Популярная конспирология. Путеводитель по теориям заговора - Питер Найт Страница 9

в заблуждение и появляться из заблуждений, но ее сохраняющаяся привлекательность (наполовину всерьез, наполовину в шутку) указывает на то, что приемлемые неконспирологические объяснения для многих людей до сих пор оказываются столь же несостоятельными, как и конспирологические. Мы заперты между двумя способами представления, ни один из которых не убеждает нас вполне. Популярная риторика паранойи предлагает временное — хотя и неизбежно несовершенное — решение этой дилеммы, помещая свои выводы как будто sous rature.

Теория сложности возрождает метафору Адама Смита о невидимой руке, управляющей повседневным экономическим взаимодействием ни о чем не подозревающих участников рынка. По выражению Келли, «в Сети скрыта тайна Невидимой Руки — контроля без власти».

Но логика паранойи уговаривает нас воспринимать эту метафору буквально. В этом исследовании мы не раз сталкивались с примерами конспирологии, распространяющей подозрение по поводу существования некой злой силы, направляющей события, лишь для того, чтобы подвергнуть сомнению само это утверждение.

В своих самых креативных и тревожных проявлениях культура заговора способна бросить нас в эпистемологических зыбучих песках между буквальным и фигуральным, между уверенностью и сомнением — по сути, между прежней верой в гуманизм и пока еще неубедительным и пугающим постгуманистическим будущим.

Надежду во всеобщей связности могут найти какие-нибудь умники в Сети и эковизионеры, у других же представления о тотальной связи вызывают лишь страх и цинизм. Возникает опасение, что в конце концов все будет связано в рамках медийного конгломерата, все будет выставлено напоказ и станет доступным — по высокой цене. В этом изображении тотального насыщения исчезнут последние островки тайны и непокорства, ведь все попадет под контроль медийно-военно-промышленного комплекса, которому уже даже нет необходимости прикрывать свое помешанное на власти господство.

* * *

Единственная надежда спастись от тотального контроля связана с последними оставшимися пространствами, избежавшими его железной хватки. «Секретные материалы» укоренены в захолустье тихоокеанского Северо-Запада. Эпизоды «Секретных материалов» в общих чертах можно разделить на паранормальные (монстр недели) и параноидальные (непрерывная линия заговора).

Действие паранормальных эпизодов обычно происходит в темных лесах и мрачных городишках — анахронических остатках прежнего мира, которого каким-то образом не коснулся неумолимый процесс модернизации и рационализации. Отсюда можно сделать вывод, что паранормальные твари наподобие Флюкмана (получеловек, получервь), «Биг Блю» (что-то вроде лохнесского чудовища) и красноглазого духа из опасного доисторического леса временно избежали того, что Макс Вебер назвал «железной клеткой» современности.

Тем не менее странные создания и явления, которые Малдер и Скалли исследуют в отдельных историях о необъяснимых вещах и эпизодах с новыми монстрами, довольно часто оказываются как-то связаны со страшными правительственными экспериментами, которые пошли не так, как задумывалось, и следовательно, возможно, имеют отношение к обширной взаимосвязанной схеме заговора. Непонятные монстры и психические явления не столько спасаются от модернизации, сколько оказываются побочным продуктом ее специфического направления.

Так, Флюкман в остроумной вариации на тему известной городской легенды, — это чудовище, обнаруженное в канализации Нью-Джерси. Выясняется, что это существо появилось в результате генетической мутации, как выражается Скалли, в «первичном супе радиоактивных нечистот», которые были завезены в Америку на русском судне, вывозившем радиоактивные отходы из Чернобыля.

Точно так же агенты ФБР, расследующие убийства в компании, связанной с высокими технологиями, обнаруживают, что главный компьютер в здании проявляет зловещие признаки искусственной жизни и кто-то на уровне правительства крайне в этом заинтересован.

В другой вариации на ту же тему зрителям демонстрируют возможность того, что какие-то необъяснимые события и странные явления могут быть сфабрикованы для прикрытия, чтобы скрыть еще более страшные махинации, за которыми стоит заговор. Так, Человек в Черном из известной в уфологии сверхсекретной Зоны 51, которого случайно перемещают в тело Малдера, выдает, что несколько заголовков газеты «Одиноких стрелков» были намеренной дезинформацией, им же и придуманной. В обоих случаях паранормальное неумолимо поглощается ненасытной связностью параноидального.

Постер с изображением НЛО, висящий в кабинете Малдера, гласит: «Я хочу верить». Плакат отражает атавистическую жажду Малдера чего-то такого, что находится за пределами логической критики ортодоксальной науки, проводником которой первоначально служит агент Скалли, — и даже вне досягаемости длинных щупалец заговора. По сути, этот постер демонстрирует желание того, что выходит за границы нормального и контролируемого. «В такой возможности я вижу надежду», — признается Малдер агенту Скалли. Но в конспирологических эпизодах «Секретных материалов» речь идет о том, что неизвестное очень часто нужно искать внутри центров власти, например в невероятно огромных архивах, которые хранятся в подвалах Пентагона, где, как нам показывают, Курильщик прячет украденные доказательства существования инопланетян, и куда получает доступ Малдер, чтобы отыскать средство, которое излечило бы Скалли от рака. Малдер и Скалли также попадают в бескрайний правительственный архив, который размещается в заброшенной шахте под какой-то горой и в котором, судя по всему, хранится секретная медицинская информация о каждом американце. Увеличенная цифровым способом череда бесконечных картотек — один из главных образов «Секретных материалов», название правительственного учреждения указывает на архив ФБР, о котором нельзя говорить и в существовании которого Бюро не признается.

* * *

Несмотря на все сцены, где фигурируют неизвестные заговорщики, «Секретные материалы» часто намекают на то, что заговор возникает не за пределами закона, а в повседневной деятельности запутанной государственной бюрократии. Доказательства заговора очень часто приходится искать в самих коридорах власти, и фильм не раз концентрирует внимание на изображении и риторике похожей на лабиринт бюрократии в сценах брифингов, презентаций официальных отчетов, встреч и слушаний комиссий на высшем уровне.

В захватывающий момент между четвертым и пятым сезоном во время напряженного дисциплинарного слушания Скалли заявляет, что заговор, «который должен был заставить агента Малдера и меня прекратить работу», был «спланирован и осуществлен кем-то, кто находится в этой комнате».

Разгадку необъяснимого приходится искать даже в сознании и телах агентов. Добиваясь, чтобы ему разрешили пройти опасную процедуру, которая помогла бы вернуть утраченные воспоминания о похищении сестры, Малдер настаивает на том, что «истина здесь, она записана, и у меня есть к ней доступ».

Заговор, похоже, проник даже в тело агента Скалли, когда она обнаруживает зловещий инопланетный чип в своей шее и чужеродный генетический материал в своей ДНК. Когда недавно переживший разочарование Малдер пытается убедить Скалли в том, что разгадки кроются не в рассказах об инопланетянах, а в секретных правительственных экспериментах, он заявляет, что «твой рак, твое выздоровление, все, что происходит с тобой сейчас, — все это указывает на чип. Какую истину ты ищешь? — риторически спрашивает Малдер. — Эта истина заключена в тебе».

Насколько конспирологическая истина «где-то там», как утверждает фирменный слоган фильма, настолько в то же время ее нужно искать «где-то здесь», внутри