Кит Гринберг - 8 декабря 1980 года: День, когда погиб Джон Леннон Страница 28

— Мне всегда хотелось нести детям то, что сам лет в семь-восемь почерпнул из «Ветра в ивах», «Алисы в стране чудес» и «Острова сокровищ», — сказал он Питу Хэмилу. — Эти книги распахнули передо мной двери в мир.

Недолгое время Джон присматривал за Шоном — они боролись, вместе играли с кошками, катались в карете по Центральному парку. Еще Леннон сам пек хлеб — он шутил, что растущие буханки доставляют не меньшее удовольствие, чем растущие продажи альбомов.

По вечерам Шон смотрел «Маппет-шоу», а потом шел к себе в комнату играть в самолетики. Потом Джон заглядывал к нему, выключал свет и, выделяя каждое слово, произносил: «Спокойной. Ночи. Шон».

Разницу между мифической фигурой музыканта Джона Леннона и любящим отцом Шон увидит много позже.

— Мой папа — тот, кто играл со мной в детстве, — скажет он журналу «Пипл». — Я помню его голос, его запах, его руки.

Встречая на Манхеттене друзей, таких же звезд, Леннон показывал на Шона и говорил: «Познакомься с моим гуру».

— Он всегда называл Шона своим гуру, — вспоминал Питер Бойл, актер, сыгравший в «Молодом Франкенштейне», познакомившийся с Ленноном во время «Потерянного Уикенда». — Ему нравилось бродить по Нью-Йорку… Жизнь за забором телохранителей, как у большинства рок- и кинозвезд, его не устраивала.

Йоко видела, что жители Нью-Йорка понимают решение Джона жить среди них, и не лезут в личное пространство их семьи.

— Нас окружают прекрасные люди, — сказала Йоко газете «Нью-Йорк Пресс». — Этот город принадлежит всем нам, и, мы, как одна большая семья, заботимся друг о друге.

Как и до разрыва, Джона с Йоко соединяли крепкие узы.

— Джон однажды сказал: «Говорят, что боги ревнуют любовников и пытаются их разлучить. Но с нами им не справиться. Мы не дадимся», — поведала Йоко журналу «Пипл». — Выходя на улицу, мы всегда держались за руки, словно боялись потерять друг друга.

Мику Джаггеру казалось, что старый друг «впал в спячку». В период «Потерянного Уикенда» Мик, бывало, кутил с Ленноном и его ватагой, и знал многих обитателей Дакоты. Хоть Джон и заявил, что рвет все связи с музыкальным бизнесом, Джаггер верил, что их объединяет нечто большее, чем общее дело. Будучи в гостях в Дакоте, он оставил Леннону записку с предложением встретиться и поболтать. Джон ему не ответил.

Леннон отвечал на звонки Маккартни, хотя Пол всегда заранее не знал, какой прием встретит. Но за долгие годы совместной работы они стали как братья, и перечеркнуть все, что было, не могли и не хотели. Джон отказывается говорить о музыке? Хорошо, Пол готов выслушивать его рассказы про Шона и вставлять истории из жизни собственных детей.

Временами Пол с гитарой в руках забегал к Джону в гости. Они вместе музицировали, вышучивали общих знакомых, смотрели телевизор. 24 апреля 1976 года по NBC шла передача «Субботним вечером в прямом эфире», и вдруг ее создатель, Лорн Майклз, посмотрел в камеру и обратился к четверым «битлам» с предложением собраться у него в студии:

— Мы наслышаны о ваших личных и юридических конфликтах… Здесь, конечно, мне сказать нечего. Кто, кому и сколько должен, решать вам самим. Но еще ходят слухи, что вам пока не предложили достаточной суммы. Если дело в деньгах, у меня есть предложение.

Он показал чек на три тысячи долларов, по его словам, пожертвованный NBC на благое дело.

— Вам всего-то надо спеть три песни «Битлз», — продолжал Майклз. — «She loves you, yeah, yeah, yeah». За нее тысячу. Слова вы знаете. Задача несложная. Чек выписан на «Битлз». Делите как хотите. Если решите заплатить Ринго меньше, дело ваше.

Пол с Джоном так прикололись, что чуть было не побежали ловить такси и ехать на передачу. Но Джон заявил, что сегодня вечером потрясти мир не выйдет: все слишком устали.

В первые четыре года жизни Шона Джон равнодушно ходил мимо необычной гитары, висящей на стене в спальне — она увеличивалась, если музыкант стоял, и сжималась, если садился. Пораженный новаторским подходом, он купил инструмент примерно в то время, как они с Йоко помирились. А потом его засосали домашние хлопоты, и он выкинул гитару из головы.

Постепенно интересы Шона сместились в сторону школы и друзей, и гитара начала потихоньку напоминать о себе. Джон размышлял, как она будет звучать на записи, и как забавно было бы выйти с ней на сцену. В интервью «Ньюсуик» он шутливо описал свои чувства: «Домохозяйке захотелось устроиться на работу».

Йоко прекрасно понимала Джона. Сама художница, знала, что творческие порывы нельзя сдерживать до бесконечности. Ей, в свою очередь, тоже не давали покоя собственные задумки песен.

Ленноны решили вместе вернуться в музыкальный бизнес.

— Нам было, что сказать, и надоело молчать, — объяснил Джон «Плейбою».

Весной 1980 года, пока Йоко занималась вложением денег, благотворительностью и прочими семейными делами, Джон на шлюпе с небольшой командой поплыл на Бермудские острова. В дороге он слушал современных исполнителей, таких, как Madness, Pretenders и Лин Лович. Добравшись до места, он вызвал к себе Шона с няней. Днем отец с сыном плавали, любовались местными красотами, играли на пляже; оставаясь в одиночестве, Джон расслаблялся, как никогда в жизни. Как-то раз вечером он пошел на дискотеку, не танцевать, просто посмотреть, и там заметил группу отдыхающих, с хохотом танцующих под заливистую песню В-52 «Rock Lobster».

Покачав головой, он улыбнулся.

— Звучит, как музыка Йоко, — сказал он вслух.

В-52 на самом деле были фанатами Йоко Оно, прямо как Элвис Костелло и будущие участники Sonic Youth. Все встало на свои места. В Йоко перестали видеть ненормальную, ей отдали должное как новатору.

Хоть и не сразу, но мир понял ее идеи.

В ботаническом саду Джон с Шоном наткнулись на орхидею под названием «двойная фантазия». Джону понравилось это имя. Таким он видел идеал, к которому должна стремиться любая пара — каждый получает от партнера то, о чем раньше мог только мечтать.

Джон позвонил Йоко. Надо записать новый альбом. Вот план на ближайшие три недели. Он пишет песню и поет ее по телефону жене. Она пишет песню в ответ, чтобы получился музыкальный диалог на расстоянии. Еще он доведет до ума те вещи, над которыми начал работать еще в Дакоте. К моменту возвращения домой у них будет двадцать пять песен — и на «Double Fantasy» хватит, и еще останется.

Йоко связалась с Джеком Дугласом, продюсером и звукорежиссером ряда известных групп, среди которых были «Чип Трик», «Нью-Йорк Доллс», «Аэро-смит» и Пэтти Смит. В свое время он помогал «Битлз» записывать «Imagine». Дуглас сразу понял, что должен минимизировать свое влияние на новый проект Джона и Йоко; он не хотел терять ни капли его аутентичности.

В августе 1980 года началась плотная работа над пластинкой. «(Just Like) Starting Over» стала попыткой Джона и Йоко описать как радостные, так и мучительные этапы своих отношений. Песня вышла болезненной: вспоминая былую увлеченность и идеализм, они поняли, как много семей, сошедшихся в шестидесятых годах, с тех пор развалилось.

Все должно было обернуться иначе, говорилось в песне.

В самом начале тихо звенит колокольчик. Это молельный колокольчик Йоко, вроде тех, которыми в буддистских обрядах пробуждают чувство надежды.

— Похоже на начало «Mother», — сказал Джон журналу «Роллинг Стоун», — где звучит очень медленный похоронный звон. Понадобилась куча времени, чтобы от печальных церковных колоколов дойти до маленького звонкого молельного колокольчика… На мой вкус, получилась единая вещь.

«(Just Like) Starting Over» стала первым синглом с альбома. На вторую сторону поставили композицию Йоко «Kiss, Kiss, Kiss». В ней под ритм нью-вейва женщина сперва стонет в оргазме, потом просит обнять ее. Таким образом Йоко по-своему раскрывает философский посыл заглавной песни. Кроме секса, подчеркивает она, каждая женщина мечтает об искреннем прикосновении.

«Watching the Wheels» — объяснение Джона, почему он посвятил все силы семье. Все сказано прямым текстом, как будто бывший «битл» разговаривает с другом. Пускай не все понимают смысл его ухода из музыки, он во главу угла ставит те ценности, которые часто ускользают от звезд.

Поползли слухи, что Джон с Йоко над чем-то работают в студии. Молва набирала обороты, и звукозаписывающие компании стали засыпать чету предложениями о покупке прав. Теперь Ленноны могли диктовать условия, им не надо было идти ни на творческие, ни на финансовые компромиссы. В Дэвиде Геффене они видели человека, устремленного в будущее, а не цепляющегося за мутные традиции, а потому выбрали его новый лейбл.

Обложка, вслед за музыкой, должна была отражать тернистый путь их семьи. Эротический фотограф из Японии, Кисин Синояма, сделал черно-белую фотографию четы в духе работ Астрид Кирхер гамбургского периода. У себя на родине Синояму равно уважали и презирали.

Джон радовался тому, что фотограф понимает его переживания.