Валерий Авдеев - Секретная миссия в Париже. Граф Игнатьев против немецкой разведки в 1915–1917 гг. Страница 8

4 февраля 1911 года на смену Михельсону прибыл военный агент полковник П.А. Базаров, который с большим размахом принялся за дело. Его интересовало буквально все: пропускная способность железных дорог и их мобилизационные возможности, важнейшие оборонительные сооружения в районе возможных боевых операций, новые сведения о расположении военных складов и т. п. Полковник Базаров сумел получить документы, содержащие сведения о личном составе и агентуре разведывательного отдела германского Генерального штаба. Вскоре в Варшаве был задержан агент, проявлявший повышенный интерес к русским военным объектам, а в Петербурге арестован германский разведчик лейтенант Дамм. Списки, полученные полковником Базаровым, были столь подробными, что только в Варшавском военном округе было арестовано почти полторы сотни германских и австрийских агентов. В июне 1914 года полковник Базаров был также объявлен «персоной нон грата», и 28 числа, буквально накануне войны, выехал из страны. Вследствие этого отъезда созданная им агентурная сеть оказалась без руководителя и с началом войны самоликвидировалась.

В Австрии русской военной разведке удалось завербовать в 1910 году полковника австро-венгерского Генерального штаба Яндржека, чеха по национальности. Наряду с А. Редлем он также давал исчерпывающие сведения по всем военным вопросам, интересовавшим русскую разведку в этих странах.

РУССКАЯ РАЗВЕДКА И «ПЛАН ШЛИФФЕНА»

Готовясь к войне за передел мира, кайзеровская Германия исходила из необходимости избежать ее одновременного ведения на два фронта. Свое окончательное оформление планы войны нашли в меморандуме начальника германского Генерального штаба А. Шлиффена «Война против Франции», разработанном еще в 1905 году. В нем впервые была обоснована идея «блицкрига» — «молниеносной войны», — поскольку германский Генштаб пришел к выводу о том, что Германия не в состоянии выиграть затяжную войну на два фронта в силу отсутствия у нее природных ресурсов.

Предполагалось, что вместе с Германией в войну против Франции и России вступит Австро-Венгрия. При этом Германия нанесет первоначальный удар по Франции, разгромит ее в течение двух недель, а затем перебросит свои корпуса на русский фронт, где еще не закончится развертывание Русской армии, а затем совместно с Австро-Венгрией разгромит ее в течение одного-двух месяцев.

У русского военного руководства не вызывало сомнения то обстоятельство, что в предстоящей войне ему придется сражаться против Германии и Австро-Венгрии, что после франко-прусской войны 1870 года' постоянно учитывалось им во всех военных мероприятиях. Однако к началу Первой мировой войны русской разведке, впрочем, как и советской разведке 27 лет спустя, так и не удалось добыть планы стратегического развертывания германских вооруженных сил и ведения ими первых операций в виде единого документа.

Но были у русской военной разведки несомненные достижения в выявлении истинных планов и намерений вероятного противника. Готовясь к новой войне в Европе, которая должна была привести к перекройке европейских границ в пользу Берлина и Вены, германский Генеральный штаб отдавал себе отчет в том, что и русская, и французская, и иные разведки противников Германии неизбежно будут пытаться заполучить «план Шлиффена». Поэтому в январе 1906 года новый начальник германского Генштаба Мольтке-младший внес некоторые изменения в план своего предшественника, сохранив, однако, для правдоподобности его основные идеи.

Так появился на свет фальшивый «Меморандум о распределении на случай войны немецких боевых сил», в котором умышленно искажались наиболее важные положения «плана Шлиффена». Фотокопия этого фальшивого документа была подброшена германской разведкой русскому Генеральному штабу в расчете на то, что он не сумеет распознать фальшивку и поделится ею с французами. Суть этого «документа» сводилась к следующему. Как известно, Шлиффен предложил германскому Генштабу бить своих противников поодиночке — сначала Францию, а затем Россию. Для этого на Западе планировалось развернуть семь армий, а на Востоке, против России — одну.

Фальшивый же «план Шлиффена» утверждал иное. «Война на три фронта должна вестись следующим образом: четыре армии на французской границе», одна армия на прибрежье (против возможной высадки английского десанта), три армии на русской границе, — говорилось в нем[10]. Вторым сюрпризом для стран Антанты должна была стать решимость Германии вести наступление на Францию не через французско-германскую границу, где была создана система сильно укрепленных крепостей, а через Бельгию, чей нейтралитет Германия собиралась нарушить. Поэтому основные свои силы в предстоящей войне Германия планировала развернуть на правом фланге с тем, чтобы бросить их на Париж в обход укрепленных районов Франции.

Подложный же меморандум декларировал иное: три армии из четырех якобы будут развернуты непосредственно на границе с Францией, а четвертая, самая слабая, на границе с Бельгией. Что же касается трудностей штурма сильных укрепленных районов Франции, то в фальшивке германского Генштаба утверждалось, будто немецкой армии следует держаться основ тактики — побеждают не крепости, а армии.

В соответствии с подлинным «планом Шлиффена» Германия, сосредоточив почти все силы на Западе, должна на первоначальном этапе войны ограничиться на Востоке прочной обороной и в случае необходимости отступить из Восточной Пруссии. Фальшивый меморандум утверждал иное: «Вступив в пределы России, наши армии должны заставить русских вести войну “на русской территории”», — говорилось в нем[11]. Подложный меморандум был подписан начальником Генштаба Мольтке-младшим. Кайзер Вильгельм II скрепил этот «документ» своей подписью и распорядился подбросить его русской военной разведке.

Когда эта фальшивка поступила в русский Генштаб, его руководство поручило начальнику Германского стола (отдела) тогда еще полковнику Владимиру Евстафьевичу Скалону проанализировать документ. На тот момент подлинный «план Шлиффена» даже приблизительно не был известен русскому военному командованию, и поэтому В.Е. Скалону, с которым в будущем придется тесно сотрудничать и нашему герою П. Игнатьеву, пришлось потратить не один месяц на его анализ. Для этого он использовал порой косвенные, иногда даже незначительные на первый взгляд данные, сопоставлял факты, изложенные в меморандуме, с хорошо известным Генштабу России планом стратегического развертывания австрийских армий, полученным от полковника Редля.

В. Скалой исходил из того, что в предстоящей войне Германия будет воевать вместе с Австро-Венгрией, а посему должна координировать развертывание своих армий с австрийским планом.

В результате анализа В. Скалой подготовил для руководства Генштаба «Записку о наиболее вероятном сосредоточении германских вооруженных сил на русской границе». На первой же странице этого документа он сразу определенно пишет о фальшивом германском меморандуме: «Форма и содержание этого документа вызывают столько сомнений, что с большой долею вероятности можно считать его подложным»[12].

Однако Владимир Евстафьевич не ограничился только констатацией этого факта, но дал развернутый анализ самого документа. Свой анализ он начал с характеристики политической обстановки в Европе и совершенно верно утверждал, что предстоящая война не будет противоборством двух каких-либо стран, а примет характер по крайней мере, общеевропейский. Против стран Антанты обязательно выступят Германия и Австро-Венгрия. Что же касается Италии, которая на тот период все еще входила в «Тройственный союз», то «заключенные ею за последнее время соглашения с Францией и Англией заставляют сомневаться в том, примет ли она участие в борьбе против Франции»[13]. Как, возможно, заметил читатель, это был вывод русского Генерального штаба относительно характера предстоящей войны, о котором мы писали выше.

Отвечая на вопрос о том, как Германия развернет свои вооруженные силы, полковник Скалой дал ответ, противоположный тому, который был изложен в фальшивке. «Наиболее вероятным распределением сил явится такое, при котором главная масса германских сил будет назначена для борьбы с французскими армиями, а действия против России будут возложены на австрийские войска и на меньшую часть германских сил»[14].

В.Е. Скалой, закончивший Академию Генерального штаба, разгадал подлинный «план Шлиффена» до мельчайших деталей. «Германия предназначает для удара на Францию более крупные силы, — делает он вывод в “Записке”. — Причем, несомненно, намечается нарушение нейтралитета Бельгии»[15]. Аргументируя свою позицию, к этой проблеме он вновь возвращается в другом месте своего документа. «Германия и Франция находятся в неодинаковых условиях: в то время как первая, без сомнения, не задумается нарушить нейтралитет Бельгии, Франция при ее республиканском образе правления, может быть, на это и не решится. Помимо нравственных причин, это зависит от того, что нарушение бельгийского нейтралитета, сопряженное с риском приобрести лишнего врага, не даст Франции таких осязательных выгод, как Германии; тогда как германские войска, пройдя через Бельгию, выходят в обход главной линии обороны Франции и на кратчайшие пути к Парижу, французские армии и в направлении через Бельгию выходят на фронт укрепленной линии Рейна», — заключает он[16].