Скотт Иэн - МУЖИК. ИСТОРИЯ ТОГО ЧУВАКА ИЗ ANTHRAX Страница 38

«Член у меня в штанах издал тихое пиии…» Мы с Керком стояли ошарашенные. Наконец я выдавил из себя: «Откуда ты узнал?…»

«Вы играете прекрасную музыку» — сказал Джин так, словно это был мой любимый дядя. «Вы мелькаете в журналах. Это здорово. Отлично рубите. Это офигенно».

Он чертовски хорошо знал, что мы большие фэны KISS, потому что мы говорили о них в своих интервью. И вот он говорит: «Я знаю, что вы фэны KISS, и я благодарю вас за это. Разумеется, без нас не было бы и вас».

В этом был весь Джин, но у меня с этим не было проблем. Я ответил: «Да, черт побери, меня бы не было! На дворе был 1977-ой, я увидел вас в Гардене, и только поэтому я сейчас стою здесь!»

Мы пожали руки Джину и Полу, а потом с Керком выбежали оттуда как два спятивших от счастья одиннадцатилетних подростка. Мы просто были не в себе. «Ты можешь себе поверить, что он знал, кто мы такие?» — спросил я. «Я знал!» — ответил Керк. «Черт побери, мы даже не сфотались. Бля!»

Еще до того, как мы узнали об этом, Anthrax перешли от зальников на полторы тысячи до выступлений перед семью тысячами за вечер. Чем популярнее мы становились, тем были отвязнее. Не было отеля, который бы обошелся без наших выходок и розыгрышей. Мы не останавливались в отелях, когда ездили с гастролями в поддержку «Spreading The Disease». Но с выходом «Among The Living» все изменилось. Когда тебе двадцать три или двадцать четыре и ты ездишь по миру в роскошном автобусе, но постоянно валяешь дурака, можно запросто потерять голову. Тебе готовят пожрать, настраивают гитару и размещают оборудование, к тебе относятся как к звезде. Все хотят потусить, позависать или тупо посидеть в твоем автобусе и послушать твои песни. Это потрясающее чувство, но если ты не будешь сдерживать себя, жизнь может быстро выйти из-под контроля. В основном это не более чем подростковая глупость.

Одним из наших любимых отелей был Билтмор в Провиденсе, штат Род-Айленд. Это шикарное, прекрасное старинное местечко, с большим вестибюлем с канделябрами и длинными узкими коридорами, которые мне всегда напоминали отель Оверлук из «Сияния». Лестницы устланы узорчатыми коврами, в комнатах большие мягкие матрасы, а подушек столько, что под каждой частью твоего тела окажется минимум одна и еще останется. Нам это место казалось раем. Мы привыкли к мотелю 6s, но это место напоминало то, где останавливаются всякие высокие начальники. Джонни откуда-то знал нужных людей и смог выбить для нас вот такие спецусловия.

И хотя нам очень нравилось в этом отеле, попадая к себе в номера, мы вели себя как дегенераты — в край невежественные и варварские, надо заметить. Каждый раз, когда мы выступали в Провиденсе, с нами было полно наших друзей с Восточного побережья из Род-Айленда, Нью-Йорка, Бостона и Филли. Многие приезжали на поезде, чтобы посмотреть на нас, потому что знали, что после шоу мы закатим невероятно безумную вечерину. Немного погодя мы организовали пиратские налеты, как мы их называли между собой. Один или два человека наполняли водой помойное ведро, врывались к кому-нибудь в комнату и выливали содержимое ведра на другого парня или на пол и кровать. Потом они менялись местами, и баталии продолжались часами — вода была повсюду, все подскальзывались на мокром полу. Это происходило не только в Билтморе — мы вытворяли эту хрень везде, где только останавливались. И нас никогда не ловили на этом. Мы разносили номера, все было мокрым до нитки, уничтожали прекрасные коврики и покрывала.

Одной из моих любимых шалостей было так называемое «групповое собрание», это работало, пока нас не стали палить. Ты звал кого-нибудь из дорожников и говорил ему, что через пять минут в таком-то номере у нас будет групповое собрание и его присутствие обязательно. Как только он выходил из своего номера, направляясь на это собрание, остальные двери в коридоре открывались и десять парней бросались к нему и выливали на него целый ушат воды.

Если у тебя разнесли комнату, тебе придется звонить вниз и каким-то образом искать способ поменять комнату. Мы обычно говорили: «А, да там туалет не работает» или «Отопление не включено. Могу ли я спуститься и взять ключ от другого номера?» Нужно было обязательно убедиться, что никто не станет подниматься, потому что если кто-то поднимется, он увидит, что номер просто раздолбан и нас вышвырнут. Обычно у нас было шесть номеров, и когда мы заканчивали, все выглядело так, словно там все было объято пламенем, и пожарным пришлось гасить пламя брандспойтами в номерах и коридоре.

Нам всегда было интересно, а что будет, если на следующее утро войдут горничные и ничего не успеет высохнуть? Офигенно, что нам разрешали возвращаться в эти отели. Просто круто, что никого из нас ни разу не арестовали. Чем дольше нам все сходило с рук, тем больше мы выходили за рамки дозволенного. Однажды я думал, что стану жертвой пиратского нападения и мне очень не хотелось, чтобы разносили мою комнату, и я наполнил мочой литровые бутылки из-под воды. И каждый раз, когда мне нужно было поссать, я делал это в те бутылки. И поэтому когда кто-нибудь шел на меня с водой, я говорил: «Лучше бы тебе этого не делать! Глянь сюда. Это моча». А они все равно бросались водой, и я запускал в ход свои уриновые бомбы. Это было отвратительно, но чертовски ржачно. А раз ты устраивал батл с летающими снарядами с мочой, куда лучше всего податься? Правильно, в толчок!

Мы швырялись дерьмом как обезьянки в зоопарке. Конечно, такая непроходимая тупость происходила не всегда. Иногда мы бывали капельку умнее. Еще был такой прикол: тебе нужно достать чей-нибудь ключ, пока их нет, пробраться в номер и насрать им в мусорное ведро. Потом ты наполняешь ведро горячей водой и врубаешь кондюшник на полную. Кто бы ни был твоей жертвой — а мы все ими бывали сегодня или завтра — он приходил к себе в номер шесть или семь часов спустя и открывал дверь перед горячей, тошнотворной волной человеческих экскрементов. Этой вонью пропитывалась одежда и вещи. Она никогда не испарялась. Тебе наверняка пришлось бы выбросить все свое барахло после того, как на тебя совершили налет. Это было так неправильно, мы были такими подлыми. Сегодня мы бы никогда так не поступили, но тогда мы не думали о том, как горничная с крайне низким окладом, которой приходится работать с утра до ночи, или комендант будут вычищать весь наш пиздец. Нам было просто насрать.

Мы даже выкидывали фортели, от которых никому не было проку, типа испражнения в бачок унитаза. Это когда ты срешь сверху на смывной бачок и меняешь жидкость. Или мы срали между матрасом и пружиной кровати, а потом ложили матрас обратно. Кому бы это пришло в голову? Это же ужасно. К сожалению, нам не представилось возможности испытать удовольствие при виде реакции на наши выходки. Мы могли только представлять последствия. Плюс ко всему мы разбивали лампы, ковыряли дырки в стенах, били оконные стекла. Зачем? Ну, потому что могли.

Я даже не могу сказать, что был пьян, когда это делал, потому что тогда я мало тусил. Я сильно напивался только в редких случаях, и всегда держался ближе к пиву, поэтому никогда особо не нажирался. Я был очень сосредоточен на том, что у нас происходит в группе. Каждый день, даже если мы делали что-то совсем незначительное, это был всего один крошечный шаг вперед. А если у меня было похмелье, то этого не происходило. Чарли и Фрэнки тоже особо не тусили. А вот Джои буянил палец в рот не клади. Он был опасным алкашом. Он закидывал в себя пару пива, и тут же становился злым и отвратительным, ему хотелось отпиздить любого.

Вдобавок к пивным мускулам Джои на меня начало наезжать нью-йоркское сообщество хардкорщиков, убежденное, что я стараюсь навредить их сцене, используя их лого в качестве рекламы. Я начал получать письма с угрозами, телефонные звонки, неприятные сообщения приходили мне и на концертах. Майкл Шнапп, который с 80-х работал по всей стране с металистами во всех областях, объяснил мне на пальцах, что там происходит. Они дружили с Джимми Гестапо из Murphy's Law. Я знал Джимми с первого шоу CBs, тогда выступали Murphy's Law и Agnostic Front. Я сказал Шнаппу: «Чувак, я должен похоронить это дерьмо. Я устал постоянно оглядываться и думать, что однажды на шоу какой-нибудь хуй пырнет меня ножом».

Джонни организовал встречу мне с Джимми Гестапо. Это было что-то из разряда какого-то гребаного гангстерского фильма, разве что мы не пили эспрессо и анисовую водку. Мы уже были друзьями, так что никаких проблем у нас не было. Джимми знал, что я не сделал ничего плохого и что все обвинения в мой адрес были полной херней. Но он был уважаемым старейшиной хардкор-сообщества.

Он посмотрел на меня как Крестный Отец и сказал: «Через пару недель у нас концерт. Ты придешь на это шоу. Я проведу тебя на сцену. Скажу толпе какую-нибудь херню. Мы сыграем вместе «Crucial Bar-B-Q» и все. Все останется в прошлом. Любой, у кого появятся долбаные проблемы с тобой, будут понимать, что у них будут проблемы и со мной».