Рома Зверь - Солнце за нас. Автобиография Страница 11

2002

Оля

Саша сотрудничал с компанией «Даго», занимающейся производством рекламы, писал музыку для роликов. В этой компании работало много Сашиных друзей, его одноклассников. Они помогали нам снимать, монтировать видеоклип «Для тебя». В «Даго» я познакомился с девушкой. Ее звали Ольга, она работала помощником продюсера проектов. Однажды мы пришли с Сашей в «Амбар» – там у него была встреча с сотрудниками из «Даго». Среди них была Оля. Оля Куренкова. Я спросил у Саши, что это за девушка. Он сразу все понял и стал подкалывать: «Ну, началось! Всё, творчества никакого не будет, семейная жизнь… Да ладно, я тебя прекрасно понимаю, хорошая девушка». – «Сергеич, ну чё ты сразу начинаешь! Мне просто интересно…»

Я поехал провожать ее домой. Она жила на метро «Бабушкинская». Мы остановились у подъезда. Я спросил, на каком этаже она живет. Сказала, на девятом. Она вошла в подъезд, дверь закрылась. Я отошел от дома и долго смотрел на окна девятого этажа, ожидая, в каком из них загорится свет. Свет загорелся, и я смотрел в то окно еще минут двадцать. Мне казалось, она должна сейчас выглянуть… ну не знаю, а вдруг я там стою? Мне так не хотелось оттуда уходить.

Конечно, она так и не выглянула, я вышел на перекресток, на противоположной стороне от дома было кафе, на фасаде вывеска, по которой бежали огоньки по кругу. Я поехал домой в чувствах. А потом у нас завязался роман. Войтинский взял ее телефон в «Даго», он же всех там знает. Я позвонил, мы начали встречаться, а потом я переехал к ней, и мы стали жить вдвоем. Как-то так получилось, что я к ней, а не она ко мне. Я снимал квартиру. Она тоже. Мы виделись часто: ходили вместе в кино, ужинали. Я все время провожал ее, и так получалось, что проще было бы жить вдвоем, в одной квартире, чтобы туда-сюда не ездить. Удобнее было вместе. У нее уже было всё более обжито, чем у меня, поэтому к ней. Большой-то разницы не было. Просто у нее было как-то лучше. Она же девочка, а девочки лучше… Я привык потом. Там рядом был Северный рынок. Почему Северный… Более цивилизованный, нежели у меня на Хабаровской, крытый.

Получается, Оля – первая девушка, с которой я вместе начал жить. Гражданский брак фактически. Вели домашнее хозяйство, но я же привыкший к этому делу – совместному быту. Кто посуду будет мыть, что ли? Такого вопроса не стояло. Я мыл, она мыла. Кто как мог. Не было у нас бытовых заморочек. Я по привычке все время оставлял свои вещи где попало. Как любой мужчина. И брал их там же. Вечером на кресло бросаются вещи в кучу, утром встаешь, надеваешь их и идешь куда-нибудь. Так и было: стояло в комнате кресло, которое было завалено вещами: моими, ее. Не всегда, короче, было все аккуратно развешано. Но это нормально. Это же такая одежда, которую таскаешь все время. Бывает, залезаешь в одну вещь и ходишь в ней постоянно, и прятать ее в шкаф бессмысленно, потому что утром снова ее наденешь. Стиркой я не занимался. Я посуду мыл, готовил.

Как я ухаживал за Олей? Цветы дарил, какие-то подарки. В магазин пойти, какую-то шмотку ей купить. Кофточку, ботинки, маечку… не знаю. Сережки подарил как-то. Золотые. Я их купил в Таганроге. У нее должен был быть день рождения скоро. И я решил чуть ли не впервые в жизни на свой страх и риск купить для девушки какое-то украшение. Страх, потому что я в украшениях не силен. И вкус ее до конца мне не был понятен. Ну, я как-то чё-то подумал: вот эти, наверное, было бы неплохо. Взял и купил. Понравились, угадал.

Оля из Подмосковья. Она что-то там читала, музыку любую слушала. Предпочтений каких-то узко направленных не было, больше к современной – от Стинга до Шакиры. Она хорошо знала английский, училась в каком-то инязе. Оля устроилась в «Даго» сначала переводить, а потом уже стала работать ассистентом продюсера. Разницы в воспитании я особой не чувствовал. Она такая… совсем уж девочка. Во всем. В разговоре, в чувствах, эмоциях. Совсем нежная, совсем безобидная. Чуть-чуть ребенок. При этом она знает, что нужно делать дела. И переживает по всяким мелочам. Семью свою очень любит, выезжает на выходные домой к родителям в Подмосковье. Я тоже ездил с ней. Папа у нее работал в Москве в какой-то фирме, мама не помню где. Есть у нее младшая сестра. Так как я был музыкантом начинающим, они интересовались, спрашивали. Я и в Таганрог с ней ездил. Моя мама хорошо к ней отнеслась, сказала: «Милая девочка».

Я очень хорошо помню один момент. Как-то вечером она пришла с работы, я вернулся со студии. Мы легли спать, и вдруг она спрашивает: «Ром, а как ты песни пишешь? Как у тебя это получается?» – «Знаешь, Оль, бывает, осеняет, и поплыли. Обычно… Прости, пожалуйста!» Я встаю с кровати и иду на кухню, беру ручку и записываю тест. Бывает, осеняет, и поплыли. Обычно выбираешь: или – или… Прямая два зеленых светофора… И тебе уже не страшно… твою любовь покажут в телебашне… метро «Кольцевая»… Я пишу «Кольцевую». Я запомнил это прекрасно, потому что Оля спросила, и в тот самый момент, когда я стал отвечать, в моей голове одновременно родилась строчка, а из нее вышла сразу целая песня. Я вернулся в комнату.

– Ром, а что случилось?

– Я песню написал, Оля. Вот так это и происходит.

Она ничего не поняла, конечно же. Такой это странный процесс. Просто бывает, осеняет… осеняет, и поплыли! Поехали! «Кольцевая» метро потому, что через Кольцо насквозь все другие ветки проходят. Есть места, до которых нельзя добраться иначе, только через Кольцо. Все говорят – на Кольце, есть Кольцевая автодорога. Есть просто кольцо – как знак, он очень сильный, он всем понятен. А еще можно сесть на «Кольцевой» и бесконечно пускаться по кругу. Песня почему-то грустная получилась, хотя отношения с Олей были тогда нормальными. Но я же говорю, что это от меня не зависит. Я фантазирую. У меня какие состояния, какие ощущения внутри были, я так и писал. Плюс какие-то небольшие выдумки. Хотя выдумкой это трудно назвать. Это было что-то идеализированное, покрасивее, чем есть на самом деле. Чтобы не обыденность эта… Как тогда, помнишь, я рассказывал про поезд? «Я герой, я еду в ночь?» То же самое в песнях осталось. Я хотел бы видеть жизнь одной, а она другая. А хотелось, чтобы белый костюм, белые туфли и идти по набережной. Сука, красиво! Я мечтал об этом всю жизнь – представлял такую легкость, свободу. Остап Бендер и Рио-де-Жанейро. Вот так и в песнях у меня случается мечтательный перебор. Знаешь, есть такое выражение – «одежда на вырост»? Вот и у меня песни на вырост.

У Оли работа достаточно креативная. Английский язык, понятно, вся эта канитель… Но это меня не смущало, нормально. Я-то песни писал, тоже творческая, знаешь ли, личность, ни хуём-буём. Оле нравилось, что я сочиняю, ей было интересно. Если я играл ни гитаре, то она не мешала, уходила из комнаты. Я ей не показывал новые песни. Конечно, она была одним из первых слушателей. Но так, чтобы я написал и ей сыграл – нет, такого не было. Я писал песню, мы записывали ее на студии, делали черновичок, и я был уже готов показать песню в каком-то виде. Тогда я приносил ее Оле: вот песня. Она радовалась. Когда ей какая-то нравилась больше, она слушала ее все время. Сначала я приносил черновик, потом второй черновик, потом чистовик, и она уже потихоньку начинала въезжать: этот вариант лучше, а та версия нравится больше, эта меньше, а вот в этой что-то еще заиграло. Она начала понимать, что к чему. Если каждый день находиться в такой обстановке, волей-неволей начнешь… Она не оценивала, просто слушала те песни, которые ей больше нравились. Все-таки каждый человек – это фокус-группа. Понятно, что это субъективное мнение, потому что Оля со мной живет, мы близкие люди. Я просто смотрел на ее реакцию. Оля ничего никогда не высказывала по поводу моего творчества, она просто слушала. А я пытался понять, почему именно эти песни ей больше нравятся. И находил ответ, можно было догадаться.

Олин след можно найти во многих текстах. Я тебе рассказывал про то, как ее провожал в первый раз? «Заинтересованные глазки» все этим пропитаны. Когда стоял возле ее дома, увидел какое-то кафе напротив, чебуречную практически. Там была вывеска, на которой было написано «Кафе» огоньками бегущими и какое-то еще украшение из этих лампочек. В кафе напротив бегут по кругу огоньки, и ты не против. Давай, смелее подходи. Стрела из лука, сквозные жаркие сердца. И прямо в руки любовь на алых парусах. Когда глаза-то заинтересованные бывают? Как в Одессе говорят – «у меня к этому человеку есть интерес». Оля подарила мне на день рождения блокнот для записи песен. Из какого-то дизайнерского магазина, вроде «Брюссельские штучки» назывался: красивую черную пепельницу и черный блокнот. Он как тетрадка, только поуже чуть-чуть, на пружинках. К обложке приклеен какой-то материл типа сукна шершавого. В него я и стал записывать. Вдохновение… У тебя роман с девушкой. Ты окрылен. Что-то выдумываешь, пишешь.

Работа с сессионными музыкантами