Неядерная мировая война. Чем нас завтра будут убивать? - Джеймс Эктон Страница 9

тогдашний помощник заместителя министра обороны по делам Восточной Азии Майкл Шиффер заявил: «для противодействия имеющимся у наших конкурентов средствам противодействия / воспрещения доступа… мы рассматриваем такие технологии, как системы быстрого глобального удара»[80]. Учитывая, что темой слушаний были «Проблемы боеготовности на Тихом океане в долгосрочной перспективе», можно с уверенностью сказать: главным «конкурентом», которого он имел в виду, был Китай.

В связи с высокой стоимостью оружия НБГУ его применение должно носить сравнительно ограниченный характер. Даже система, способная поразить сотни целей, за которую ратовал Научный комитет Министерства обороны в 2004 г. (вероятно, она значительно превосходит по масштабам все, что планируется развернуть сейчас)[81], может обеспечить лишь небольшую часть огневой мощи, необходимой для крупной военной кампании, особенно связанной с подавлением сил и средств противодействия / воспрещения доступа. Сторонники применения НБГУ возражают, что даже ограниченное использование этого оружия в начале конфликта даст результат, намного превосходящий его масштабы, поскольку позволит вывести из строя или уничтожить ключевые оборонительные системы противника, создавая условия для дальнейших атак силам и средствам США, обладающим сравнительно меньшей выживаемостью[82].

Ряд заявлений высокопоставленных американских чиновников указывает на интерес Вашингтона именно к такому применению НБГУ. Так, в 2009 г. Чилтон отмечал, что оружие НБГУ может использоваться «для вывода из строя системы оперативного управления противника в качестве прелюдии более масштабной боевой операции»[83]. А в 2006 г. Картрайт назвал в качестве потенциальных целей для НБГУ «радары и интегрированные компоненты ПВО»[84]. Еще в 2005 г. значение средств противодействия подробно рассматривалось в проекте плана исследований в рамках «Анализа альтернатив для быстрого глобального удара»[85]. Хотя никакой план исследований — и тем более его проект — нельзя расценивать как официальный политический документ, из сказанного выше следует, что Пентагон начал задумываться о применении НБГУ для подавления оборонительных систем еще до того, как дискуссии на эту тему, уже при администрации Обамы, выплыли на поверхность[86].

Судя по всему, Пентагон и сегодня все еще рассматривает вопрос о подобном применении оружия НБГУ. Из наиболее влиятельного документа по оборонной политике, подготовленного за время деятельности администрации Обамы, — «Всестороннего обзора…» 2010 г. — явствует, что Министерство обороны пока не приняло окончательного решения о том, подходит ли оружие НБГУ для противодействия средствам противодействия / воспрещения доступа.

На самом деле в данном случае речь идет не об однозначном решении за или против такого использования. В зависимости от результатов анализа по критерию «стоимость-эффективность» Пентагон может, скажем, прийти к выводу о полезности НБГУ против региональных противников, таких как Иран, но не против «почти равных конкурентов», например, Китая.

Определение требований к боевому применению

Представители администраций Буша и Обамы зачастую не разграничивали разные потенциальные задачи НБГУ, предпочитая общие заявления о необходимости создать угрозу для удаленных, высокозащищенных, подвижных целей, в борьбе с которыми особенно важен фактор времени. Наиболее характерный пример такого подхода — смешение террористов с другими целями, появляющимися на короткое время, в частности, с мобильными ракетными комплексами[87]. Отчасти эта тенденция к обобщению, несомненно, связана с трудностями, которые возникают перед любым правительством при публичном обсуждении чувствительных с политической точки зрения сценариев. Однако она стала и результатом предпочтения, которое администрация Буша отдавала планированию на основе боевых возможностей, что, очевидно, повлияло и на кулуарные дискуссии. Например, в 2007 г. заместитель помощника министра обороны США по вопросам стратегических возможностей Брайан Р. Грин без обиняков заявил: «Мы у себя в лавочке предпочитаем не говорить о конкретных сценариях» для НБГУ[88].

Такой подход создает две проблемы. Во-первых, он игнорирует важные различия в требованиях к вооружениям для каждой из четырех потенциальных задач НБГУ. На деле, чтобы сформулировать требования к оружию, сценарии контръядерного удара и поражения противоспутниковых систем целесообразно разделить на подкатегории превентивных действий (когда США считают нападение неизбежным и стремятся его упредить) и ответных действий (когда противник уже нанес первый удар, и Соединенные Штаты пытаются не допустить новых атак). Во-вторых, в рамках подхода на основе боевых возможностей не учитывается разница между потенциальными технологиями НБГУ. С точки зрения боевого применения у этих технологий имеются разные достоинства и недостатки, и эффективность каждой из них, возможно, будет зависеть от специфики того или иного сценария.

Способность потенциальных технологий НБГУ удовлетворить требования к боевому применению анализируется в главе 3. Сейчас же мы сосредоточим внимание на характере самих требований. Очевидно, идеальное оружие должно обладать большим количеством характеристик: Национальный совет по научно-исследовательским разработкам выделил как минимум пятнадцать — от количества единиц оружия, которое можно задействовать в одном ударе, до модернизационного потенциала[89]. Однако суть проблемы составляют недостатки существующих систем. В конце концов, когда предстоит принять решение о закупке системы, один из важнейших аспектов анализа по критерию «стоимость-эффективность» заключается — или должен заключаться — в ответе на вопрос: позволит ли новое оружие Соединенным Штатам успешно выполнять те боевые задачи, которые не способны реализовать существующие системы? Сторонники НБГУ выделяют четыре сферы, где необходимы улучшения: скорость оружия, его дальность, способность преодолевать оборону и способность нанести достаточный ущерб соответствующей категории целей.

Скорость оружия

Основополагающий довод в пользу НБГУ заключается в том, что существующим вооружениям не хватает скорости для решения задач, в которых критическое значение приобретает время выполнения. Но акцент на скорости оружия чаще всего затушевывает важнейшую разницу между оперативностью и тактической внезапностью. Эта разница важна, поскольку некоторые задачи НБГУ требуют оперативности, а другие — тактической внезапности (в определенных случаях может быть необходимо и то, и другое).

Оружие, обладающее оперативностью действия, способно достичь цели за короткое время после принятия решения о его применении. Для обеспечения тактической внезапности необходимо, чтобы противник не получил предупреждения о предстоящем ударе или получил его слишком поздно. Тактическую внезапность, в свою очередь, необходимо отличать от внезапности стратегической, которая означает отсутствие предупреждения о начале конфликта в целом. Эту разницу наглядно иллюстрируют арабо-израильские войны 1967 и 1973 гг. В 1967 г. обе стороны ожидали начала войны, но Израилю удалось добиться тактической внезапности за счет неожиданных упреждающих авиаударов. В 1973 г. наступление арабов было стратегически внезапным, поскольку Израиль не ожидал войны.

Оперативность нельзя считать ни необходимым, ни достаточным условием достижения тактической внезапности. Например, если противник сумеет засечь пуск оперативного оружия, скажем, баллистической ракеты, он, возможно, окажется предупрежденным вовремя. И наоборот, тактическую внезапность порой можно обеспечить с помощью неоперативного оружия, например, дозвуковых крылатых ракет и бомбардировщиков, которым для подлета к цели может понадобиться не один час, но при этом благодаря малозаметности они не дадут противнику возможности получить своевременное в тактическом плане предупреждение об атаке.

В то же