Евгений Додолев - Александр Градский. The ГОЛОС, или «Насравший в вечность» Страница 17

Братец мой, Ивана,

Не губи меня в темном лесе,

Загуби меня в чистом поле!..

Народная исполнительница в записи, расшифрованной Градским, рассказывает эту трагическую историю очень бесстрастно, объективно. Так же исполняет ее и автор обработки. Но в противоположность вокальной партии инструментальная, с использованием синтезатора, очень драматична: инструменты словно комментируют трагическое содержание песни, очень интересной своими элементами ладовой переменности и необычным для рок-музыки семидольным метром.

…«Русские песни» – цикл, еще не звучавший на эстраде, но уже записанный для Всесоюзного радио, исполняется автором, Александром Градским (вокал, гитара, синтезатор), Юрием Ивановым (бас-гитара), Юрием Фокиным (ударные) и Сергеем Зенько (флейта, саксофон, деревенские свирели).

Градский 1981

Елена Коренева вспоминала:

«В октябре 81-го я отмечала свой очередной день рождения. Среди приглашенных были моя сестра, подруга и соседка, тогда как мужскую половину представлял цвет отечественной культуры – Саша Градский, Леня Ярмольник, Саша Абдулов, а также кинокритик Валя Эшпай и его приятель Андрей Богословский, поэт, композитор, прозаик. С Андреем мы были своего рода сиамскими близнецами, так как не только родились в один день, месяц и год, но, что не менее странно, находились когда-то в параллельном романе с супружеской четой: я – с Кончаловским, он – с его женой-француженкой. Теперь супруги отъехали в дальнее зарубежье, а мы собрались на общее торжество. Одним словом, меня окружали друзья. Кто-то из них был женат, кто-то почти, одни пришли с девушками, другие оставили дам дома. Только я все еще пребывала в одиночестве. После первого тоста я пригубила бокал шампанского и, оглядев собравшихся за праздничным столом «бременских музыкантов», воскликнула: „Боже мой, ведь каждый из вас мог бы стать моим мужем!“ Мое запоздалое открытие заставило некоторых поперхнуться и взглянуть на свою девушку: прости ей, дуре, все-таки именинница!.. Ярмольник выронил рюмку и затрясся мелким хохотом. Он был первым в списке кандидатов. Придя как-то ко мне в белом костюме, он сделал предложение, потом пояснил, что проверял „на слабо“, хотел „завести монополию на Кореневу“. В отношении остальных я, конечно, сильно преувеличила, и все-таки нечто романтическое связывало меня почти с каждым. Даже с Сашей Градским, влюбленным в мою Джульетту. Однажды ночью после спектакля мы отправились на его машине в путешествие по Ленинским горам. Андрон тогда был в заграничной поездке. Мы не собирались наставлять ему рога, однако вдохновенно устремлялись все глубже в ночь, пока не припарковали машину в кустах. Тут произошло непредвиденное, так бывает только в кино: прямо перед нашим носом, в десяти метрах, стояла машина Вивиан, жены Андрона! А вскоре из темноты вынырнула и она сама, бодрой походкой направившись в нашу сторону. Надо было что-то срочно предпринять: допустить мою с ней встречу в компании Градского в четвертом часу утра было невозможно! Саша сдернул с сиденья какую-то тряпку и накрыл меня с головой, затем вышел ей навстречу. Радостно поприветствовав Сашу, она полюбопытствовала, кто у него в машине, и, подойдя, ткнула в меня пальцем: „Кто это? Почему она в чадре? Это что, восточная женщина?“ Сашка отшутился: „Да нет, просто замерзла, лучше не трогай ее, она нервная, еще укусит!“ Вивиан не стала испытывать судьбу (вот что значит француженка!) и, быстро распрощавшись, вернулась к своей машине. Так мы с Сашей избежали неприятных объяснений, а я – мести соперницы. Но наша прогулка резко на этом закончилась, он отвез меня домой, оставив нас обоих гадать всю жизнь: а что могло быть, если бы?..»

Об одном из любопытных эпизодов этого года АБГ вспоминал спустя почти 20 лет:

– Когда Ельцин был первым секретарем Свердловского обкома партии, он запретил проведение в Свердловске двух моих концертов. Кто-то, видимо, донес: дескать, какой-то там рок-музыкант молодежь уральскую бередит. И от его имени меня и прикрыли. Но я человек незлопамятный, и, когда однажды, кажется, это было в Доме кино, мы встретились лицом к лицу на фуршете (он с рюмкой водки, и я с рюмкой водки), я напомнил Борису Николаевичу о давнем инциденте. «У вас ко мне должок», – интригующе-фривольным наплывом начал я. «Какой должок?» – встрепенулся тогдашний опальный политик. «А вы мои концерты закрывали в Свердловске». – «Ну это, наверное, не я сам все-таки делал. Извини». То есть он как-то так просто сказал, по-нашему, и никакой обиды на него во мне не осталось. Наоборот, проникся уважением и мнения своего по сей день не изменил. Вторая личная встреча была, когда Президент России вручал мне Народного. А третья, к сожалению, в Храме Христа Спасителя, во время прощания с ним…

Градский 1982

Геннадий Стариков вспоминал:

«В 1982 году в Государственном центральном концертном зале „Россия“ шла сдача большой праздничной программы, посвященной 40-летию победы в битве под Москвой. Участвовали практически все звезды советской эстрады, в том числе и мы, ансамбль „Верасы“…

Каждый вечер, выступая в гала-концерте, мы исполняли пару вещей под фонограмму. Знаменитую „Малиновку“ и еще что-нибудь. Мне стыдно об этом вспоминать, ведь мы, „Верасы“ золотого состава, никогда на концертах не пользовались фонограммой. Только живьем: больной ты, измотанный гастролями – не важно! Как и золотые „Песняры“. А вот „Сябры“ не стеснялись пользоваться фонограммой. Пересекаясь на гастролях, мы это видели. Наверное, поэтому у них не было таких потерь в людском составе, как у нас и „Песняров“.

Итак, выступая под фонограмму, что было условием организаторов, мы не имитировали исполнение своих партий, а реально пели и играли. Инструменты и микрофоны были включены в звукоусилительную аппаратуру. И вот однажды случилось невообразимое…

После нас по программе выступал Александр Градский. Он выходил с гитарой на авансцену, занавес за ним закрывался, и в это время наши рабочие быстро убирали аппаратуру и инструменты, освобождая сцену для других артистов.

Градский пел песню о войне, а перед ее исполнением сказал несколько фраз о вечной памяти павшим. И вдруг в паузе, в абсолютной тишине раздался страшный грохот – это наш рабочий сцены грохнул об пол большую тарелку от ударной установки. Он сделал это по гастрольной привычке, как делал всегда, собирая барабаны, чтоб быстрее их собрать и унести. Но он забыл, где находится. Градский был в шоке. Взяв себя в руки, он исполнил песню, а потом пожаловался руководству, требуя официальных извинений от руководителя „Верасов“ Василия Раинчика. Он был уверен, что это было подстроено специально. Никаких извинений он не дождался.

На следующий день Градский вновь выступал после нас, и хоть говорят, что снаряд не попадает в одно место дважды, но бывают снаряды и с высокоточным наведением…

Мы закончили свое выступление под шквал аплодисментов. Раинчик призвал рабочих быть осторожнее и покинул сцену. А сам забыл при этом выключить клавиши.

И случилось то, что случилось. Когда Градский скорбными словами вновь установил в зале полную тишину, сзади из-за занавеса – о ужас! – раздался жуткий рев синтезатора! Это один из рабочих хотел унести синтезатор со сцены и, взяв его под мышку, надавил локтем на десяток клавишей. Он же понятия не имел, что инструмент не выключен! Не знаю, как Градского не хватил инфаркт, но после выступления он как безумный носился по этажам и кричал:

– Разве это ансамбль?! Это шайка бандитов! Никакие это не „Верасы“. Это „Вирусы“.

Да, такое нарочно не придумаешь».

Комментарий Александра Борисовича Градского (успевшего в режиме курортного цейтнота прочитать по диагонали рукопись настоящей книги летом 2012 года в Крыму): – Не мог я это говорить! Скорее всего орал: «Суки, падлы!» Или что-нибудь в этом роде…

Градский 1983

В конце мая «МК» опубликовал наезд на Легенду, который был язвительно озаглавлен

«Необыкновенный концерт»; речь шла о якобы неудачном шоу в молодежном центре «Авангард»:

«Хорошо, когда концерт заканчивается аплодисментами и возгласами „браво“. Хуже, когда он просто наконец-то заканчивается. И уже совсем плохо, когда свои эмоции, полученные от выступления артистов, зрители выражают в критических письмах и в различные инстанции. Вот и к нам, в редакцию, пришло недавно такое письмо:

„4 мая в молодежном центре «Авангард» состоялся концерт А. Градского. Мы, зрители, пришедшие на этот концерт, крайне возмущены как самой организацией вечера отдыха, так и поведением А. Градского, – пишут комсомольцы Красногвардейского района, – нам жалко потерянного времени“.

Какое же разочарование ждало этих молодых людей, заранее и с удовольствием покупавших билеты на выступление популярного и любимого ими певца? Что вынудило Л. Сазонову, Г. Валову, Е. Полякова, О. Мельникову и их товарищей, работников солидного научно-исследовательского института, на столь категоричную фразу в конце письма: „Мы хотим, чтобы впредь такого не повторялось!“?