Pафаил Мельников - Крейсер I ранга "Рюрик" (1889-1904) Страница 22

На баке

“Выход из этого удручающего положения, выход, достойный нашей великой родины, может быть найден исключительно в правильной постановке нашей политики на Дальнем Востоке”, – считал адмирал. А для этого надо “признать точно, без колебаний вновь народившуюся силу Японии” и вступить с ней в такое соглашение, которое исключит ее союз с Англией. Сделать это можно, согласившись с фактом полного преобладания Японии в Корее, взамен чего следует выговорить право России на организацию базы русского флота на о. Каргодо (Кочжедо), вблизи Мозамно.

Но мысли адмирала шли вразрез с уже полностью сформировавшейся в Петербурге идеей о “жизненной” необходимости обладания Квантунским полуостровом как естественным выходом России к незамерзающим водам Тихого океана и конечному пункту великого сибирского железнодорожного пути, продолжением которого в океане будет служить коммерческий порт в Талиенване, охраняемый эскадрой в его военной базе – Порт-Артуре. Да и японцы, уже вполне утвердившиеся в Корее, не допускали даже мысли о каком-либо присутствии русских в Мозампо, которое они считали “Гибралтаром Корейского пролива”. Инициатива адмирала, как и его предшественников, не имела успеха, а настаивать пока не поздно, на уходе из Порт-Артура он не решился.

Русский флот так и остался в условиях базирования на два порта, разделенных более чем 1000- мильным пространством чужих вод и берегов. Сомнительность базирования на Порт-Артур подтвердили и совместные маневры флота и сухопутных войск, проведенные весной 1900 г. по замыслу вице-адмирала Е.И. Алексеева, с августа 1899 г. – “главного начальника и командующего войсками Квантунской области и морскими силами Тихого океана”. Наступающую эскадру составили “отряд десантной экспедиции” во главе с начальником эскадры (крейсера “Россия”, “Рюрик”, “Владимир Мономах”, “Дмитрий Донской” и броненосец “Наварим”) и блокирующий отряд: броненосцы “Сисой Великий” (флаг младшего флагмана), “Наварии”, “Петропавловск”, три канонерские лодки и два минных крейсера.

По оценке посредников, высадка сухопутного (более 1200 человек) и морского (455 человек) десантов 18 апреля была произведена успешно, оборонявшиеся войска под командованием генерал-майора А.М. Стесселя не успели подтянуть достаточно сил противодействия, а подходу подкреплений помешал огонь канонерских лодок. Успешно действовал и блокирующий отряд, отразив несколько атак миноносцев. В ходе маневров корабли приобрели опыт совместных ночных плаваний без огней и опыт блокадных действий, проверили в деле организацию службы, включая высадку и прием десанта, а также ряд нововведений, вроде кормовых огней с лампами минимальной силы света (до 5 свечей), фонарей с откидными дверцами для скрытой сигнализации и т.д.

В отчете о маневрах Я.А. Гильтебрандт подчеркивал крайнюю рискованность использования десанта из экипажей кораблей, боеспособность которых при отсутствии резерва морских команд сильно понижается. Опыт маневров убедил начальника эскадры в необходимости подчинения приморской крепости командованию флота. Этого требовали задачи обеспечения единства методов управления стрельбой, правил сигналопроизводства, организации опознавания кораблей, обслуживания материальной части, четкого взаимодействия между береговыми батареями, минной обороной и кораблями эскадры. Но все эти доводы, подкрепленные ссылками на высказывания знаменитого германского фельдмаршала Мольтке в 1886 г., на министров не подействовали. Мнение адмирала, первым поднявшего вопрос о единстве командования флотом и базой, в Петербурге даже не обсуждалось.

Последующие события отвлекли эскадру от планомерной боевой подготовки и неожиданно заставили вспомнить опыт только что проведенных маневров. Виной тому было боксерское восстание в Китае. Этим восстанием китайский народ, не надеясь на продажных сановников, попытался сам дать отпор все более бесцеремонно хозяйничавшим в стране иноземцам. Поводом для ответного военного вторжения европейских держав был захват восставшими иностранных дипломатических представителей. И хотя Россия с самого начала стремилась удержать карательный пыл иностранцев, особенно немцев, чей посланник был убит в Пекине, европейская солидарность и опасения сепаратных действий со стороны других держав заставили Россию принять участие во вторжении в Китай. Тогда же, под предлогом предотвращения дальнейших больших разрушений русской железной дороги, Россия ввела войска в Манчжурию (Маньчжурия).

К 20 мая 1900 г. на рейде порта Таку (Дагу), морских ворот Пекина, собрались эскадры семи держав. Русский флот представляли броненосец “Сисой Великий”, крейсер “Дмитрий Донской”, канонерские лодки “Гремящий”, “Кореец”, минные крейсера “Всадник” и “Гайдамак”. 24 мая на смену “Дмитрия Донского” пришел крейсер “Россия” под флагом начальника эскадры. В дальнейшем для перевозки десантных отрядов были привлечены чуть ли не все крупные корабли, включая броненосцы “Наварим” и недавно присоединившийся к эскадре “Петропавловск”, крейсер “Адмирал Корнилов”, а затем и пароходы Добровольного флота.

В перестрелке с батареями Таку 4 июня 1900 г. в составе речных сил союзных держав участвовали и оказавшиеся под особенно сильным огнем канонерские лодки “Бобр”, “Гиляк” и “Кореец”.“Дело наших канонерок при Таку, по-моему, одно из самых замечательных в летописях морской войны”, – писал непосредственный участник событий мичман с “Ргорика” П.А. Вырубов. “Рюрик”, ушедший 7 мая во Владивосток за новым послом в Японии А.И. Извольским, заходил по дороге в Нагасаки, где простоял две недели, а затем после пятидневной стоянки во Владивостоке отправился с послом и его семейством в Иокогаму.

Получив здесь известие о взятии Таку, “Рюрик” вышел во Владивосток, откуда 17 июня доставил в Порт-Артур сухопутные войска. Корабль, на котором летом должны были менять во Владивостоке гребные валы и капитально ремонтировать корпус, отправили в тяжелое изнурительное крейсерство в Формозский пролив конвоировать транспорты с войсками. 18 сентября “Рюрик” обеспечивал высадку союзников в Шанхай-гуане (Шаньхайгуань), где всю ночь освещал побережье своими прожекторами. И только к концу года корабль поставили на ремонт.

Показательны выводы, сделанные вице-адмиралом Е.И. Алексеевым по окончании операций. Он указывал лишь на недостаток в составе эскадры разведчиков, миноносцев, канонерских лодок и крейсеров (без которых о полезном крейсерстве немыслимо было и думать). Общих же оценок и предложений, касающихся повышения боеготовности и пополнения главных сил, Алексеев не дал. Военного столкновения с Японией он, в отличие от начальников эскадр не ожидал.

Зная, как бывший начальник эскадры, крайнюю слабость ремонтной и судостроительной базы флота и негодность всей системы ремонта, адмирал правильно указывал на необходимость узаконить капитальный ремонт кораблей, выделив для этого специальные средства и время с выводом корабля из строя. Но коренного усиления или перевооружения ремонтной базы, как это было сделано в 1885 г. при И.А. Шестакове, когда во Владивостоке вместо прежних мастерских был построен современный механический завод, адмирал не предлагал.

Речь шла лишь о том, чтобы выделить деньги для быстрого сооружения в Порт-Артуре двух доков и “вообще возможно быстрее развить его средства”. Как и прежде, приходилось изворачиваться, добывая материалы и инструменты на японских и даже гонконгских предприятиях. Лишь изредка, после упорных напоминаний, добивались заказов, сделанных, и как правило, урезанных в Петербурге.

В полной мере все это преступное легкомыслие властей предстояло почувствовать с начала 1901 г., когда после затянувшейся кампании корабли начали поочередно становиться на ремонт.

В кампании и на ремонте

За пять лет службы на Дальнем Востоке “Рюрик” стал ветераном эскадры, наплавал без малого 100000 миль и сжег в топках до 50000 т угля. Многое на корабле износилось, требовали ремонта его корпус и механизмы, а гребные валы – замены. Внушительным был перечень предложений по усовершенствованиям, накопленных сменявшими один другого командирами крейсера. Корабль нуждался в модернизации.

Известие о предстоящем ремонте крейсера во Владивостоке было встречено на корабле без энтузиазма. Немало было сказано о “недомыслии наших петербургских сановников”, обрекавших корабль на затяжную и небезвредную для его корпуса более чем полугодовую зимнюю стоянку на блоках и клетках в доке, а офицеров-на долговременное и разорительное в условиях владивостокской дороговизны береговое содержание [3].

Распадалась и сдружившаяся за время плавания кают-компания этого лучшего, как с гордостью писал мичман П.А. Вырубов, корабля эскадры: часть офицеров в силу извечного некомплекта расписывали на другие корабли. Действительно, не в пример крейсеру “Память Азова”, с ремонтом которого в Нагасаки в 1898 г. справились за два месяца, “Рюрик”, окончив кампанию в декабре 1900 г., пробыл в ремонте более полугода. К неудобствам затяжных работ присоединились и такие чисто бытовые, как отсутствие отопления и освещения. В доке не было водопровода пресной воды, и пополнять ее запасы для питья команды приходилось с помощью ушатов, которыми каждый день вооружались специально выделяемые для этого наряды матросов. В довершение всего сам док нуждался в ремонте из-за критического состояния его бетонной облицовки, которую начали заменять гранитной.