Николай Ефимович - Майя Плисецкая. Рыжий лебедь. Самые откровенные интервью великой балерины Страница 13

– А у вас есть фавориты в Большом?

– Говорить о фаворитах очень опасно, потому что есть много замечательных танцовщиков и балерин, которых я обязательно обижу, если не назову.

– Если бы вам сейчас предложили полную и безоговорочную власть над Большим театром, что бы вы изменили?

– В Большом театре много интересного и в балете, и в опере. Сегодня пожалуйста – творите, никаких преград.

– Майя Михайловна, многие артисты балета говорят о том, что не могли бы состояться без вас. Хотя вы не были их педагогом. А кто действительно продолжает ваши традиции?

– Я думаю, что все продолжают. В Большом театре очень хорошие балерины. Первого класса! А еще – есть русская балерина Полина Семионова, которая танцует в Берлине. Есть Эгле Шпокайте в Вильнюсе. Изумительные артистки. Я это больше всего ценю. Для меня самое главное – не ногу задрать, а быть артисткой. Слышать музыку и знать, зачем ты на сцене, что ты хочешь сказать, а не показать. Это нужно не только в балете, но и в драме, в кино.

– А на одной технике можно выехать?

– Когда нет ничего в глазах, жестах, движениях, то вряд ли. А вообще раньше не было такой техники, как сейчас. Даже старые фильмы балетные сейчас смотреть трудно. И на балерин, которых мы считали кумирами, богинями. Как-то даже удивительно – чем же мы восторгались? А это просто времена меняются.

– А у вас бывает ностальгия по ушедшим годам?

– Ностальгия у меня всю жизнь по Большому театру. Она у меня была даже тогда, когда я выходила на сцену Большого. Я ее обожала и обожаю, считаю ее самой лучшей сценой мира. Можете мне поверить, потому что я танцевала почти на всех сценах мира. Такой сцены, как в Большом, на свете нет.

– Отчего вы не преподаете? Видя вас, хочется стать лучше. Вам есть что сказать.

– Я во многих странах даю мастер-классы. Не то что выворачиваю детям ноги, а показываю им партии балетные и роли. Считаю, это важнее. Потому что в пятую позицию может, в общем, поставить всякий педагог.

– Вы все время пытались устроить в балете революцию. А зачем? Вы и так царили на сцене.

– Я танцевала все классические балеты. Но сделать что-то оригинальное первой всегда было моей мечтой. Конечно, в мою молодость было совершенно нереально думать о новом. Даже наших новых хореографов не пускали на сцену Большого театра. Уж не говоря об иностранцах.

– А как же прорвался Альберто Алонсо с «Кармен»?

– Это ведь политика. Он с Кубы. Как можно было ссориться с Фиделем Кастро?! Тут повезло. А все остальное было недопустимо. Это, конечно, было жалко. Потому что мы знали, что есть Баланчин, есть Бежар… Но все совершенно недоступно.

– Поэтому вы сами делали себе роли?

– Это был выход из безысходной ситуации. И пять балетов на музыку Щедрина я все-таки станцевала. Бог был милостив ко мне. И появился Бежар. Конечно, очень жаль, что я танцевала его немножко поздновато. Один из моих любимых номеров Бежара – «Болеро». Я так ни один балет не хотела танцевать, как «Болеро». Когда я увидела его первый раз, то совершенно обомлела, как это было здорово. Бежар сказал как-то Карле Фраччи, знаменитой итальянской балерине: «Если бы я Плисецкую знал на 20 лет раньше, балет был бы другой». Интересно, что бы он тогда сделал?

– В середине октября вы встречались с принцем Астурийским. Он опять предлагал вам пожить в Испании?

– Совсем нет. Я получила из его рук премию. Очень престижную, испанскую «нобелевку». Впервые за 25 лет дали балету. Это было очень торжественно, шикарно, по-испански.

– Вы специально к этому дню какой-то новый наряд приготовили?

– Нет. Я была в своем платье. Конечно, карденовском – черном с двумя красными пуговицами. Я не люблю одеваться вызывающе.

– А по жизни ваш принц – это Щедрин?

– Конечно. Он – один на свете.

– Вы как-то сказали в интервью, что он всегда прав, что бы он ни утверждал, ни говорил.

– Да. Когда я делала не то, что он советовал, сказал или настаивал, каждый раз я проигрывала. Каждый день начинается с его совета. Если послушала его, значит, правильно. Во всем – в искусстве, в жизни, на сцене. Даже платья мне он выбирает у Кардена.

– А вы в одежде по-прежнему верны Кардену?

– Я считаю его человеком с абсолютным вкусом. Вот этот пиджак, который сейчас на мне, тоже его.

– А муж, как всегда, готовит вам ко дню рождения сюрприз?

– Пока не признавался. Но он мне в свое время сделал фантастический подарок. Подарил музыку «Дамы с собачкой» в день моего рождения. Что может быть дороже?!

– Каждый раз, когда звонишь вам, не перестаешь удивляться: вы то в одной стране, то уже в другой. Не устали по миру колесить?

– Да нет, это интересно. Сидеть дома, что ли?! Вот, к примеру, сейчас я была в Японии председателем жюри балетного конкурса. Увидела, как танцует весь мир. Причем танцы все новые, модерны. Я бегала сюда-туда, чтобы посмотреть как можно больше. Так интересно. Представьте себе, кореяночки – стройненькие, с фарфоровыми личиками, по 18 лет. Танцуют все – и «Лебединое озеро», и модерн. Изумительно.

– Где еще, кроме балета, вы могли найти себя?

– Есть такой анекдот. Спрашивают: «Вы играете на скрипке?» – «Нет, не пробовал, но, наверное, играю». Я не пробовала другое. Мне всегда нравилась драма. Поначалу больше, чем балет. Во всяком случае балетом я никогда не увлекалась. Но меня отдали в балет.

Карден и Плисецкая.

«Читая жизнь свою…».

А я интересуюсь всяким искусством. Интересуюсь вообще жизнью. Очень много сейчас читаю. Причем абсолютно несистемно. А уж когда совсем ничего не хочется, люблю пасьянсы раскладывать.

– Майя Михайловна, не могу не спросить, читатели не простят. Как вам удается так прекрасно выглядеть?

– Я как-то случайно напала на собственную байку. И возможно, что так и существует в жизни. Я в жизни получила очень много цветов, роскошных роз. Я за ними ухаживала всегда – подрезала стебли, на следующий день снова подрезала и меняла им воду. При том что я совершенно одинаково за ними ухаживала, проходило два, три дня. Постепенно одна головку повесит, другая, третья. И в конце концов через неделю из всех цветов стояла одна роза. Так же происходит с людьми. Кто-то завял рано, кто-то подольше, как эти розы.

– А в какое время вам было интереснее всего жить? Никогда не хотелось оказаться примой императорского театра?

– Мне было бы интересно родиться в XXIII веке.

18 ноября 2005 г.

Майя Плисецкая: Путин позвонил мне в машину, когда я ехала в театр!

В Москве, в Кремлевском дворце, прошел юбилейный гала-концерт.

И в 80 лет Плисецкая сводит с ума зрителей так, как попсовым звездам и не снилось.

Вечером в минувшее воскресенье в Москве, у Кремлевского дворца, очередь желающих попасть на юбилейный вечер великой балерины растянулась на несколько километров. Несмотря на снег с дождем, народ терпеливо ждал, пока кремлевская охрана пропустит всех через «рамки безопасности». Как у нас всегда случается, работали они не все. Тут же бродили бравые ребята, предлагавшие за мзду провести вне очереди. Кто-то соглашался. Остальной народ вспоминал толпы, стоявшие за водкой в горбачевские безалкогольные времена, или просто шутил. Или злился, когда соседи по очереди случайно наступали на ногу. Но все упорно стояли. И было ради чего.

Майя Михайловна в своем знаменитом платье от Кардена блистала на сцене. Сначала просто вышла поблагодарить всех, кто пришел к ней на юбилей. Потом знаменитый испанский танцор Хоакин Кортес в конце своего зажигательного выступления вывел Плисецкую на сцену, и они вместе продолжили будоражить зрителей классным фламенко. Народ в зале уже рыдал от восторга. Вдруг Кортес решительно снимает танцевальные ботинки и преподносит их Плисецкой. В качестве подарка. Майя Михайловна не растерялась и, вскинув гордо руки с ботинками горячего испанца, как с самым дорогим подношением на свете, продолжала царить на сцене.

А в финале, конечно же, исполнила свой коронный номер последних лет «Ave Майя». Публика захлебывалась криками «браво». Прославленная балерина подошла к оркестровой яме, к дирижеру: ну что, повторим еще раз? Ну разве тот мог отказать?!