Багровое пепелище - Александр Александрович Тамоников Страница 9

ребят вел. Свою систему там разработал. По молодости, знаешь, такой я хлипкий был. Доставалось мне иногда от заводских работяг, даром что инженер, а смотрят, что ответить не могу, да и тумаков нет-нет и надают. Вот я при заводе начал секцию физкультурную посещать, а потом сам инструктором стал. Изучал, показывал, тренировались с ребятами и с девчатами, как противника уложить. Любого, в любой ситуации, не спорт это — самооборона, когда все в ход идет: кулаки, каблуки, ремни, сапоги, одежа. Тут главное ловкость, захват. Тренироваться надо, чтобы, если вдруг напали, само все выходило. Думать некогда, особенно если несколько хулиганов против тебя, надо, чтобы тело само действовало. Ну вот… потом книжку по моей системе напечатали, позвали тренировать бойцов в армии. А как война началась, меня с завода даже сняли, в лагере офицерском я ребят обучал этим приемам. Потом вот сюда направили, в специальный отряд. Я же инженер по образованию, на химическом заводе работал, рукопашным боем владею. Так что отправили на Сиваш в спецбригаду.

— ШИСБР? — вырвалось у Шубина.

— Он самый, — ответил Василий. — И тебя туда, Глеб?

— Угу, — разведчик был рад, что познакомился с будущим однополчанином. Он нашел в темноте руку Василия и крепко сжал ее. — Спасибо вам, что вступились. Рад я, что судьба нас с вами свела.

Ощепков в ответ тяжело вздохнул:

— Плохо, что война свела, но надо ж хорошее во всем видеть, грустить толку нету. Так что, Глеб, давай вместе держаться. Я тебе приемы покажу, ты мне все армейские премудрости объяснишь. А то я же человек гражданский, форму надел, а всех тонкостей не знаю.

— Договорились. — Шубин соскользнул на пол, освобождая пространство на лавке. Он понял, что Ощепков много часов провел в неудобной позе, давая ему выспаться. Поэтому предложил сейчас: — Вы укладывайтесь на лавку, передохните. Подъем и паек рано будут. Я выспался, посижу немного.

Уговаривать Василия не пришлось, после изматывающей долгой дороги к вокзалу он готов был заснуть в любом положении. Поэтому, только растянувшись на твердой постели, сразу засопел, крепко уснув. А Шубин до утра не смог сомкнуть глаз, все думал о том, что их ждет по прибытии к месту назначения.

Утром все проснулись рано, принялись с нетерпением ожидать остановки. Требовали пополнения запасов воды, последние дрова сгорели в печи, да и молодые организмы требовали исполнить естественные нужды. После вчерашней стычки Серго совсем не дулся, наоборот, стал даже уважительнее относиться к Василию: то предлагал ему место поближе к теплой печке, то оборвал кого-то наглого, пытавшегося спихнуть на пожилого тихого мужчину уборку золы из печи.

Наконец состав стал замедлять ход перед остановкой, военные с облегчением выдохнули. Серго первый потянул за створку двери:

— Ну хоть перекусим, в животе уже кишки в узел от голода завязались.

Широкая дверь отъехала в сторону под его сильной рукой, все, кто стоял рядом, вытянули головы, чтобы посмотреть, куда добрался их состав, и замерли в ужасе. Вдоль железной дороги на деревьях висели сотни трупов, детских, взрослых, женских, черных, иссохшихся, их болтал на веревках ветер. Все деревья вдоль железнодорожного полотна были превращены в виселицы, мертвецы будто махали вслед поезду своими конечностями. От кошмарного зрелища все замолчали, позабыли об утренней болтовне, не в силах отвести глаз. Поезд едва тащился, и они могли рассмотреть каждую подробность: вот ворон клюет равнодушно глаза человеку в петле; вот висит то, что осталось от мертвой девушки, — длинная пышная коса на гниющем черепе без глазниц и пестрое платье с накинутым сверху платком; беременная женщина с огромным животом.

Когда закончились деревья, на которых висели трупы, показались строения, вернее, то, что от них осталось. Когда-то это было большое добротное село, а теперь черные обгоревшие руины. Вместо полей блестела чернотой разлившаяся река, которая после подрыва дамбы затопила селение, поля, колхозные строения: коровники, склады, мельницу. Черное, пахнущее гарью мертвое место — вот все, что осталось от населенного пункта. Даже вместо станции поезд встретила брезентовая палатка, где размещался дежурный, здесь шла работа: военнопленные в обмотках и тряпье валили оставшиеся деревья, чтобы хоть начать восстанавливать здание железнодорожной станции; еще часть пленных таскала на волокушах трупы, которые висели вдоль дороги, складывая их в огромную общую могилу. Серго с перекошенным ртом несколько секунд висел на запоре двери, а потом вдруг спрыгнул вниз, не дожидаясь остановки состава. Со звериным ревом он кинулся с кулаками на крайнего пленного, ударил по носу так, что во все стороны брызнула кровь, тут же схватил обломок камня и ринулся колотить пленных немцев.

— Горячий парень, ох, кровь в нем кипит, — покачал головой Василий Ощепков, но останавливать парня не стал. Он, как и остальные, не мог скрыть внутренней дрожи от увиденного ужаса. На поле боя остаются раненые и убитые, враги и свои, только это поле после боя, пускай и длиною в несколько километров. А сейчас перед ними тянулась без конца и края выжженная, разоренная земля, где не осталось ничего живого.

Когда вереница вагонов замерла на месте, вдоль состава побежал красноармеец, привычно выкрикивая во весь голос:

— Из колодцев, из водоемов пить запрещается, набирать воду запрещается. Вода отравлена гитлеровцами перед отступлением! Внимание! Покидать территорию станции запрещается. Внимание! Входить в лес запрещается! Территория вокруг станции заминирована, все источники воды отравлены! Воду и дрова дежурные получают на станции у коменданта. Горячий паек доставят в вагоны. — Особенно нетерпеливых он толкал обратно в вагоны: — Товарищи бойцы, заходите обратно! Повторяю, опасно выходить из вагонов. Территория заминирована, работы только начались! Дежурные, вдоль рельсов идите к палатке, там получите провиант, дрова и воду.

Ощепков и Шубин переглянулись: мертвая земля, не только превращенная в руины и братскую могилу, она еще и смертельно опасна; вода, земля — все немцы превратили в орудие убийства. Территория, где властвует только смерть.

У крайнего вагона раздался шум: женщина средних лет с винтовкой в руках тащила за рукав упирающегося Серго. Тот был покрыт кровью избитых пленных, руки до сих пор были сжаты в кулаки, разбитые об лица гитлеровцев. Навстречу ей спешил однорукий мужчина с красной повязкой на рукаве:

— Что случилось, докладывайте!

Женщина возмущенно дернула вперед Серго:

— Кинулся на пленных, давай мутузить. Пока все не полегли, не остановился. Вот что мне делать с ними теперь? Ишь, герой выискался.

Комендант станции ткнул целой рукой в сторону пленных, которые продолжали мерно тянуть самодельные волокуши, отправляясь за новой партией трупов:

— За такое и под трибунал могу отправить. Оставлю на станции до суда, будешь вместе с ними на равных