Сергей Несоленый - Полуброненосные фрегаты «Генерал-Адмирал» и «Герцог Эдинбургский» (1869-1918) Страница 6

Плохо было то, что инициатива по внесению тех или иных изменений исходила от людей, малосведущих в специфике постройки современных боевых кораблей. Часто инициатива исходила лично от “покровителя флота” великого князя Константина Николаевича. 9 октября 1875 года, посетив “Генерал- Адмирал”, он "изволил приказать железную палубу обшить досками или клеенкой” 39*. 7 сентября 1877 года при очередном посещении “Генерал-Адмирала” “изволил изменить устройство коечных крючков” и приказал “сделать вместо оных съемные бруски, вкладывающиеся в медные башмаки, укрепленные на стойке из таврового железа” 40*.

28 сентября управляющий Морским министерством С.С. Лесовский лично отдал приказ произвести эти работы! Но Константин Николаевич был инициатором и более серьезных доработок проекта: Н.А. Субботин в рапорте от 20 марта 1878 года докладывал, что Константин Николаевич “приказал сделать соображение о постановке на юте 6-ти дюймовой мортиры” 41*. Конечно, мортира существенно повышала ударную мощь корабля, но вызывала дополнительную перегрузку и, кроме того, требовала дополнительного крепления юта, верхней палубы и борта — т. е. весьма существенных работ по корпусу. Генерал-лейтенант Пестич срочно спроектировал круглую платформу для мортиры и вместе с Поповым определил место на юте для ее установки.

Было решено увеличить запас угля, вдвое увеличить боезапас орудий (с 125 до 245 снарядов), увеличить команду (с 320 до 495 человек). Многочисленные переделки не только задерживали ввод в строй кораблей и удорожали их постройку, но и являлись одной из причин серьезной перегрузки кораблей.

Несмотря на все трудности, 26 сентября 1873 года был спущен на воду “Генерал-Адмирал”, а 29 августа 1875 года в присутствии Александра II — “Герцог Эдинбургский”. “Герцог Эдинбургский” имел после спуска небольшую течь, так как его днище не было залито цементом.

6 сентября 1878 года Н.А. Субботин докладывал о замеченной перегрузке фрегата "Генерал-Адмирал” — она достигла 334,59 тонн и вызвала переуглубление на 13 дюймов 42*. Как с тревогой писал Н.А. Субботин: “Увеличивать углубление такого судна — значит прямо отнимать драгоценное его качество — быстроту хода, уменьшать высоту подводного броневого пояса” 43*.

Дальнейшие расчеты показывали, что перегрузка корабля будет еще больше и достигнет 530 тонн.

Перегрузка привела к тому, что почти весь броневой пояс ушел под воду (переуглубление достигло 2 фута 2 дюйма) и “Генерал-Адмирал” лишился своего главного преимущества перед крейсерами противника. Кроме того, стало ясно, что это отрицательно скажется на скорости и мореходности корабля.

Обеспокоенный таким положением дел А.А. Попов раздраженно писал: “перегрузка наших судов случается именно потому, что в дело вооружения и снабжения вмешиваются лица, вовсе не знакомые с теми задачами, которые имелись ввиду при составлении чертежей” 45*. Это был камень в том числе и в огород великого князя Константина Николаевича, однако А.А. Попов был не только талантливым, но и смелым человеком и никогда не боялся отстаивать свою точку зрения.

Настойчивые требования специалистов о снижении перегрузки вынудили Морское министерство принять меры к облегчению кораблей. 18 октября 1878 года управляющий Морским министерством приказал уменьшить число снарядов до 125. В тот же день Константин Николаевич приказал число команды по возможности уменьшить до 320 человек (как это было в проекте 1872 года).

15 мая 1880 года главный командир Кронштадтского порта вице-адмирал П.В. Козакевич доложил управляющему Морским министерством, что фрегат “Генерал-Адмирал” готов начать пробу машин на ходу. 19 мая фрегат вышел в море. По докладу командира “машина ходила очень спокойно, в кочегарнях воздух прекрасный, в машине немного жарковато”.

При переходе до Ревеля планировали постепенно увеличивать число оборотов машины. При 50 оборотах скорость достигла 10,5 узла, но при увеличении числа оборотов до 55 выявилась неисправность в работе подшипников гребного вала, поэтому дать больший ход не рискнули. После устранения неисправностей число оборотов довели до 64, скорость достигла 13,13 узла, машина работала спокойно, но после 15 минут стал греться упорный подшипник — ход опять пришлось снизить.

Возвращаясь в Кронштадт, пройдя меридиан острова Гогланд, крейсер произвел первые стрельбы из 8-дюймовых орудий зарядами 35 фунтов призматического пороха и снарядами из закаленного чугуна. Эти орудия имели длину ствола в 22 калибра и были установлены на станках системы Чернова. Выстрелы направлялись вдоль борта и постепенно приближали дуло орудий к борту так, что углы, составляемые осью орудий с диаметральной плоскостью были у кормового в 20, 16, 13 и 6 градусов, а у носового — 15, 11, 6 и 5 градусов.

При первых выстрелах оказались трещины во внутренней деревянной обшивке борта, при вторых эта обшивка в местах, ближайших к дулу орудий, отошла. При третьих выстрелах она оторвалась окончательно, а при последних выстрелах (углы 6 градусов у кормового и 5 градусов у носового) железные листы наружной обшивки фальшборта между ближайшими к дулу орудий шпангоутами оказались вдавленными вовнутрь, но незначительно: у кормового орудия на 5/8 дюйма, у носового на 7/8. Других повреждений не было. На работу машины выстрелы не оказали никакого влияния 46*. Надо сказать, что еще на стадии постройки поднимался вопрос об усилении борта в местах воздействия на него дульных газов, но лично Константин Николаевич отверг это предложение, так как это вызывало дополнительные затраты.

27 мая “Генерал-Адмирал" вернулся на Кронштадтский рейд, при этом обнаружилось, что воды в трюме набралось 4 дюйма и она прибывает в сутки на 2 дюйма 47*.

26 июня 1880 года состоялись официальные испытания “Генерал-Адмирала” на мерной миле. Водоизмещение при испытаниях было 4749,47 тонн, наибольшая достигнутая скорость 14,4 узла, средняя — 13,57 при средней мощности машины 4472,31 л.с. (наибольшая — 5329 л.с.). При этом температура окружающего воздуха была +17 °C, в машинном отделении +31 °C, а в кочегарке +42 °C.

Результат не радовал, так как фрегат выходил на испытания максимально облегченным, водоизмещение полностью оснащенного корабля составляло 5300 тонн (на 700 больше проектного!) — при таком водоизмещении скорость корабля должна была оказаться еще меньше. Кроме того, серьезное беспокойство вызывала течь на абсолютно новом корабле.

По возращении председатель Кораблестроительного отделения МТК лично исследовал причину возникновения течи и 8 июля 1880 года в своем докладе управляющему Морским министерством писал: “Я пришел к тому заключению, что главную причину этой течи следует приписать значительному углублению фрегата (на 2 фута 2 дюйма) против назначенной по чертежу грузовой ватерлинии, так как при этом углублении фрегата верхний шельф брони в носовой и миделевой частях входит в воду, которая просачивается под шельф, по внутренней железной обшивке (рубашке за броневою подкладкой), и показывается через заклепки, в особенности в тех местах, где концы от бимсов стальной (жилой) палубы приклепаны сквозь рубашку к набору” 48*. Стало ясно, что нужны более кардинальные меры по снижению перегрузки корабля.