Кит Гринберг - 8 декабря 1980 года: День, когда погиб Джон Леннон Страница 16

— Я по-прежнему верю в мир и любовь, — сказал он Шолину. — Верю в позитивное мышление. Мы рисуем картину жизни, где нет войн, не просто поем о любви и мире, но несем их в себе.

Даже в лучшие моменты Джон не забывал о смерти — и пять безмятежных лет с женой и сыном не смогли этого изменить.

— Или мы будем жить, или умрем, — сказал он. — Если умрем, так тому и быть. Если будем жить, значит, надо научиться жить как следует. Если мы будем сидеть и бояться апокалипсиса в виде краха Уолл-Стрит или пришествия Зверя, ничего хорошего из этого не выйдет.

Потом каждое слово, сказанное Джоном в тот вечер, изучат под микроскопом и сочтут пророческим.

— Надеюсь, что умру раньше Йоко, — сказал он, — потому что просто не знаю, как жить без нее. Я не сумею.

Разговор быстро ушел дальше. Джон, как и его фанаты, пережил лихие годы, и был рад, что все окончилось благополучно:

— Мы выжили… Изменилась даже карта мира, в будущем нас ждет неизвестность, но мы целы и невредимы. А пока есть жизнь, есть и надежда.

Леннон переживал небывалый творческий подъем. Вырвавшись из цепких лап музыкальной индустрии, он будто обрел второе дыхание. Все было хорошо — и «Double Fantasy», и посиделки с Йоко в студии. Он получал такое удовольствие от записи своих песен и их продвижения, как никогда в годы «Битлз».

— Я не перестану работать, пока не умру и не лягу в гроб, — сказал он Шолину. — Надеюсь, этослучится нескоро.

Путь к этому мгновению был тернистым. Разве мог Джон в 1960 году предположить, что спустя двадцать лет будет сидеть с женой-японкой у себя дома в Нью-Йорке и дружелюбно беседовать с репортером? Так что и на будущее загадывать смысла нет. Но он ничего не боится, потому что у них с Йоко все замечательно.

Как сказал Джон, они «спешат жить».

Работу над первым чисто рок-н-ролльным концепт-альбомом «Sgt. Pepper's Lonely Hearts Club Band» «Битлз» начали еще до последнего своего выступления. Как впоследствии в «The Village Green Preservation Society» группа «Кинкс», в нем был налет ностальгии, траур по тому образу жизни, который стремительно уходил в прошлое — во многом усилиями самих «Битлз». Идея группы, колесящей по деревням и развлекающей одиноких людей, восходила к эпохе, когда музыканты и слушатели сидели в одном кругу. Текст «Being for the Benefit of Mr. Kite» взят с плаката, рекламирующего праздник, организованный в девятнадцатом веке Пабло Фанком, первым чернокожим владельцем цирка в Британии. Несмотря на психоделический антураж, здравое зерно было и в «Lucy in the Sky with Diamonds».

Песня родилась в тот день, когда Джулиан Леннон принес из детского сада картинку. Джон хоть практически не занимался сыном, всегда с большим интересом разглядывал рисунки четырехлетнего сына. Глазами Джулиана он видел увлечения собственного детства, в том числе «Алису в Зазеркалье» Льюиса Кэрролла — влияние этой книги заметно во многих его текстах, среди которых «I Am the Walrus». На картинке была изображена девочка с кристаллами вместо глаз. Джон спросил у сына, что это такое.

— Это Люси в небе с бриллиантами, — объяснил Джулиан, имея в виду малышку из его группы по имени Люси О'Доннел.

Поначалу Леннон хотел включить в «Сержанта Пеппера» свою «Strawberry Fields Forever». Но альбом и без того был перегружен, так что песня о благословенных днях, когда они детьми играли в «Земляничных полянах», пошла в «Magical Mystery Tour».

— Мы хотели написать о Ливерпуле, — сказал Джон журналу «Роллинг Стоун» в 1968 году. — Я взял и выписал на листочке все благозвучные названия, какие вспомнил… «Земляничные поляны» стоят у меня перед глазами. Еще была Пенни-Лейн и Каст-Айрон Шор… всякие хорошие названия, драйвовые, красивые. «Земляничные поляны» — просто такое место, где обязательно хочется побывать.

Даже в самых мягких работах Леннона всегда заметна боль. Строка «со мной на дереве нет никого» выражает детскую уверенность Джона в том, что его никто не понимает.

Когда в 1967 году вышел «Сержант Пеппер», все четверо «битлов» сменили имидж — стали ярко одеваться, отпустили усы и бороды. Повсеместно вошли в моду круглые очки — только потому, что их носил сам Леннон. На обложке на переднем плане стоят «Битлз» в ярких атласных мундирах, похожих на форму Армии спасения, а за ними — такие личности, как Зигмунд Фрейд, Карл Маркс, Мерилин Монро, Льюис Кэрролл, Боб Дилан, бывший ливерпульский футболист Альберт Стаббингс. По правую руку Леннона склонили головы «Битлз» разлива 1964 года, в темных костюмах, с прическами моп-топ, похожие то ли на восковые фигуры, то ли на призраков.

Леннон просил разместить на коллаже Иисуса Христа. Но после демонстративных сожжений альбома в южных штатах ему решительно отказали.

За сиянием обновленных «Битлз» прятались болезненные тексты Джона Леннона, с головой ушедшего в самокопание. Его пока что жену Синтию еще ждет публичное унижение, но Джон уже сожалеет о том, как плохо он обращался с женщинами. Например, в песне «Getting Better», навеянной фразой Джимми Никола, не раз звучавшей во время его недолгой работы с «Битлз», Леннон признает: «С женщиной своей я был жесток / Бил ее и взаперти держал».

— Да, таким я и был, — скажет он потом журналу «Плейбой». — Со своей женщиной я обращался жестоко, распускал руки. Не мог выразить свои чувства словами, поэтому и бил ее. Я дрался с мужчинами, бил женщин. Вот почему теперь я все время говорю о мире. Самые жестокие люди первыми стремятся к любви и миру. Мы тяготеем к противоположности.

С пистолетом в кармане, стоя перед Дакотой в ожидании Джона Леннона, Марк Чепмен листал «Над пропастью во ржи». Он и не пытался скрывать, что одержим Ленноном — ни внешностью, ни поведением он не выделялся из толпы фанатов. В первый приезд сюда, с месяц назад, он обошел здание кругом, пообщался с охраной, оценил, можно ли заметить в окне Джона или Йоко. Но так и не понял, какие из окон ведут к ним в квартиру. Но даже встреть он Леннона на улице, он бы не смог так сходу осуществить свою фантазию.

По законам Нью-Йорка нельзя просто зайти в оружейный магазин и купить патроны тридцать восьмого калибра.

Теперь он был полностью укомплектован. Поначалу он хотел было остановиться в YMCA, но тогда бы в прессе написали, мол, Чепмен жил в дешевой комнате рядом с наркошами и извращенцами, а это никуда не годилось. «Шератон» — вот его выбор. Там портье и коридорный говорили ему «сэр». И видели в нем не какого-нибудь проходимца, а дорогого гостя.

Даже таксисты принимали его всерьез. Как-то на выходных он перед Дакотой поднял руку, и к нему сразу же рванула машина. Похоже, водитель принял его за обитателя этого дома. Не так уж и нереально, подумал Чепмен, жить рядом с Ленноном.

— Вам куда?

— Гринвич-виллидж.

Водитель свернул в нужном направлении.

— Столько дел, зашиваюсь, — поведал Чепмен.

— Чем занимаетесь?

— Инженер звукозаписи. А работаю над… только обещай никому не говорить.

Таксист кивнул.

— Особый проект. Пол Маккартни и Джон Леннон снова играют вместе. Я как раз был у Леннона, обсуждали технические вопросы.

24 августа 1967 года Махариши читал в Лондоне лекцию о Трансцендентальной медитации. Трое из «битлов» пошли туда как живая реклама и мероприятия, и движения в целом. Джордж явился с женой Пэтти, Пол с подружкой Джейн Эшер, а Джон с Синтией. На следующий день репортеры ломанулись всей толпой смотреть, как четверо «битлов», Мик Джаггер и Марианна Фейтфул садятся на поезд до Бангора, Уэллс, где должен проходить семинар. В толпе Синтия потеряла Джона. Поезд уже отходил, когда один фотограф заснял миссис Леннон, рыдающую на платформе.

Потом она скажет, что в тот самый момент почувствовала себя брошенной. Брайан Эпштейн обещался тоже подтянуться, как закончит дела в Лондоне — он договаривался об аренде театра Сэвилл для концерта Джими Хендрикса. Пока «битлы» общались с гуру, домохозяйка Брайана заметила, что он весь день не выходит из спальни. Встревожившись, она позвала его по имени, постучалась, не дождавшись ответа, зашла в комнату, где лежало бездыханное тело тридцатидвухлетнего менеджера.

Успех в жизни Брайана — раскрутка сети магазинов, потом превращение «Битлз» в денежный станок — шел рука об руку со стыдом за сексуальную ориентацию. Пока «битлы» экспериментировали с различными веществами, Эпштейн предавался собственным порокам, проигрывал тысячи фунтов за раз в азартные игры, подсел на амфетамины и другие таблетки. Во время турне музыканты часто не знали, где пропадает Брайан, но замечали, что его одолевает депрессия. За две недели до смерти репортер из журнала «Мелоди Мейкер» спросил у него, чего он больше всего боится.

— Одиночества, — ответил Эпштейн. — Хотя в известной степени одиночество — дело наших собственных рук.

Во время записи «Sgt. Pepper's Lonely Hearts Club Band» Брайан лег в больницу. Но едва альбом вышел, он снова с головой окунулся в атмосферу невоздержанности, чем отличались «битлы» на пике психоделической фазы. Чтобы заснуть, каждый вечер он пил успокоительное, карбитрал. Организм настолько привык к лекарству, что Эпштейн принимал максимально допустимую дозу.