Владимир Поликарпов - Русская военно-промышленная политика. 1914—1917. Государственные задачи и частные интересы. Страница 9

Помимо миллиона, ассигнованного Советом министров 2 ноября 1912 г. на станки ружейным заводам, Военное министерство получило 10 млн. руб. на создание «особого чрезвычайного запаса» пушечных патронов — речь шла об увеличении боевых комплектов легкой полевой артиллерии с 1000 до 1500 снарядов на орудие, причем ввиду срочности дела половину этих снарядов разрешалось заказать за границей. Тут же, однако, выяснилось, что и ружейные заводы работают — в мирное время — в две-три смены, и снарядная промышленность уже загружена до предела на весь 1913 г., так что и половину нужного количества заказов разместить у себя невозможно. Образовался остаток денег, и ГАУ предложило использовать его на «другие, более настоятельные нужды», в том числе «на образование запаса станков на трубочных, пороховых и др. заводах — 1 млн. руб.»{91}.[16]

Вопрос о размере запаса снарядов обсуждался 21 декабря 1912 г. в Артиллерийском комитете — главном научном и техническом подразделении ГАУ. Дело было представлено так, что увеличенный соответственно опыту войны с Японией запас в 1000 выстрелов «не уступает боекомплектам большинства иностранных держав»[17]. Комитет, «не отрицая все же пользы некоторого дальнейшего увеличения этих комплектов», увидел и «препятствие» этому — угрозу порчи пороха при длительном хранении. Лучшим выходом из затруднения могло быть «заблаговременное увеличение производительности наших заводов» — такое, чтобы они в условиях войны успевали делать столько снарядов, сколько потребует фронт. В итоге вместо обсуждения теоретических расчетов нормы запаса, соответствующей обстоятельствам будущих военных действий, ГУГШ решило прежде всего на деле достигнуть ранее установленной нормы, а уже потом думать о ее увеличении. Таким образом, неверно было бы считать, что все сводилось к сохранению прежней ограниченной, слабой нормы[18]; наоборот, этот показатель становился чисто условным ориентиром, и такой подход не означал отказа от усиления производства.

Но на практический ход дела влияло усмотрение «главного артиллериста»: 31 декабря, несмотря на возражения Я.Г. Жилинского[19], и 15 января 1913 г. — с ведома великого князя Сергея Михайловича — ГАУ предложило Комитету Генерального штаба использовать часть 10-миллионного кредита на заказ Путиловскому заводу 500 пушек для конной артиллерии (свыше 3 млн. руб.), соответственно уменьшив заготовление снарядов. В результате вопрос об увеличении комплектов, по выражению А.М. Зайончковского, «заглох»{92}.[20]

В обвинительном акте, предъявленном позднее Сухомлинову, по поводу норм и запасов не упоминалось о вмешательстве великого князя Сергея, положившем начало растаскиванию кредита на снаряды, и вся ответственность легла на бывшего военного министра{93}. Тяжесть ее черносотенцы постарались перенести еще дальше в сторону от истинного источника катастрофы, указывая на причастность к злополучным решениям самих общественных представителей. «Нельзя снять с себя, господа, эту моральную ответственность, — говорил 19 июля 1915 г. в Думе Н.Е. Марков. — Раз мы, члены Думы, рассматривали законопроекты, раз мы требовали объяснений, сокращали цифры… раз наши докладчики входили в секретнейшие сведения… то этим самым мы признавали, что мы отвечаем и за… результат». Он напоминал, что «за все время никто из нас, никто из членов Государственного совета не возвысил голоса»; «самого главного не было сказано, что весь план подготовки, все нормы запаса — все ошибочно… В этом вы все и я с вами, мы виноваты… Так не говорите же об ошибках самодержавного правительства, когда вы сами учинили столь колоссальную ошибку»{94}.

Предвоенная «Большая программа по усилению армии», составленная Генеральным штабом, предусматривала постепенное увеличение состава армии начиная с 1913 г. и рост вооружений к сроку готовности в 1917 г. Этот срок определялся тем, что стратегические дороги, сооружаемые на французские кредиты для ускорения сосредоточения войск на берлинском направлении, не могли быть закончены быстрее{95}.[21] Начальник Канцелярии Военного министерства Н.А. Данилов 13 мая 1913 г. уведомил военного министра, что «для непременного окончания означенных заготовлений к 1917 г.» потребуются новые кредиты, и к выяснению их размера следует «теперь же приступить». А поскольку «производительность казенных артиллерийских заводов и теперь уже использована почти полностью», то Данилов просил дать указание ГАУ «обсудить вопрос, какие казенные артиллерийские заводы должны быть расширены». Помощник военного министра А.П. Вернандер признал соображения Данилова «чрезвычайно важными» и 15 мая направил их от имени Сухомлинова главным управлениям министерства «к срочному исполнению». Расширить заводы надлежало в сжатый срок, «с таким расчетом, чтобы заказы материальной части артиллерии и предметы артиллерийского довольствия были закончены к 1 января 1917 года»{96}. Соответственно, в «Малую программу» (утверждена 10 июля 1913 г.) с ее первоочередными мероприятиями по заводам вошли ассигнования почти на 16 млн. руб. — в полтора раза больше, чем за предшествовавшие восемь лет. 3,1 млн. предназначались на постройку нового (третьего) трубочного завода и еще около 13 млн. — на расширение ружейных, патронных (в том числе 1 млн. на перенос и расширение гильзового отдела Петербургского завода), двух трубочных, Казанского порохового и Петербургского орудийного заводов и трех арсеналов; но ничего не говорилось о еще двух заводах (взрывчатых веществ и пороховом), построить которые требовал великий князь Сергей Михайлович{97}.

16 июля 1913 г. ГАУ представило Военному совету свои соображения о порядке исполнения «Малой программы». Поскольку необходимо «закончить все заготовления… к 1 января 1917 г., то есть в оставшиеся три года», говорилось в «Соображениях», артиллерийскому ведомству придется «не только мобилизовать все имеющиеся технические средства его, но и значительно расширить и усилить их; причем осуществить это мероприятие необходимо с таким расчетом, чтобы оно действительно отразилось на подаче изделий заводами в ближайшие три года». Мероприятие «носит характер выдающейся спешности и должно быть осуществлено с особой энергией». Вести такое дело «обычным порядком» нельзя. Ввиду «особой спешности» начатого строительства и закупок оборудования ГАУ просило «сократить по возможности формальности», связанные с получением денег из казначейства и составлением смет и денежных отчетов. Эти «экстренные меры» были одобрены Военным советом 25 июля 1913 г. и санкционированы Николаем II 20 августа. 31 октября ГАУ добилось также позволения закупить за границей станки («особо точные», поскольку их не выпускают русские заводы либо не могут дать быстро) еще на 4 450 000 руб.{98}

Через четыре дня после решения Военного совета от 25 июля ГАУ потребовало еще миллион рублей на постройку капсюльного завода. Этот объект не числился в «Малой программе»; затем с промежутками в несколько дней последовали новые аналогичные ходатайства; в совокупности на капсюльный завод и другие объекты ГАУ просило 2 666 000 руб. — в счет уже предоставленного ему кредита «Малой программы» (15 850 000 руб.), хотя в ней эти объекты не значились.

Все эти поспешные, не согласованные с прежними предположениями, разрозненные требования порождали впечатление об отсутствии в работе ГАУ системы, планомерности.

5 сентября 1913 г. Военный совет пришел к заключению, что подобный способ пополнения «Малой программы» «является недопустимым», и предписал пересмотреть распределение 16-миллионного кредита, «имея в виду, что в первую очередь необходимо обеспечить армию… [орудийными] патронами».

Об ассигнованиях, которые уже были заявлены сверх 16 млн. «Малой программы», предписывалось ходатайствовать «особыми представлениями в установленном порядке».

22 октября ГАУ внесло в Военный совет доклад «О распределении кредита 15 850 000 руб., отпущенного по закону 10 июля 1913 г. на расширение технических артиллерийских заведений». В нем ГАУ не только просило о перераспределении средств «Малой программы», но и добивалось еще 24,5 млн. руб. на заводское строительство.

В порядке «перераспределения» отпало лишь требование о создании третьего трубочного завода. Он был ранее нужен для того, чтобы обеспечить увеличение боевых комплектов трехдюймовых пушек с одновременным введением нового типа снарядов (бризантной шрапнели), заимствованного из Германии образца, но также и для «пока еще предположенного увеличения боевых комплектов полевой легкой артиллерии». Отложив этот замысел («постройка нового трубочного завода, как выяснилось в настоящее время, не является безотлагательной»), ГАУ теперь думало часть средств, предназначенных на трубочный завод по «Малой программе», израсходовать на другие «мероприятия, хотя и не предусмотренные законом 10 июля 1913 г., но тем не менее не терпящие, как выяснилось ныне, отлагательства». Имелось в виду, в частности, построить те объекты, какие в июле-сентябре не удалось втиснуть в «Малую программу» в ее прежнем виде (новые капсюльные производства, расширение пороховых заводов и пр.).