Валентин Богданов - Размышления о войне и о книге В. Суворова «Ледокол» Страница 9

Глава 5

«Война-самое большое свинство, которое когда-либо изобрёл род человеческий.

Лучший политик в довоенной Европе, Гитлер в этом случае просчитался, не предполагая такого исхода, что Англия и Франция, так безоговорочно согласившись на аннексию чехословацких земель, а после и самой Чехословакии, начнут с ним войну. Он был ошеломлён этим событием, что оказался в ловушке, и начал в спешке искать выход из создавшейся ситуации. К изумлению западных политиков Гитлер в своей речи в Рейхстаге 6 октября 1940 года предложил созвать мирную конференцию, но на предложение новоявленного миротворца Запад не отреагировал. В этих условиях, не найдя другого выхода, Гитлер решился на привычный способ разрешения подобных конфликтов – сокрушить военной силой западных союзников. Однако вермахт не был готов к немедленному наступлению по разным причинам, да и противники явно не спешили обуздать зарвавшегося агрессора. Более того, они были довольны, что навязали ему длительную войну, которая Германии была не нужна и таила в себе большие для неё неприятности.

Понимая, какие риски для Германии несёт затяжная война, Гитлер стал торопить командование вермахта наступать на Запад. Началась его беспримерная гонка с неумолимым временем, как бы ни опоздать, везде вовремя успеть, и он вынужден был постоянно спешить во всех своих политических шагах. Но темп им уже был потерян, как говорят шахматисты, и о сокрушении всех своих противников можно было только мечтать. В лучшем случае он мог в своей борьбе с ними добиваться ничьей, но и это, в конце концов, оказалось для него недостижимым. О своём времени Гитлер говорил следующее: «Драма немцев состоит в том, что у нас никогда не бывает достаточно времени. На нас всегда давят обстоятельства. А времени не хватает главным образом потому, что нам не хватает пространства. Русские на своих огромных равнинах могут себе позволить роскошь не спешить. Время работает на них. Но оно работает против нас…» [Фест, 2006, с. 579].

С осторожностью признаем, что времени история отпустила Гитлеру мало, зато у Сталина его было с излишком, но воспользоваться им он разумно не сумел. В своих «мудрых» и тягостных раздумьях он постоянно жил в мнимой реальности и высокомерии к происходящим событиям, и это мешало ему, с его угрюмым здравомыслием, самокритично оценивать сложившуюся политическую обстановку в её реальной действительности. В книге «Ледокол» автор утверждает, что на тайном заседании Политбюро 19 августа 1939 года было принято бесповоротное решение о вступлении СССР в войну: «попытка установить точную дату начала Второй мировой войны и время вступления СССР в неё неизбежно приводит нас к этой дате» [Суворов, 1993, с. 51].

Эту дату, 19 августа 1939 года, когда якобы состоялось тайное заседание Политбюро, которое он вычислил логическим путём, автор считает своим маленьким открытием. Похвально. Пусть будет так. Но давайте согласимся, что тайных заседаний при Сталине, о которых мы ничего не знаем сегодня и не узнаем никогда, было множество. Он был великим конспиратором ещё с предреволюционных лет и умел заблаговременно заметать следы своих преступных замыслов. Вычислить же сегодня дату их проведения самостоятельно, без опоры на архивные документы, практически невозможно, тем более установить принятые на них решения. Да, с опорой на документы, которые сегодня нам известны, можно согласиться, что заседание Политбюро в этот день состоялось, и были приняты на нём уже названные решения. Но позвольте спросить Владимира Богдановича, а что толку от этого Политбюро и принятых на нём решений? Ведь к этому времени Сталин невольно упустил инициативу в международных делах, поглощённый внутренними проблемами. Он всецело был занят подготовкой страны к Большой войне и безнадёжно опаздывал с накатившими проблемами накануне войны, связанной с развёртыванием Красной Армии в приграничье, которые разрешить ему, так и не удалось. Более того, как мы теперь знаем, от него уже не зависело начало войны с Германией, он безнадёжно упустил инициативу и был, если можно так выразиться, вынужденным статистом или, проще говоря, созерцателем неумолимо нарастающих событий в самый канун войны. Хотя об этом не догадывался. Конечно, он проявлял завидную активность по дезинформации Гитлера о своих намерениях, как и международного сообщества и граждан своей страны, изумлённых и возмущённых заключением пакта Молотова – Риббентропа. Это неоспоримый факт. И не важно, сколько армий и корпусов скрытно потянулись к западной границе по решению этого Политбюро с целью возможной подготовки внезапного нападения на Германию, но под предлогом укрепления безопасности западных рубежей. Их катастрофический разгром в приграничных сражениях, фактически был предрешён. По этой причине не вижу оснований утверждать о какой-либо связи между заседанием Политбюро 19 августа 1939 года и началом войны 22 июня 1941 года. Можно согласиться лишь с тем, что между этими, безусловно важными событиями того времени, никак не согласующимися между собой напрямую, существует косвенная связь, разделённая во времени двумя годами.

Да, Сталин умел терпеливо выжидать удобного момента для возможного нападения на Германию, и в этом ему не откажешь, но с определёнными оговорками. Автор «Ледокола» цитирует высказывания Сталина перед своими соратниками. Он, Сталин, неоднократно и раньше на секретных совещаниях высказывал свой план

«освобождения» Европы: «втянуть Европу в войну, оставаясь самому нейтральным, затем, когда противники истощат друг друга, бросить на чашу весов всю мощь Красной Армии» [Суворов, 1993, с. 61].

Забегая вперёд, признаем: выжидая удобный момент для нападения на Германию, он перехитрил себя самым глупейшим образом, ожидая истощения европейских государств от гитлеровской агрессии. Да с чего бы это жители оккупированных Гитлером одиннадцати европейских государств и их экономика вдруг истощились? Политический и экономический строй в этих странах он не изменял, частную собственность не отменял, гражданские права и свободу он ограничил в нужных ему пределах для поддержания оккупационного режима, необходимого в таких случаях. Правительства же оккупированных Гитлером стран хуже всякой войны боялись проникновения большевизма в Европу, создавали из добровольцев небольшие воинские формирования и отправляли их на Восточный фронт воевать на стороне вермахта, где они прилежно убивали бойцов Красной армии – пролетариев до мозга костей. Признаемся, что хитровато-обманчивое лицо большевизма всё более грозно проявляло перед войной свою агрессивную сущность в своей внешней политике в отношении соседних государств. И это пугало западноевропейских обывателей, вынуждало их руководителей оказывать Гитлеру впервые годы, начавшейся войны довольно существенную помощь в поставках оружия, боеприпасов, особенно продовольствия, в его смертельной борьбе с большевизмом.

К прискорбию сталинского окружения, пролетариат этих стран за булыжники так и не схватился и проклятых буржуев, находящихся у власти, не тронул. Более того, на заводах и фабриках почти всей Европы национальные пролетарии изготавливали боеприпасы и оружие различного назначения, да и всего другого, что нужно было на войне для вермахта, причём в больших количествах и высокого качества. Например, на заводах «Прага» и «Шкода» чешские пролетарии на базе своего танка LT vz. 38 и нашей трофейной 76-мм пушки Ф-22 изготавливали до конца войны самоходки с хорошими боевыми качествами, которыми гитлеровские вояки были очень довольны в борьбе с советскими танками. Так что у пролетариев этих стран, оккупированных Германией, была постоянная работа на своих предприятиях по военным заказам вермахта, неплохой заработок и жизнь с достатком. А воевали они в частях вермахта под нацистским лозунгом: «Не пропустим советский “иудео-большевизм” в Европу». Таким образом, надежды партийных идеологов из сталинского окружения на восстание пролетариев в воюющих государствах, якобы доведённых войной до истощения, не оправдались. Они потерпели первое внушительное поражение на идеологическом поле брани. Но и самый глупейший лозунг К. Маркса «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» постигла та же горькая участь, как и все его сочинения. Никто из пролетариев разных стран почему-то до сих пор не объединился, чтобы свергнуть свои правительства и с ликованием войти в братскую семью страны Советов. Ну, до чего же капризными и разборчивыми оказались эти пролетарии!

Советские коммунисты такому неожиданному для них повороту событий, конечно, не обрадовались. Они были удручены, но бодрость духа тогда ещё сохранили. Неумолимый крах их идеологии нагрянул позднее, да так скоропостижно, что эта партия мимолётно исчезла с политической арены большинства стран. Это поражение было сокрушительным, как и всё остальное, что она пыталась претворить в новой жизни из марксистско-ленинского словоблудия. Интересно мнение о К. Марксе, почти его современника, знаменитого русского писателя В. Набокова: «Расхлябанный и брюзгливый буржуа в клетчатых штанах времён Виктории, написавший тёмный труд “Капитал”, как плод бессонницы и мигрени» [Набоков, 2010]. Пожалуй, точнее не скажешь. Да и результат очевиден.