Сергей Миров - «Воскресение». Книга о Музыке, Дружбе, Времени и Судьбе Страница 5

Только спрашивать-то я у него сейчас не буду, ибо напряжется, как бык, а суть ответа, как обычно, потонет в осторожных, нейтральных и политкорректных формулировках.

Видимо, позиция Кавагое, одного из отцов-основателей «Машины», была уж слишком настойчивой. Впрочем, возможен и еще один вариант! Сознательная или подсознательная борьба за лидерство естественна в начале истории абсолютно всех команд. Без нее ничего не бывает. Может быть, Андрей видел в своем старшем однокашнике потенциального союзника в тогдашнем перетягивании каната между ним и Кавой?

Вообще-то, Сергей Кавагое был совершенно трагической фигурой, эдаким Гамлетом московского рока.

Родился он в семье бывшего японского военнопленного, по уши влюбившегося в русскую женщину.

Надо вам сказать, что Сиро Кавагое пред призывом в японскую армию был студентом-филологом, изучавшим, правда, немецкий язык. Но во время военных действий он как-то нахватался русских слов, а посему… именно его в группе парламентеров с белым флагом направили в сторону Советских войск объявить о капитуляции Квантунской Армии.

Андрей Макаревич, Сергей Кавагое и Алик Микоян. 1972 год

В 50-е, отмотав законный срок, он остался жить в СССР, но оставил себе японское гражданство и работал переводчиком, что давало ему возможность регулярно ездить в Страну Восходящего Солнца и привозить любимому сыну сначала удивительные игрушки, а потом уже аппаратуру и музыкальные инструменты.

Это, конечно же, позволило Серёге быть желанным другом и партнером практически в любом музыкальном коллективе, но ведь и талант был у него немалый!

А главное – стройная идеологическая концепция и чувство момента. Если проводить аналогию, то образ и судьба Сида Барретта, основателя Pink Floyd подходит для нее лучше всего. Хотя коллизия-то не уникальна, а весьма традиционна, здесь можно вспомнить и Брайана Джонса из The Rolling Stones, и Стива Хэккетта из Genesis… музыкальная история на оригинальные сюжеты не слишком изобретательна.

Кава стоял у истоков нескольких групп, а в результате все их оставлял на самом взлете: «Машина Времени», 1969–78, «Воскресение», 1979–80, «Максимум» (позже «Город»), 1981, «Наутилус» (не Помпилиус, а «КаваГулиус»), 1982–83 «Шанхай», 1986… Кстати, может быть, я не всё еще знаю!

Здесь я не хочу останавливаться на его личности подробно, а просто буду возвращаться к нему по мере продвижения в пространстве и времени.

В общем, так или иначе, но пришел Алексей Романов в «Машину» вокалистом, и тут выяснилось, что он… просто не умеет петь без гитары в руках.

Но после нескольких недель притирок и репетиций состоялся их первый «оброк». Этим глумливым словом, помнящимся с уроков истории, мы всегда называли выступления «за базу», то есть бесплатный концерт на вечере отдыха той организации, которая предоставляла помещение для репетиций, эдакий бартер.

Ну и представьте себе вечер отдыха Московской Ткацкой Фабрики им. Клары Цеткин, на который собрались знатные ткачихи всех возрастов, а там – «Машина Времени» с солистом Алексеем Романовым!

В общем, на этом концерте Лёша волновался так, что чуть не выбил себе зуб бутылкой с питьевой водой.

Алексей Романов в «Машине Времени», 1974 г.

И здесь я напомню вам про Алика Сикорского, вокалиста и гитариста, хлебосольного обладателя дачи в поселке «Красная Пахра» и основателя группы «Атланты». На историю «Воскресения» он повлиял не раз, а конкретно после того концерта дал Романову парочку очень важных советов:

– Старик, это все очень неплохо, только слишком «прямо» ты поешь. Здесь нужны некие… «завитушки», что ли… И поосторожнее с переносами ударений в длинных словах, обычно в таких случаях достаточно просто чуть растянуть безударный слог!

Авторитетный Алик говорил это многим нашим рокерам, но лучше всех усвоил и усилил этот урок Женя Маргулис, назвав «завитушки» по-своему «пёсьими фиоритурами» и сделав их частью фирменного стиля. Через некоторое время он, кстати, сменил в «Машине» Сашу Кутикова, ибо того «забрили» на какое-то производство, и группе пришлось обходиться без его мощного и яркого тенора.

Так и продолжала группа работать в три вокалиста, ведь «Солнечный Остров» без тембра Макара и сегодня представить просто невозможно.

Параллельно с ростом популярности, а может, и благодаря ему, у обоих архитектурных рок-лидеров возникли серьезные неприятности в институте. После какого-то опоздания на овощебазу (!) и Романов, и Макаревич были приказом декана… отчислены из института. История была, как полагается и в наши дни, совершенно надуманной. Среди студентов даже ходила шутка: «Солженицын, Сахаров, Раков, Романов, Макаревич». Сам по себе ряд перечислений не оставлял сомнений в идеологических корнях репрессий.

Впрочем, тогда еще все было не все так плохо, у кого-то в ректорате хватило мозгов и ребят в институте довольно быстро восстановили.

Но семейные проблемы, а главное – та самая терция, которой не хватало Лешиному вокалу для комфорта, сыграли свою роль, и однажды Романов просто взял… и не пришел на очередную репетицию.

(Это с ним нередко случалось и впоследствии, конкретно в составе «СВ», но подробно поговорим мы с вами об этом в главах 19, 20 и 25.)

Макар тогда пытался его уговорить, приехал к Лёше домой и долго бродил с ним по кварталам Коньково, наполняя и без того плотный ночной воздух московского Юго-Запада страстными увещеваниями…

И вот тогда в их разговоре случился довольно типичный для нашего поколения и круга момент, когда в качестве упрочняющих позицию аргументов мы используем совершенно не свойственные нам, сугубо приземленные, вульгарно материалистичные, пожалуй, даже циничные доводы.

Лёше было неловко слушать товарища, упорно отстаивающего их еще недавно общие позиции с точки зрения идеалов юности, задач всеобщего добра, и он грубо осаживал Макара, объясняя, почему с этой ерундой нужно завязывать.

Интересно, да? В определенные моменты наше сознание просто вычленяет огромный пласт позиций между «наивным идеалистом» и «самоуверенным циником», заставляя только между ними двумя делать безвариантный выбор.

Сколько раз лично я был свидетелем того, как глубоко творческий, ранимый и не избавившийся от комплексов человек через губу цедит нечто вроде: «Да брось ты, старичок, фигней маяться! Творчество какое-то придумал… Бабки нужно делать!»

Или как еще недавно страдавший от неразделенной любви юноша с гадкой ухмылкой вещает: «Я не понял, ты мужик или кто? Ну, вот и перестань танцевать перед этой сукой! Какая, на фиг, любовь? Они нас только используют, так вот и ты будь жестче, делай то же самое!»

Или вот, пару дней назад, человек, потративший полжизни на восстановление правды российской истории, устало мне произнес: «Ничего тут уже не сделаешь. Перестань ты воевать с ветряными мельницами, плотно закрой свой рот и плыви по течению. На этой земле нет таких понятий, как «совесть» и «справедливость».

И самое главное, что выпрыгивают из нас эти слова только лишь по одной причине: из страха выглядеть несостоятельно перед собеседником, которого сами не без оснований подозреваем в желании и способности произнести нечто похожее! То есть, как на американской дуэли – нужно просто выстрелить первым, и тогда противник даже не успеет достать кольт, и ты будешь выглядеть уверенным циником, а не наивным идеалистом, как если бы он его все-таки, достал!

А потом всю жизнь убеждаем себя, что он это сделать обязательно собирался…

Но неправильно все это. По прошествии более сорока лет с того разговора Лёша Романов с улыбкой мне сказал:

– Уж я не знаю, как на меня Макар тогда не обиделся на всю жизнь, я столько циничных слов ему сказал… А ведь сам я так никогда не думал! В общем, ушел я тогда отовсюду, так в то время звезды сложились. Потом пожалел, конечно, но признаться и сам себе боялся… А через некоторое время мой старый товарищ Алеша Макаревич, двоюродный брат Андрея, все понял, протянул мне дружескую руку и позвал в свою команду «Опасная Зона», которую мы вместе довольно скоро переименовали в «Кузнецкий Мост». Это родная для всех нас часть Москвы, так сказать. Архитектурный-то там до сих пор стоит…

Внимание! В сюжете появляется новое действующее лицо – Алексей Макаревич, фигура не менее трагичная, чем Кава, хотя и по несколько другим параметрам.

Разница в возрасте между ним и его двоюродным братом Андреем исчислялась всего лишь одним годом.

Росли они в разных домах, но каждое лето проводили вместе на даче у бабы Веры в подмосковной Купавне. Существует любительский фильм на 8-миллиметровой пленке, где видно, как они, играя в ковбоев, стреляют друг в друга из игрушечных пистолетов…

Ну, скажите, возможно, чтобы у двух мальчишек-погодков не возникло детского соперничества за то, кто быстрее добежит до пруда, кто больше наловит окуней или бабочек, кого соседские ребята поставят защищать ворота своей команды?