винн отметил, что большинство людей плохо одеты и внешне невыразительны. Один из них, однако, отличался от всех других. Он очень прямо держал спину, не ерзал и не сутулился. Он сидел почти не шевелясь, устроив перед собой на скатерти свои бледные крепкие руки. Ухоженные ногти. Мягкая шелковая рубашка и простой черный галстук. Костюм безукоризненный. Просачивающийся сквозь немытые окна солнечный свет высвечивал блестящие рыжеватые волосы и глубоко посаженные глаза. У него было волевое, неординарное лицо, широкий нос, решительный, с полными губами рот. Звали его Олег Пеньковский{37}.

Винн предложил Комитету, чтобы вместо того, чтобы просто передать соответствующим министерствам свои брошюры и каталоги, ему разрешили привезти в Москву делегацию специалистов-техников из восьми главных компаний, которые он представляет. Эксперты компаний встретились бы со своими советскими коллегами. Это привело бы к непосредственным дискуссиям в обход утомительной чиновничьей волоките, замедлявшей процесс развития торговли. Винн сказал, что может устроить так, чтобы делегация приехала в Москву еще до конца года.

Предложение Винна было принято, и его группа прибыла в Москву 8 декабря из Лондона на самолете Британской европейской авиакомпании. Двенадцать членов делегации из восьми компаний приехали обсудить последние технические достижения Великобритании в области производства цемента, компьютеров, горючего, сварочной техники и металлургии. Винн объявил, что это первая частным образом организованная торгово-техническая делегация, приехавшая в Россию со времен войны{38}. Пеньковский был назначен ответственным с советской стороны за работу делегации и обеспечение всего необходимого.

Он был их гидом, сопровождая группу в Ленинград 12 декабря. Тем вечером Пеньковский подошел к специалисту по металлургии доктору А. Д. Мерримену и его коллеге У. Д. Макбрайду, когда те собрались было уже идти спать. Пеньковский спросил Мерримена, нет ли у него парочки сигарет, и они поднялись за ними в номер Мерримена в гостинице «Ленинградская». Макбрайд пожелал спокойной ночи и ушел. Затем Пеньковский запер дверь, включил радио на полную мощность и вынул из кармана пиджака сложенный пакет с бумагами, завернутый в целлофан. Пеньковский сказал, что это секретные материалы, которые он хочет передать в американское посольство{39}. Мерримен отказался даже взять их в руки.

Стремясь во что бы то ни стало войти в контакт, Пеньковский так явно это делал, что по тем временам это попахивало провокацией. Мерримена предупреждали избегать любых подобных предложений. После войны он год провел в Советском Союзе в качестве эксперта в области сталелитейной промышленности и часто ездил, консультируя британские сталелитейные компании. После своих поездок он контактировал с МИ-6, эта связь возникла со времени службы в британской разведке во время войны. У него было довольно щекотливое положение: ведь предложение Пеньковского могло быть проверкой, а он боялся повредить своим связям с Советским Союзом. Ярлык разведчика, привязанный ему КГБ, мог быть использован для того, чтобы дискредитировать его торговые контакты и все британские торговые делегации. В пятидесятых-шестидесятых годах компрометация иностранного дипломата или бизнесмена с последующим шантажом и вербовкой работать на разведку Советского Союза были обычным делом.

В начале шестидесятых годов КГБ занимался совращением посла Франции Мориса Дежана с помощью «ласточки» — проститутки, работающей на КГБ{40}. Ранним летом 1962 года КГБ использовал тот же прием, чтобы подловить полковника Луи Гибана, военно-воздушного атташе французского посольства. Они представили Гибану компрометирующие фотографии, на которых он был изображен со своей русской подружкой, и предложили выбор: сотрудничество или разоблачение. Гибан вернулся во французское посольство и застрелился, так и не сделав выбора. Об этом эпизоде никогда открыто не говорили, а о Гибане сказали, что он покончил с собой в результате «депрессивного психоза»{41}.

Еще раньше был случай, когда КГБ установил, что один французский дипломат является гомосексуалистом и питает симпатию к капитану советской милиции, охраняющему посольство Франции в Москве. В действительности капитан был офицером КГБ, и ему приказали уступить дипломату. Затем сотрудники КГБ сфотографировали «любовный роман» двух мужчин, а снимки предъявили дипломату. Когда в КГБ потребовали, чтобы дипломат стал шпионить для их страны, он улыбнулся, положил фотографии в карман и сказал:

— Это будет хорошим приобретением для моей коллекции, особенно фотографии с советским капитаном.

На следующий день он вернулся во Францию.

КГБ использовал также подобные случаи для ареста иностранцев и взятия их заложниками с последующим обменом на советских шпионов, арестованных на Западе. КГБ считал, что находящиеся в его руках западники являются пешками, которыми можно пожертвовать, выторговывая для КГБ высокоценимых рыцарей шпионажа[8]. После бесплодного разговора с Меррименом Пеньковский забрал бумаги и ушел.

Когда делегация вернулась в Москву, Мерримен не захотел, чтобы его видели в американском посольстве, но послу Великобритании рассказал о своей встрече с Пеньковским в Ленинграде. Мерримен не сказал Винну о предложении Пеньковского, но Винн чувствовал, что русскому хотелось установить с ним более тесные отношения, и стремился поговорить с ним наедине. Пеньковский намекнул Винну, что хотел бы, чтобы Винн забрал что-то с собой в Англию, но прямо об этом не попросил.

За пять минут до того, как Мерримен должен был отправиться в Лондон, в аэропорту Шереметьево появился Пеньковский, чтобы попрощаться. Он отозвал Мерримена в сторонку и сказал:

— Понимаю, что у вас нет желания в это ввязываться, но мне действительно абсолютно необходимо установить связь с кем-нибудь из американского посольства.

Пеньковский попросил Мерримена, чтобы тот передал американцам, что он будет ждать звонка по своему домашнему телефону 71-71-84 каждое воскресенье в 10 утра.

— Американцу лишь придется позвонить, и я дам ему дальнейшие указания, — сказал Пеньковский.

Мерримен был уклончив. Спросил Пеньковского, где он живет. Пеньковский, чувствуя, что его постигла неудача, и стараясь прикрыть себя, сказал, что живет на улице Горького, 11 —адрес Государственного комитета по координации научно-исследовательских работ.

Вернувшись в Лондон, Мерримен проинформировал МИ-6, а те соединили его с лондонским центром ЦРУ, где он описал инцидент с Пеньковским в Ленинграде{42}.