Миша Бастер - Хардкор Страница 21

Шили ударно, даже хиппи из «Желтка» подключили – благо там клепать ничего не надо было… Нам помогал кроить Леша Кришнаит, а шить-металлист Чалый, из Харькова, которого мы притащили, и который успел к тому времени уже жениться на подруге Миледи- Марте, благодаря которой мы, в далеком уже прошлом, и познакомились с Пауком и всеми остальными. Работа в ателье постепенно смешалась с пошивом для музыкантов и тусовщиков, между гастролями и концертами, в любое время суток. И поездками на юга. Как раз в июле 88 го, оторвавшись на концертах в «Зеленке», Зеленом театре Парка Культуры, где выступали «Круиз» и «Шах», мы решили отдохнуть и купили билеты на юг, а Юля Локомотив- на север, в Прибалтику. До сих пор храню ее письмо оттуда… Мы же, с Костылем, Миледи и Коляном, двинули в Гурзуф, куда впоследствии должны были подтянуться Паук и прочие тусовщики. С билетами, как и со всем остальным, было достаточно трудно, и нам дали места в разных вагонах. Мы путем каких-то ухищрений в концу дня доменялись до одного купе – и тут начались приколы. Рома, имеющий абсолютный музыкальный слух, ложась спать, заявил, что колеса нашего вагона отстают на несколько четвертей от других, но мы поржали над его подозрительностью и легли спать. Во сне мне пригрезился натуральный черт, и я переполошила все купе. А через какое-то время нас разбудили уже проводники: «Остановка по техническим причинам, не волнуйтесь, выходите на полчаса из вагона, вещи не берите!» Ничего себе, «не волнуйтесь»! Именно под нашим купе отвалились колеса; пришлось их менять, остановив поезд…

Мы поселились в Гурзуфе. Кстати, снять флэт людям с неформальной внешностью тогда было трудным делом, но нам повезло… Но спокойно отдыхать долго не пришлось, местной гопоте не понравились Миледины феньки, мои бритые виски с крестами в ушах и Ромина коса до пояса. Наезд был конкретный, с битыми бутылками против Роминой немецкой бритвы, применить которую ему помешал местный татуированный авторитет, игравший неподалеку в карты со своими дружками. Который, вмешавшись в потасовку, разогнал братву и посоветовал нам валить в Судак, пока гопники не очухались и не собрали еще человек двадцать…

Приезд Паука и остальных ожидался только дня через три; и мы, не дожидаясь, повалили в сторону Алушты, неожиданно встретив по дороге Хирурга, Орлиса и еще нескольких человек, валивших в Рабочий уголок, где расположился нелегальный палаточный лагерь. Там Ник Рок-н-Ролл и другие деятели до утра донимали нас (особенно Рому с его слухом) песнями под расстроенную гитару и постоянным угаром. Приехали от Москвы отдохнуть, называется, спокойный летний отдых!

В шесть утра мы по-тихому решили все-таки свалить в Алушту и попытаться там отдохнуть цивильно и действительно спокойно… Но- фиг вам! Не успели мы снять флэт на самой верхушке горы и уже спускались, довольные, к морю, как рядом с нами остановилась милицейская упаковка и ехидный голос произнес: «Садитесь, подвезем, там вас уже ваши московские друзья дожидаются!» Мы, подумав, что это Паука с Саксом свинтили за какую-нить выходку, смирились со своей участью, мысленно распрощавшись со спокойствием на этот день, и сели в газик. Блин! В обезьяннике вместо Паука с Саксом нас ожидали все те же вчерашние друзья, которых всем скопом притащили с облавы из Рабочего уголка. Они орали, прикалывали ментов, а Хирург бегал в своих «неправильно обрезанных», как это инкриминировалось, шортах, за которые ему влепили штраф местные власти, и собирал подписи на телеге на все симферопольские и алуштинские отделения милиции- видимо, с целью написать потом в вышестоящие инстанции за беспредел и превышение полномочий. При этом помимо постоянного винтилова нефоров по всему крымскому побережью, обысков и конфискаций «фамильного серебра» в виде браслетов из гнутых вилок, перстней, ошейников и прочего железа, допускались издевательства и забривание налысо волосатых хиппарей и металлистов, путешествующих в одиночку или малым количеством… Кстати, это потом имело последствия осенью, когда я услышала по радио, что симферопольским ментам все-таки влетело; перестройка медленно, но верно продвигалась вглубь страны. Но «День москаля» местная крымская гопота отмечала побоищами москвичей и питерцев еще несколько лет…

К вечеру мы не поместились в очередную партию «упаковки» до Симферополя, с целью отправки домой от греха подальше, и оказались единственными, кому удалось снять в Алуште квартиру. Мы двинули с Ромой в Судак, где встретили уныло бредущих по берегу двух лысых парней в хипарюжных свитерах, которые, при разговоре с нами, узнав в Роме Костыля из «Коррозии», время от времени откидывали по привычке голову назад: видимо, длинный хайер был у них достаточно долгое время…

По приезде в Москву Рома, пока Паук отвисал в Гурзуфе, возобновил репы с Боровом и Чумой – который Игорь Чумычкин, что играл с Костылем еще в «99 %» а потом в «Алисе», и который вышел из окна в день Космонавтики в 93 м году… А мы продолжили клепать куртки в ателье на Чистых Прудах. Но памятуя о южных событиях, записались на полулегальные курсы восточных единоборств, где нас уверяли, что учат айкидо…

Начался новый виток угара и новых знакомств. Так, посещая Хирурга в его стоматологическом кабинете на Речном, встретили Женю Круглого. На лавочке перед кабинетом сидели в очереди местные болтающие тетушки, а Круглый, проходя на прием, сказал, что они еще не спали после вчерашнего угара, посему Хирург при параде, только халат успел накинуть… Я это заценила, когда Саша вышел в каком-то черно-белом прикиде под халатом, при галстуке с булавкой и засученными рукавами. Чем-то похожий на немецкого доктора из комиксов про третий рейх. Хотя… мы все были как персонажи из комикса… Бабок к банкеткам как приклеило, так что из желающих лечиться остались только мы с Ромой.

Выходя из поликлиники, Рома, улыбаясь, указал мне на значок, прикрепленный к моей брючине над коленом. Это оказался красный комсомольский значок. Его втихую приколол Хирург, пока я сидела с закрытыми глазами и открытым ртом… Мы оценили юмор; тем более что он тогда был во всем, даже в протезировании выбитых в драках и потасовках зубов. Народу такого проходило через кабинет много; тот же Рустам, с которым Саша с неважным тогда еще зрением катался на мотоцикле, и они постоянно куда-то врезались. Мотодвижение тогда только набирало обороты и было популярно в хулиганствующей среде, но не у обычных граждан. Инциденты с участием мотоциклистов традиционно рассматривалась не в пользу двухколесных героев асфальта… Но нас еще ждали впереди и несколько байк-шоу, и клубы, и разборки, в общем- годы, полные счастливых и безрадостных моментов жизни… Могли ли мы тогда представить, что так все сложится и мотодвижение будет на пике моды? Навряд ли. Но массовая мода на субкультурность уже появилась в конце 87 года года. С развитием рок-эстрады.

Вообще, 88 й и 89 й были такими богатыми на концерты и события, что мы едва успевали продохнуть. Мой ежедневник разваливался от количества туе, на которые надо было успеть. Начались поездки в рамках гастролей, в роли костюмера «Металл аккорда» – с географией от Средней Азии до Дальнего Востока. Алма-Ата- Ташкент- Самарканд, с чешской металлической группой «Цитрон» и разной попсой. Тут, конечно, тоже угар и работа слились в один большой ком, достойный отдельной саги, потому что наше появление в достаточно диком тогда еще Узбекистане с его средневековым укладом не вписывалось ни в какие местные рамки и вызывало всеобщий интерес на каждом шагу, граничащий с вызовом. Даже наличие в программе более «человечной» попсы не спасало нашего положения, и укуренные местные жители часто воспринимали нас как собственный галлюциноз… Я так понимаю, что тематические гастроли металлических групп пробить было все еще сложно, поэтому организаторам приходилось тесно сотрудничать с приемлемыми вкусу обывателя попсовыми группами, которые играли еще более чудовищное, чем перестроечный стебовый металл.

Так музыкантам и мне пришлось познакомиться с началом творчества Пенкина, Крылова, Маликова, группы «Мираж» и многих других. А в концертных программах принимали участие танцевальные коллективы брейкеров и культуристы с показательными выступлениями. Турчинский как раз часто с нами пересекался. И в этих солянках смешивались все стили – от эстрадной электронщины и рокабильщиков до каких-то полупанков и металлистов… К ним еще прибавлялись какие-то поэты, и вся эта околомузыкальная туса куролесила по Союзу. Понеслась какая-то концертная вакханалия с всеобщей эйфорией от прочувствованной свободы.

Так же я познакомилась и с Лазутчиком – смешным и странным персонажем, мечтающем о сольной карьере, но, по-моему, любившим богемную жизнь больше работы. Что не умаляет его талантов и одаренности. К тому же он в процессе общения несколько расширил и мой кругозор. Этот потомок лейтенанта Шмидта обладал недюжинной коммуникабельностью, проникая на тусы любого ранга, и чувствовал себя там как рыба в воде. Будь то в Олимпийском, посреди советской попсы, или на полулегальном концерте «Чуда-Юда», в угаре на «Коррозии» или отплясывая твист с набриолиненными поклонниками групп «Браво» и «Квартала». Причем, насколько я понимаю, он и сейчас пребывает на этой же волне, поскольку недавно звонил мне по поводу одежды для какого-то клипа; кажется, я именно его видела в какой-то рекламе по телику. Можно сказать, что все эти Остапы Бендеры закономерно нашли свой причал в голубом ящике и в коридорах Останкино.