Леонид Кузнецов - Линейные корабли типа “Иоанн Златоуст”. 1906-1919 гг. Страница 14

Как-то в воскресный день я и несколько моих друзей решили совершить так называемую "круговую поездку по центральной улице Севастополя", другими словами — пошляться по ресторанам. Мы взяли с собой одного гардемарина, с которым были дружны. Гардемаринам до производства в офицеры запрещалось посещение ресторанов и казино. Как раз за день до этого было по этому поводу специальное указание командующего флотом. Игнорируя приказ, мы вместе с гардемарином забрались в темный угол одного из ресторанов, где попивая вино, тихо и мирно беседовали. Неожиданно и ресторан вошла группа офицеров с одного из крейсеров во главе с лейтенантом, пребывавшем явно не в духе. Мы в этот момент громко засмеялись и привлекли к себе внимание. Лейтенант сразу направился к нашему столику и, сославшись на последний приказ адмирала, потребовал, чтобы гардемарин немедленно покинул ресторан. Я вскипел и ответил ему весьма невежливыми словами.

На следующий день лейтенант подал на меня рапорт. Старший офицер с того крейсера поднялся к нам на борт и потребовал извинений, поскольку, по его словам, я оскорбил их корабль. Я объяснил, что о их корабле вообще речи не было. Во всяком случае я не помню, чтобы об этом говорил. Бывшие со мной в ресторане офицеры поддержали меня, и по крайнем мере в этом отношении дело было улажено. Но рапорт лейтенанта тем не менее пошел наверх, в штаб, и я боялся для себя весьма скверных последствий.

Помог мне случай. Мы вышли в море для проведения очередных стрельб, когда в кормовом каземате неожиданно воспламенился полузаряд для восьмидюймового орудия, и начался довольно сильный пожар, причинивший серьезные повреждения. Мы немедленно вернулись на рейд, штаб эскадры сразу же начал расследование этого инцидента. Прибывший по этому случаю на “Евстафий” командир нашей дивизии линкоров — контр-адмирал Новицкий побеседовал со мной, отнесясь ко всему делу весьма благосклонно. В итоге я отделался двухнедельным арестом без занесения в послужной список.

Право, я не знаю, какой бы оборот приняло это дело, если бы не пожар, в тушении которого я принял активное участие. Через два дня, как положено, я сдал свой кортик лейтенанту С., с которым мы, кстати, были вместе в ресторане, и он повел меня на гауптвахту. В кают-компании посмеивались: набедокурили вместе, а отвечает один.

Должен признаться, что этот арест меня очень расстроил, поскольку по кораблям упорно ходил слух о предстоящем заграничном походе эскадры в Варну и Констанцу. От досады я готов был рвать на себе волосы, наблюдая целыми днями из окна своей камеры за стоящей в бухте эскадрой — выйдет она в море или нет? Дни проходили один за другим, но эскадра, как стояла в бухте, так и продолжала стоять. Чтобы отвлечься я проводил время за чтением и изучением английского языка.

Как-то из окна камеры я увидел великолепную картину. На рейде погружалась и всплывала подводная лодка. Как я узнал позднее это был подводный минный заградитель “Краб”, только что пришедший из Николаева и проходивший ходовые испытания. Тогда я и не подозревал, что мне суждено провести на нем добрую половину войны.

Когда наконец наступил долгожданный день моего освобождения, я, вернувшись на “Евстафий”, обнаружил всех в сильном возбуждении: в Севастополь прибывает царь. Через несколько дней в Севастополь, совершив переход с Балтики, пришла Императорская яхта “Штандарт” и встала на якорь у Графской пристани. В день прибытия царя корабли стали кильватерной колонной в Северной бухте параллельно железной дороге, по которой должен был прибыть царский поезд. Ждать пришлось недолго. Вскоре из-за Инкермана появился поезд с голубыми царскими вагонами. Поравнявшись с первым кораблем, паровоз уменьшил скорость, и поезд медленно пошел вдоль строя эскадры. Загремел салют, царь стоял на площадке своего вагона, держа руку под козырек…

Прибыв в Севастополь, царь с семьей переехали на “Штандарт”. Мы стояли в южной бухте, и я с вахты мог в известной степени наблюдать жизнь царской семьи на “Штандарте”. царь вставал рано утром и купался прямо с трапа “Штандарта”. Затем он и десятилетний царевич катались на шлюпке. Весь день затем царевич резвился на палубе яхты, всем своим видом показывая, насколько он счастлив жить на короле. Императрица и Великие княжны, особенно последние, очень просто и свободно гуляли по городу.

Через несколько дней царь отбыл на “Штандарте” в Ялту на свою дачу в Ливадии. Туда же отправилась и эскадра. Наше пребывание в Ялте было просто великолепно. Царь произвел в офицеры гардемаринов Черноморского флота. Событие это торжественно отмечалось на всех кораблях.

Мы совершили восхождение на гору Ай-Петри, откуда открывался изумительный вид на море и утопаю шее в зелени побережье. Мы были настолько очарованы, что пробыли на вершине до самой темноты. Не хотелось никуда отсюда уходить…

Вернувшись в Севастополь, мы стали готовиться к завершению кампании. Приближалась осень…

В октябре из Морского министерства пришло предписание откомандировать офицеров-офицеров-добровольцев желающих стать подводниками, в школу подводного плавания в Либаве. Я немедленно подал рапорт командиру “Евстафия”. Командир вначале возражал, но в конце концов согласился.

Через два дня скорый поезд помчал меня на Север. Прощай, знойный, благодатный и гостеприимный Юг!

“Летняя кампания ознаменовалась частыми выходами на учения и стрельбы”

Приложение № 2

Бой у мыса Сарыч 5/18 ноября 1914 г

Походный порядок русского флота После трехдневного похода, имевшего целью уничтожение портовых сооружений в Трапезунде, осмотр прибрежных вод Анатолии и постановку минных заграждений у нескольких пунктов ее побережья, флот возвращался в Севастополь. На пути, 4 ноября, командующий флотом получил из Морского генерального штаба уведомление, что “Гебен” находится в море. Уголь был на исходе, не позволяя предпринять специальных поисков “Гебена”, и флот продолжал свое движение, по-видимому, не слишком рассчитывая на случайную встречу с противником*.

Утром 5 ноября погода была тихая, легкий туман, горизонт дурной, в особенности W и N\W части. Флот шел в следующем походном порядке: Линейные корабли (“Евстафий” — флаг командующего флотом, “Иоанн Златоуст”, “Пантелеймон”, “Три Святителя”, “Ростислав”) — в одной кильватерной колонне. Сзади линейных кораблей — подивизионно миноносцы (1 — й дивизион — типа “Дерзкий”, 3-й дивизион — типа “Лейтенант Шестаков”, 4-й и 5-й дивизионы типа “Лейтенант Пущин”. Крейсера — в дозоре в 3,5 милях от флота: “Алмаз” впереди, справа “Память Меркурия”, слева “Кагул”.

Имея в виду не только изложение событий боя, но и тактический его анализ, нам приходится особенно внимательно рассмотреть особенности походного порядка флота, определившего собой исходное положение для его развертывания при встрече с “Гебеном”. Как указывалось выше, встреча могла носить случайный характер и быть быстротечной, так как для "Гебена'' бой с соединенными силами Черноморского флота не представлялся выгодным.

Вероятнее всего, он стремился бы не ввязываться в продолжительное сражение, а поспешил бы уйти.

В данном случае, ввиду тумана и дурной видимости горизонта, вероятность случайной встречи увеличивалась, причем все данные были за то, что противник обнаружится на небольшой дистанции, сразу выйдя из мглы.

Так как адмирал Эбергард знал о присутствии "Гебена'' в море и не имел никакого основания быть убежденным, что встреча с ним не произойдет, то, казалось бы, первой заботой его должно было быть соответственное построение походного порядка, чтобы иметь возможность: 1) в кратчайшее время перестроиться в боевой порядок, дабы сразу же атаковать неприятеля; 2) избрать такой строй, который дал бы возможность всем кораблям принять участие в атаке; 3) предусмотреть необходимость обеспечения атаки путем задержания противника в боевом соприкосновении с флотом, стремясь продлить время атаки, а затем и эксплуатировать ее.

Ориентирующим соображением для построения походного порядка могло служить наиболее вероятное направление, в котором более всего шансов обнаружить противника впереди по курсу.

В действительности же линейные корабли шли в строе кильватера, что представляло большие удобства при соединенном плавании, так как, "следуя движению головного", корабли автоматически воспроизводят маневры адмирала, они как бы "на привязи" у него. Но в случае появления противника впереди, они обречены на длительный поворот, чтобы выстроить боевую линию, дающую возможность ввести все орудия в бой. Выгодный курсовой угол, на который в этом случае должен был лечь флот, составлял около 80–90° (большие поправки на курсовой угол — следствие централизованной стрельбы, когда все корабли колонною сосредотачивают огонь по одной цели).