Михаил Болтунов - Погоня за «ястребиным глазом». Судьба генерала Мажорова Страница 50

По возвращении из командировки Мажоров на две недели засел за отчет. Его коллеги по «корейской» группе делали то же самое. Написали две большие папки текстового материала и оформили два альбома фотографий. Материал получился интересный и поучительный. Он был направлен в Главное разведывательное управление Генерального штаба.

Дальше произошли события, которые без натяжки можно назвать историческими. Ничего подобного не знала прежде наша военная разведка. Был сделан однозначный вывод: нам необходимы корабли, подобные «Пуэбло», обладающие высокими разведывательными возможностями.

А уже 1 декабря 1968 года вышло совместное постановление Центрального Комитета КПСС и Совета Министров СССР о строительстве четырех кораблей радиоэлектронной разведки.

Через два года в рекордно короткие сроки был спущен на воду головной корабль этой серии под названием «Крым». Так что старания Мажорова и его команды не пропали даром.

КАК ВЫБИРАЮТ ПАПУ РИМСКОГО?

Через месяц после возвращения из Северной Кореи Мажоров был назначен исполняющим обязанности директора института. Николай Емохонов убыл к новому месту службы в Комитет госбезопасности. Электронная разведка иностранных спецслужб в последнее время значительно активизировалась, и КГБ остро нуждался в технически образованных, компетентных специалистах.

Емохонова пригласили на должность заместителя начальника управления. Через год он уже стал начальником управления и генерал-майором.

«Служба Николая Павловича в КГБ, — вспоминал Мажоров, — шла весьма успешно. Он быстро завоевал авторитет. Через какое-то время выдвинулся на должность заместителя Председателя Комитета, потом — первого заместителя Юрия Андропова. Емохонов удостоился Ленинской премии, стал доктором технических наук. Во всяком случае, перед уходом в запас он имел звание генерала армии. А это говорит о многом».

Что ж, Юрию Николаевичу было не привыкать замещать директора. Обязанности руководителя он исполнял, когда на повышение в министерство перевели Петра Плешакова, теперь стал и.о. после ухода Николая Емохонова.

Вскоре из Главка поступила команда — подобрать кандидатуру на должность главного инженера института.

Видимо, предполагалось, что Мажоров станет директором института. Однако об этом не было сказано ни слова. Сложилась весьма щекотливая ситуация. Ему предстояло подобрать себе замену при полной неясности собственного будущего. Пришлось побеспокоить начальство, чтобы добиться ясности в этом вопросе. Ему передали, что министр Калмыков принял решение: Мажорову быть директором, и дело только в кандидатуре главного инженера.

И теперь, откровенно говоря, Юрию Николаевичу не очень-то хотелось в руководящее кресло. Но конъюнктура, как модно выражаться сегодня, сильно изменилась. Годы его «катили» к пятидесяти, и следовало определяться.

Он был полковником. Это означало, что служба его через три года могла благополучно завершиться. На посту же директора имелась возможность стать генералом и еще послужить, поработать, принести пользу Отечеству. Словом, решение было принято.

Теперь оставалось не ошибиться в выборе будущего главного инженера. Ведь это правая рука руководителя НИИ.

Перебрав фамилии сотрудников, взвесив все «за» и «против», он остановился на кандидатуре Александра Зиничева, которого знал еще с фронтовых лет. Однако представление на Зиничева было отклонено заместителем министра Петром Плешаковым. Петр Степанович по-прежнему внимательно и ревниво следил за всеми перемещениями в институте. Разумного объяснения этому не существовало, но факт оставался фактом. Дальше — больше. Мажоров последовательно предлагал на утверждение Плешакова еще четыре кандидатуры. Но все они также были отклонены. Юрий Николаевич сделал вывод: Плешаков ждет, когда ему назовут нужную кандидатуру. Но кто этот «нужный» человек, оставалось загадкой.

Однако время не стояло на месте. Несмотря на всю кадровую чехарду и неопределенность, институт должен был выполнять поставленные перед ним задачи. И он выполнял их.

Приближалось 25-летие института. 4 июля 1943 года Государственный Комитет Обороны (ГКО) принял постановление «О мероприятиях по организации производства радиоэлектронной аппаратуры». В этом постановлении говорилось и о создании Всесоюзного научно-исследовательского института по радиолокации. Структурно он входил в наркомат электропромышленности. Директором стал Аксель Иванович Берг.

Интересно отметить, что тогда, в середине войны, когда не хватало самого необходимого, руководство страны установило размеры окладов, продпайки, ввело систему бронирования от призыва в армию для сотрудников института.

С тех пор прошла четверть века, и хотелось отметить эту праздничную дату, наградить сам институт, его работников. Мажоров обратился с ходатайством к министру Калмыкову о награждении ЦНИРТИ орденом Ленина.

Но все оказалось намного сложнее. В оборонном отделе ЦК Юрию Николаевичу доходчиво объяснили, что 25 лет — это не та дата, при которой награждают учреждение каким-либо орденом. А уж о высшей награде страны и говорить не приходится.

Однако Мажоров сдаваться не собирался. Он попытался партийным чиновникам объяснить, что тут случай особый, так как вся отрасль сравнительно молодая и насчитывает всего четверть века.

Ему отказали. Но разъяснения имели-таки положительные последствия. Действительно, в словах Мажорова был свой резон.

Летом, в июне, решили торжество не проводить. Время отпускное, дачное, собрать руководителей, бывших и нынешних сотрудников не просто. Празднование перенесли на осень.

Собрались в сентябре 1968 года. Приехали Аксель Берг, один из первых директоров Сергей Владимирский, академик А. Введенский.

Отгремели праздничные торжества, но Мажоров по-прежнему оставался и.о. директора. Петр Плешаков не спешил выносить его кандидатуру на коллегию министерства.

Вновь вернулись к главному инженеру. Юрий Николаевич на сей раз вспомнил о подполковнике Владиславе Лобанове. Отец у него был генерал-лейтенантом, начальником управления в Министерстве обороны. Петр Степанович, будучи руководителем «сто восьмого», опекал Владислава. Признаться, специалистом он оказался слабеньким, но выхода не было. Отвергнуто уже пять кандидатур. В конце концов, чтобы успокоить собственную совесть, Юрий Николаевич убедил себя, что «подопрет» Лобанова опытными заместителями.

В этот раз Мажоров предложил три кандидатуры, и среди них Лобанова. Двоих Петр Степанович отмел сразу, а вот увидев в представлении Владислава, оживился. Юрий Николаевич напомнил Плешакову о невысокой технической подготовке кандидата, но на это замечание заместитель министра не отреагировал. Он в конце концов добился своего.

Однако кадровые проблемы были лишь частью забот полковника Мажорова. Наряду с научной тематикой института приходилось порой отвлекаться и на решение самых неожиданных вводных.

Как-то вызвал к себе Мажорова заведующий отделом ЦК Иван Дмитриевич Сербии. Встреча с «Иваном Грозным» не предвещала ничего хорошего.

«Это довольно одиозная фигура, — вспоминал Юрий Николаевич, — власть его над оборонщиками была безграничной. Он мог любого руководителя снять с должности. Через него осуществлялись все награждения, присвоение званий военным, прикомандированным к промышленности.

Сербии был невысок ростом, коренаст, нрава сурового. Без него не могло состояться назначение ни одного из руководителей оборонных предприятий».

Причиной приглашения в ЦК стало письмо Главкома ВВС, Главного маршала авиации Константина Вершинина, адресованное Сербину. Константин Андреевич просил рассмотреть обращение полковника Владимира Неведомского. Тот докладывал о нарушении воздушного пространства Индии самолетом ВВС Пакистана.

Индийские военные жаловались, что зенитно-ракетные системы советского производства не сумели сбить самолет-нарушитель. И потому делали выводы о низком качестве нашего зенитного оружия.

Неведомский проанализировал маршруты полета и выдвинул идею: нарушителя не удалось уничтожить потому, что его прикрывала так называемая буксируемая ловушка. Он считал, что расстояние между самолетом и ловушкой достигало 15 километров.

Чтобы добиться ясности, Сербии собрал у себя в кабинете и самого Неведомского и Мажорова. Признаться, доводы Неведомского не показались Юрию Николаевичу убедительными. Он высказал свое мнение. Теперь уже Неведомский не согласился.

Сербии, выслушав обоих полковников, сказал: «Знаете, как выбирают папу римского? Кардиналов собирают в один зал и не выпускают до тех пор, пока папа не будет избран. Так и вы, пока не договоритесь, отсюда не выйдете. Ясно?»

Что ж тут неясного. Начали работать. Мажоров попросил у Неведомского данные локаторной проводки самолета. В документах при тщательном изучении обнаружились серьезные неточности и ошибки.