Идущие за лисой - Инга Фельтен

Идущие за лисой

Скворцы и лисицы

«Чего желаешь ты?» — меня Мечта спросила, Светясь передо мной, как чистая звезда. — Одной бы песнею, правдивой и красивой, В народной памяти остаться навсегда!

Тураб Тула

Начинать что-то новое всегда немного страшно.

Даже если ты уже полгода как защитился, став самым молодым кандидатом наук в Зареченском НИИ за последние двадцать лет, и твоим именем подписан длинный перечень публикаций в рецензируемых журналах. Все равно некоторое волнение вполне естественно.

С такой мыслью Антон Рузанов вышел из дома, на ходу приглаживая слегка вьющиеся волосы.

На первом этаже соседнего дома из распахнутого окна выглянула старушка. Взгляд у нее был цепкий и внимательный, как глазок видеокамеры.

— Тошенька! Доброе утро! Вот очень кстати я тебя увидела!

«Вот уж это кому как», — мысленно вздохнул Антон. Тамара Николаевна была замечательной соседкой. Она помнила его еще мальчишкой, до сих пор угощала вкуснейшими пирогами, всячески восхищалась его успехами... Но иногда у нее возникали идеи, спастись от которых было решительно невозможно. И, судя по выражению морщинистого лица, одна из них появилась как раз сейчас.

— Здрасьте, Тамара Николаевна. Давайте я к вам вечерком забегу, ладно? А то у нас сегодня заседание кафедры, мне там нужно будет выступить с докладом о… Ну, в общем, это для меня очень серьезное мероприятие. А вечерком вы мне все расскажете, да? — протараторил Антон, стараясь вежливо замедлить шаг, но при этом не остановиться совсем, а не то пиши пропало.

— Да я тебе прям сейчас все расскажу, там дел на полминуты. Скворцы у нас какие-то странные прилетели, поют не так, как всегда. Неправильно как-то. Ты бы посмотрел на своих программах, чего это они?

Антон улыбнулся.

— Тамара Николаевна, так я ж в птицах не понимаю ничего, и программ по птичьим голосам у меня нет. Я скворцов от не скворцов не отличу даже. Хотите, я потом поищу контакты какого-нибудь орнитолога, и вы ему расскажете…

— Так ты голоса запиши! Вот они сейчас пока поют, возьми и запиши, у тебя ж есть этот твой… прибор специальный! А то улетят потом. Они ж долго на одном месте не держатся, стайки-то, туда-сюда перелетают, место для гнезд ищут. А у этих есть чего-то в песне не то, я тебе точно говорю! Запишешь, и потом на программах послушаешь, в НИИ своем… Ты же физик!

Антон еле сдержался, чтобы не закатить глаза к небу. В понимании Тамары Николаевны он был «тыжфизиком» на все руки (и голову). Иногда с отягчающим обстоятельством «тыжученый». Антон по мере возможностей осваивал эту сложную профессию и давно не удивлялся просьбам поменять проводку, объяснить, когда и почему погаснет Солнце, починить шланг для полива и провести ликбез о безопасности многократного кипячения воды. И кому какое дело, что он вообще-то специалист по системам распознавания речи.

А теперь вот еще скворцы.

И на кафедру надо бежать.

Тамара Николаевна решительно стояла на своем. Никакими уговорами, доводами и аргументами переубедить ее было невозможно. Запиши ей голоса, и все тут!

Антон глянул на часы и сдался. В самом деле, потратить три минуты на запись этих чертовых скворцов выйдет быстрее, чем до вечера спорить с упорной — и никуда не спешащей! — бабулькой. А на диктофоне это много места не займет.

— Ты вот сюда вот встань, вот прямо сюда, а приборчик свой тут вот поставь, вот у этой ветки, там слышно лучше. Вот, теперь включай…

Антон не удержался и все-таки закатил глаза.

***

Начинать всегда страшно. И еще страшнее продолжать, когда речь идет о чьих-то жизнях, пусть даже не человеческих, а ты всего лишь студентка четвертого курса. Не бог весть какая талантливая, но старательная и увлеченная. Впрочем, недостаточно старательные до четвертого курса Ветеринарной Академии обычно не дотягивают. Да и насчет человеческих или не человеческих жизней — тоже еще как посмотреть. Люди-то своих питомцев любят, переживают за них. Так что к студентам тут отношение строгое: неумех Академия не выпускает, репутацию бережет. А репутация у нее серьезная: сюда охотно приезжают учиться, да и зверей лечить привозят чуть ли не со всей страны, даром что не столичный университет, а небольшая клиника при Ветеринарной Академии Зареченска. Которая и студентов-то набирает в разы меньше, чем институты в мегаполисах.

А еще упорно ходят слухи, будто здешние врачи знают какие-то особые секреты. Ерунда, конечно. Но учат действительно хорошо.

Зоя Краснопёрская старалась изо всех сил. Сил, правда, на четвертом курсе все чаще не хватало, а голова была набита битком: кажется, попробуй запихнуть туда еще хоть капельку, и она просто взорвется. Но Зоя не жаловалась: в конце-концов, никто ее туда силком не гнал, это была ее мечта — лечить животных. Хотя последнее время мечтать стало как-то не принято. Даже само слово почти вышло из употребления и вызывало теперь нечто вроде сочувственной улыбки столичной модницы, увидевшей на ком-то леопардовые угги со стразами.

Зоя тоже старалась лишний раз не трепать волшебное слово. Пусть другие думают, что хотят, пусть снисходительно называют веление души «фантазией». Пусть слушаются этих новомодных «специалистов по правильному выбору», чьи кабинеты вырастают повсюду, как грибы после дождя. Как будто в самом деле кто-то может лучше тебя знать, что тебе делать с твоей жизнью! Впрочем, пусть ходят, к кому хотят. Когда-то, говорят, модно было искать счастье и смысл жизни у гадалок и экстрасенсов, потом у диетологов и косметологов, потом у каких-то там коучей по отношениям и успеху, а теперь вот у этих. Специалистов-консультантов организации «Правильный выбор».

Зоя про свое счастье самое важное поняла лет в двенадцать и с тех пор упорно к нему шла.

Она хорошо помнила тот странный день, когда к ней пришло озарение.

Это был конец летних каникул. Обманчивое легкомысленное солнце заманило Зою в дикий лесопарк на окраине и вдруг спряталось за фиолетовыми тучами. Ливень хлынул стеной. Девочка заметалась среди одинаковых молчаливых деревьев. Зое раньше не приходило в голову, что тут можно